— Коллинз, — сказал Роланд. — Тот, кто писал поэму, говорил о Коллинзе точно так же, как Кинг в своих историях говорил о нашем ка-тете! «И мнлось мне — он в каждом слове лгал». Ага, точно лгал!

— Не Коллинз, — напомнила Сюзанна. — Дандело.

Роланд кивнул.

— Дандело, ты говоришь правильно. Продолжай.

— Хорошо. Строфа вторая.

— Ты помнишь его палку? Как он ею размахивал? — спросил Роланд.

Конечно, она помнила. Да, вместо пыли был снег, но в остальном все сходилось. В остальном строфа описывала то, что едва с ними не случилось. От этой мысли Сюзанна содрогнулась.

— Это поэт твоего времени? — спросил Роланд. — Твоего когда?

Она покачала головой.

— Даже не моей страны. Он умер как минимум за шестьдесят лет до моего когда.

— И однако он видел, что только-только произошло здесь. Один из вариантов, во всяком случае.

— Да. А Стивен Кинг знал эту поэму. — И внезапно ее осенило. Мысль эта сверкнула так ярко, что могла быть лишь истинной. Она посмотрела на Роланда округлившимися глазами. — Именно эта поэма стала для Кинга отправной точкой. Именно она вдохновила его!

— Ты так говоришь, Сюзанна?

— Да.

— Тогда этот Браунинг, должно быть, видел нас.

Она этого не знала. Слишком уж все запуталось. С тем же успехом можно было пытаться ответить на вопрос, что первично, курица или яйцо. Или искать человека в зеркальном зале. Голова у нее пошла кругом.

— Прочитай следующую помеченную строфу, Сюзанна. Прочитай экс-ай-ай-ай.

— Строфа тринадцатая, — начала она.

— А теперь я прочитаю тебе строфу четырнадцатую.

— Липпи. — Стрелок оттопырил большой палец правой руки, махнул ею над левым плечом. — Она самая. Ходячий скелет, редкая грива и все такое. Только лошадь вместо коня.

Она промолчала. О чем, собственно, говорить? Конечно, Липпи: слепая, костлявая, с шелудивой, растертой в кровь шеей. «Она, конечно, старая и уродливая, я знаю, — говорил старик… точнее, монстр, который выглядел, как старик. — Ты, старая говнапалата, пожирательница сена, чучело ходячее, четвероногая прокаженная». И все это здесь, в поэме, написанной задолго до появления сэя Кинга на свет, за восемьдесят, может, за сто лет… «Здесь конь слепой стоит не шевелясь…»

— «И плоть гниет, и обнажен скелет». — Роланд мрачно усмехнулся. — Мы это исправим. Отправим ее к дьяволу, где ей самое место.

— Нет, — покачала головой Сюзанна. — Не отправим. — В горле у нее пересохло донельзя. Очень хотелось пить. Но она боялась открыть кран и напиться. Кто знал, что текло по здешним трубам. Оставалось только одно: растопить снег и тогда уж напиться вволю.

— Почему ты так сказала?

— Потому что ее нет. Убежала в бурю, пока нас развлекал ее хозяин.

— Откуда ты знаешь?

Сюзанна покачала головой.

— Просто знаю. — Она перешла к следующей страничке поэмы, состоявшей из более чем двухсот строк. — Строфа шестнадцатая.

«Зачем явился…»

И замолчала.

— Сюзанна. Почему ты не… — И тут его взгляд остановился на следующем слове, которое он мог прочесть даже написанное английскими буквами. — Продолжай. — Голос его упал до шепота.

— Ты уверен?

— Читай, я хочу это услышать.

Она откашлялась.

— Строфа шестнадцатая.

— Он пишет о Меджисе. — Кулаки Роланда сжались, хотя она сомневалась, что он знал об этом. — Он пишет о том, как мы поругались из-за Сюзан Дельгадо, ибо потом наши отношения так и не стали прежними. Мы, как могли, старались восстановить нашу дружбу, но нет, прежней она не стала.

— После того как в жизни мужчины появляется женщина или в жизни женщины — мужчина, прежних отношений и быть не может. — Сюзанна протянула ему фотокопии. — Возьми. Я прочитала все отмеченные строфы. Есть в поэме что-то о походе к Темной Башне или нет, ищи сам. Ты сможешь все прочитать, если постараешься. Что же касается меня, я этого знать не хочу.

А вот Роланд, похоже, хотел. Пролистал странички в поисках последней. Они не были пронумерованы, но он без труда нашел нужную по белому пространству после строфы XXXIV. Но прежде чем начал читать, вновь раздался слабый крик. В тот самый момент, когда ветер полностью стих, так что не могло быть сомнений в местоположении источника.

— Под нами кто-то есть, в подвале, — сказал Роланд.

— Знаю. И думаю, я знаю, кто именно.

Роланд кивнул.

Сюзанна пристально посмотрела на него.

— Все сходится, не так ли? Похоже на картинку-головоломку, и нам осталось добавить в нее лишь несколько элементов.

Крик повторился, слабый, тщетный. Крик человека, стоящего в шаге от смерти. Они вышли из ванной, доставая револьверы. Но Сюзанна не думала, что на этот раз они им потребуются.

Жук, который принял облик старого шутника Джо Коллинза, лежал там, где и упал, но Ыш отодвинулся от него на пару шагов. Сюзанна его понимала. Дандело начал пованивать, из-под разлагающегося панциря потекли струйки белой жидкости. Тем не менее Роланд попросил ушастика-путаника оставаться на месте, нести вахту.

Крик повторился, когда они вышли на кухню, стал громче, но поначалу они не нашли входа в подвал. Сюзанна покружила по старому, потрескавшемуся грязному линолеуму, но люка не обнаружила. И уже хотела предложить Роланду поискать в другом месте, когда он сказал:

— Здесь. За холодильником.

Последняя модель «Амана» с устройством для приготовления льда на передней дверце исчезла. Ее место занимал приземистый и грязный бочонок с холодильным агрегатом на верхнем днище. Когда Сюзанна была маленькой и откликалась на имя Одетта, такой же стоял на кухне ее матери. Только мать скорее бы умерла, чем допустила бы, чтобы на нем скопилась десятая часть грязи, покрывавшей холодильник Дандело. Сотая часть.

Роланд легко отодвинул холодильник в сторону, потому что Дандело, этот хитрый монстр, установил его на платформе с колесиками. Она сомневалась, что у Дандело часто бывали гости, такого в Крайнем мире быть не могло, но он предпочитал не выставлять напоказ свои секреты, если уж кто-то к нему заглядывал. А то, что время от времени кто-то заглядывал, Сюзанна знала наверняка. И она предполагала, что редкий гость покидал маленькую хижину на Одд-лейн — скорее никто.