— Я его с собой не захватила.

У Хейвен разочарованно вытягивается лицо, и я тороплюсь объяснить.

— Понимаю, тебе кажется, что все очень хорошо и замечательно. В чем-то, конечно, так и есть. Например, мы не стареем, у нас не появляются прыщи и волосы не секутся, физкультурой заниматься не надо, а может, ты даже подрастешь, кто знает? Но есть и другая сторона, и тебе необходимо это сознавать, потому что…

Я обрываю свою речь. Хейвен вскакивает, гибкая, точно кошка, — еще один побочный эффект бессмертия, — и выпаливает:

— Да ладно! Если я смогу быстрее бегать, выше прыгать, не стареть и всегда оставаться стройной — что мне еще надо? Вперед и с песней, целая вечность в моем распоряжении!

Я испуганно оглядываюсь. Надо как-то ее унять, пока не выкинула что-нибудь сумасшедшее и не привлекла всеобщее внимание. Вот уж чего мы ни в коем случае не можем себе позволить!

— Хейвен, сядь, пожалуйста! Все очень серьезно. Я должна еще многое тебе объяснить. Очень многое!

Произнесенные шепотом резкие слова не оказывают ровно никакого действия. Хейвен качает головой и ничего не желает слышать. В упоении от новых возможностей она бросается в атаку.

— Эвер, у тебя всегда все серьезно! Чуть что — ах, как все серьезно!.. Если в самом деле говорить серьезно, ты вручаешь мне ключи от мира, а потом требуешь уныло слушать твои разглагольствования о темной стороне дела! С ума сойти! Расслабься уже, а? Дай хотя бы распробовать, какие возможности мне достались. А давай наперегонки — кто быстрее добежит до библиотеки?

Со вздохом качаю головой. Очень не хочется, но придется применить телекинез. Иначе не выйдет прекратить этот спектакль и показать Хейвен, кто здесь главный. Сосредоточившись, прищуриваю глаза. Кресло Хейвен срывается с места и подсекает ее под колени. Подруга волей-неволей шлепается в него.

— Эй, больно, между прочим!

Она сердито трет себе ногу.

Я только пожимаю плечами. Ничего с ней не случится, она же бессмертная. Даже синяков не останется. А мне еще многое нужно объяснить. Я придвигаюсь к ней поближе и, убедившись, что Хейвен наконец-то слушает, говорю:

— Пойми, нельзя играть в игру, не зная правил! Кто-нибудь обязательно пострадает.

Хейвен прыгает в машину, прислоняется спиной к окну и вытягивает ноги на сиденье. Хмурится, что-то бурчит и со злостью зыркает на меня, пока я выезжаю со стоянки.

— Правило номер раз. — Я откидываю с лица длинные светлые волосы, старательно игнорируя неприкрытую враждебность Хейвен. — Ни-ко-му не рас-ска-зы-вать! — Выдержав для убедительности паузу, уточняю: — Вообще никому! Ни маме, ни папе, ни братику Остину…

— Я тебя умоляю! — Хейвен ерзает, поправляет одежду, болтает ногой — сразу видно, что ей невтерпеж сидеть со мной взаперти. — Я с ними и так почти не разговариваю. И вообще, ты повторяешься. Дальше уже давай, и закончим с этим. Я хочу наконец-то окунуться в новую жизнь!

Судорожно сглатываю. Не дам ей сбить меня с мысли!

Останавливаю машину у светофора и пристально смотрю Хейвен в глаза — пусть ощутит значение моих слов.

— И в том числе — Майлзу. Ни за что ему не рассказывай, ни под каким видом!

Хейвен морщится, вертит кольцо на среднем пальце и явно еле сдерживается, чтобы не показать мне этим пальцем соответствующий жест.

— Ладно, поняла. Никому-никому. Дальше что?

— Можешь по-прежнему есть обыкновенную еду. — Я проезжаю перекресток, понемногу набирая скорость. — Только тебе самой не захочется. Все необходимые питательные вещества мы получаем из эликсира, но при посторонних нужно поддерживать видимость, вот и придется тебе притворяться, как будто ты ешь.

Хейвен поднимает бровь, а губы кривятся в усмешке.

— Так, как ты притворяешься, что ли? Мучаешь свой завтрак, сэндвич ломаешь на кусочки, а чипсы толчешь в мелкую крошку и думаешь, что никто не замечает? Ты считаешь, что поддерживаешь какую-то видимость? А мы-то с Майлзом решили, что у тебя желудок не в порядке.

Вдыхаю поглубже и крепче вцепляюсь в руль. Не поведусь на подначку! Не зря Деймен вечно поминает карму: все наши поступки, мол, отзываются определенным образом… Вот куда меня завели мои собственные поступки. Да если бы даже все повторилось заново, я поступила бы точно так же. Как бы ни было сейчас трудно с Хейвен, это все-таки по-любому лучше, чем присутствовать на ее похоронах.

— Ой, мамочки! — Она смотрит на меня, разинув рот и вытаращив глаза, голос вдруг стал тонким и пронзительным. — По-моему, я тебя сейчас услышала!

Наши взгляды встречаются, и хотя верх у машины откинут, а сверху печет жаркое калифорнийское солнышко, у меня по коже пробегает озноб.

Нехорошо. Ой, как нехорошо-то…

— Я слышала твои мысли! Ты, вроде, радовалась, что тебе не придется присутствовать на моих похоронах, да? Я прямо как будто услышала в голове эти слова. Ух, класс!

Я немедленно ставлю щиты, перекрывая доступ к своему сознанию, к своей энергии и так далее. Меня пугает, что Хейвен так быстро научилась меня читать, в то время как я у нее ничего прочесть не могу, и ведь я ее даже еще не учила закрываться.

— Так вы тогда не врали насчет телепатии? Вы с Дейменом в самом деле читаете мысли друг друга?

Я медленно и неохотно киваю. У Хейвен разгораются глаза. Раньше они были карие, зачастую прикрытые линзами безумных расцветок, а сейчас в них пляшут все оттенки золота, топаза и бронзы — еще один побочный эффект бессмертия.

— Я всегда знала, что вы оба с причудами, но не настолько же… А теперь я и сама такая! Эх, жаль, что Майлз уехал!

Зажмурившись, мотаю головой и призываю на помощь все свое терпение. Сколько раз надо повторять? Затормозив, чтобы пропустить пешехода, я говорю:

— Майлзу рассказывать нельзя, или ты забыла?

Хейвен пожимает плечами и накручивает на палец блестящий локон, явно пропуская мои слова мимо ушей. Рядом с нами останавливается черный «бентли», за рулем кто-то из нашей школы, и Хейвен как ни в чем не бывало улыбается в знак приветствия.

— Ладно, ладно, не буду. Успокойся ты наконец!

Она продолжает кокетливо улыбаться, машет рукой и даже посылает воздушные поцелуи, а потом хохочет, глядя на обалдевшего от неожиданности парня в соседней машине.

— Тайна останется нерушима! Просто я привыкла рассказывать ему все интересное. Отвыкну со временем. А все-таки признай, что это жутко клево! Ты сама разве не обрадовалась, когда узнала?

Нахмурившись, жму на газ сильнее, чем рассчитывала. Машина рывком трогается с места, а я мысленно возвращаюсь к тому давнему дню, когда Деймен впервые попытался сообщить мне судьбоносную новость на школьной автостоянке. Тогда я его не захотела слушать. И совсем была не рада — то есть это еще мягко сказано. В следующий раз Деймен все-таки настоял на своем и рассказал мне о нашем бурном и запутанном прошлом. У меня по этому поводу возникли двойственные чувства. С одной стороны, здорово, что мы наконец-то сможем быть вместе, после нескольких столетий разлук, а с другой — трудно к такому привыкнуть. Слишком уж многим пришлось поступиться.

И это еще мы поначалу думали, будто у меня остается выбор — принять бессмертие и пить эликсир или жить обычной жизнью, а когда-нибудь в отдаленном будущем умереть, как все нормальные люди. Сейчас-то мы знаем, что все не так просто.

Теперь мы знаем правду о том, куда попадают бессмертью, если все-таки умрут.

Страна Теней — бесконечная пустота, неизмеримая пропасть.

Там души бессмертных томятся в нескончаемом одиночестве. Вечно.

От этого места нужно держаться подальше любой ценой.

— Ау! Эвер, как слышишь, прием! — смеется Хейвен.

Передергиваю плечами. Это — мой единственный ответ.

Хейвен наклоняется ближе.

— Не понимаю я тебя, уж извини! У меня лучший день в жизни, а ты наводишь мрачность. Послушай: экстрасенсорные способности, физическая сила и быстрота, вечная молодость, прекрасная внешность — неужели все это для тебя ничего не значит?