Пять.

Я бросился вперёд. Она не вскрикнула, лишь зажмурилась, даже не попытавшись защититься. Я врезался в неё и, схватив одной рукой её нежную шею, прильнул к Феноре вплотную, чтобы она не вырывалась, и начал сдавливать горло.

— Рас! — захрипела она, из её глаз потекли слёзы. — Надень! Тобой манипулируют… с самого начала…

Её светлые волосы попали мне на лицо и защекотали нос, я захотел второй рукой их убрать, но неожиданно для себя решил в последний раз вдохнуть их аромат. С упоением набрал полную грудь воздуха, пахнувшего полевыми цветами, и…

И мои губы коснулись её. Уже ничего не соображая, я поддался чувствам и, страстно впившись в её губы своими, прекратил давить на её шею, после чего обнял её и прижал к себе. Фенора не протестовала. Более того, она ответила на поцелуй, хотя ей и не хватало воздуха. Я не давал ей вдохнуть, хотя она и попыталась несколько раз оторваться от меня. Я держал её до тех пор, пока она не начала ослабевать. Наконец, отпустил и, убедившись, что она только лишь потеряла сознание, но осталась жива, медленно и аккуратно уложил на пол.

Подошёл к крану, из которого по-прежнему текла вода, плеснул в лицо и взглянул на себя в зеркало.

А я похудел. И не мешало бы сходить в цирюльню и побриться, а то щетине уже не первая неделя, скоро она уже превратится в бороду.

А ещё я улыбался.

Вот блин, а! Почему в самый ответственный момент я не смог её убить? Ведь хотел же, я столько раз видел во сне, как я это делаю! А тут столкнулся с ней, вновь почувствовал аромат её волос, и меня повело… Болван.

Вернулся я в комнату совещания не вовремя — вовсю шло обсуждение, которое сразу же мне не понравилось. А Кардоду оно нравилось ещё меньше, он сидел на своём стуле мрачнее тучи, скрестив руки на груди и уставившись в кусок стола перед своим носом.

— …живой, — Малензия пыталась в чём-то убедить оппонентов. — Живой некромант! Вы представляете, сколько она может знать?! К тому же, она — Дарующая Мир, и все мы знаем, сколько Чудес она сотворила за свою недолгую жизнь. Мы обязаны оставить её в живых и допросить, второго такого шанса больше не будет!

— А я говорю, что этого нельзя делать ни в коем случае! — возразил Мясник. — Некромантия запрещена, и все практикующие подлежат безоговорочной казни. А если Гильдия будет возражать и дальше, то я продавлю закон, запрещающий вообще всю магию!

— И тогда будете разбираться сами с подобными ей, — ответила Малензия. — Будьте благоразумны! И дальновидны! Новая война не за горами, и подобные знания нам бы пришлись весьма кстати…

— Я сказал «нет»!

— Господа, — попытался утихомирить их Энарий. — Вы забываете, что убить-то Налвиту не так-то и просто, и с каждым днём всё сложнее. Ваша Гильдия сама же говорила, что она быстро регенерирует, и вместе с этим её Дар увеличивается.

— Поэтому я и хочу предложить переговоры, — сказала Малензия.

— Переговоры? — удивилась Салана. — Почему бы и нет? Давайте отдадим ей Главу Гильдии, и пусть она из него хоть столешницу делает! Кто там сейчас у вас? Этот проходимец Юкуриус? Тем более.

— Поддерживаю, — согласился Алаг.

— Переговоры с врагом? — возмутился Эон. — Да никогда! Она хочет Юкуриуса? Пускай забирает, но без боя я его не сдам! Или вы, кретины, думаете, что она на нём остановится?

— Юкуриуса никак нельзя отдавать ей! — возразила магичка. — Вы забыли про артефакты? Да с ними она тут такое устроит…

— Хрен с ними, с вашими побрякушками! — махнул рукой Победитель.

— Как это — хрен? Да ты совсем из ума выжил! Я же тебе…

Я устало вздохнул. Похоже, что они все собрались вовсе не для того, чтобы обсудить стратегию победы, а для того, чтобы выяснить отношения между собой, прикрываясь высокими целями и кажущимися разумными доводами. Магичка вступила в перепалку сразу с Эоном и дворянством, Алаг изредка вставлял какие-нибудь фразы типа «поддерживаю» или «воздержусь», вернувшаяся Фенора старательно прикрывала красную шею, её новые друзья вообще молчали, хотя слушали очень внимательно. А я, Кардод и Зара начали одновременно мечтать о том, когда весь этот балаган закончится.

Город вовсю готовился к предстоящему сражению. Хотя срок в три дня (фактически два из-за посланного Налвитой отряда в три сотни мертвяков) изначально казался достаточно большим, множество из запланированных вещей так и не было сделано. У Давура было большое преимущество: он изначально строился почти в боевых условиях, при постоянной угрозе нападения, исчезнувшей только несколько веков назад, когда один из императоров смог расширить границы до нынешних. Три кольца городских стен, внешние самые высокие и самые прочные — они и примут на себя основной удар. Большинство улиц в сердце города спроектированы таким образом, что обороняющимся защищаться куда удобней, чем противнику атаковать — множество склонов, подъёмов и поворотов здорово тормозят любые передвижения, а проходы между домами достаточно узки, чтобы самим по себе сдерживать любого врага. А если при этом ещё и расставить лучников на крышах, то не поздоровится любому, даже мёртвому.

Естественно, никто вурдалаков в город пускать не собирался. Как и было приказано, всех, кто жил за городской стеной, а так же многих по эту сторону, насильно выселили из своих домов, заставив забрать все самые необходимые вещи и уйти в сторону Ролдерога, к ближайшему дальше по Имперскому Тракту городу в нескольких днях пути отсюда. Возмущённых, недовольных и откровенно обезумевших от такого расклада дел оказалось не мало, кое-где даже вспыхивали беспорядки, но солдаты их быстро подавляли. Хотя, боевой дух при этом падал достаточно сильно — вроде готовишься воевать с вурдалаками, а приходится бить рожи своим же. За пределы города вывести всех «лишних людей» оказалось хоть и трудновато, но вполне реально, и не пускать их обратно — вообще без проблем. Просто закрыли ворота, и плевать на всё. Правда, перед этим пришлось выжечь все окружающие город деревни, что были на расстоянии нескольких часов пути. Это было сделано специально, чтобы выгнанным людям не пришла в голову идея закрепиться за одной из них. Большая часть бездомных действительно вынуждены были уйти из города, но и под стенами осталось достаточно много тех, кто не ушёл несмотря ни на что.

На исходе второго дня я решил подняться на городскую стену и посмотреть, как вообще будет проходить будущее сражение. Три сотни подступающих вурдалаков стали для нас своего рода генеральной репетицией, слабой демонстрацией того, что произойдёт буквально через сутки. Стена, конечно же, какой бы большой и широкой ни была, не могла разместить на себе всех солдат, и это плохо. Все понимали, что стены смогут достаточно надолго задержать армию мертвяков, но не навсегда, и за этот промежуток времени необходимо истребить если не всех подступивших врагов, то большую их часть. Сражение, переместившееся внутрь города, непременно затянется надолго, и всех мертвяков выковырять из домов будет очень сложно.

Мне выделили почётное место на крыше одной из дозорных башен, рядом с Эоном Мясником, его адъютантом и двумя сотниками — командирами конных отрядов, готовых в любой момент сорваться с места по малейшему намёку со стороны Эона. Также на крыше оказалось достаточно много лучников — ну, как лучников, большинство из них были простыми солдатами, и луки держали впервые в жизни. У нас на башне свободное место было (ну правильно, тысячникам не пристало толкаться плечами с обычными солдатами, нужно хоть небольшое пространство, иначе снизится эффективность командования), а вот чуть ниже, непосредственно на стенах, оказалось не продохнуть. Эон предпочёл отозвать от своих обязанностей на эти дни столько солдат, сколько смогла вместить стена на предполагаемом участке атаки, чтобы лично увидеть, с чем придётся столкнуться в скором будущем.

— Стрел не жалеть! — приказал Эон ближайшим лучникам. — Стрелять кучно, метко, не забывать их поджигать! Кто хоть раз промажет — лично спущу вниз и заставлю воевать голыми руками!