Хейвен оглядывается, уже приоткрыв дверцу. Ей не терпится вылезти из машины и удрать подальше.

— И если ты действительно хочешь меня отблагодарить за то, что я сделала тебя бессмертной…

Наши взгляды встречаются.

— Добудь мне у Романа ту жизненно важную вещь.

— Как все прошло?

Деймен открывает раньше, чем я успеваю постучать, и напряженно в меня вглядывается. Не говоря ни слова, я прохожу в комнату, падаю на бархатный диванчик и скидываю сандалии. Деймен усаживается рядом. Отворачиваюсь, хотя обычно готова вечность провести, любуясь его четко вылепленными чертами. Высокие скулы, щедрые зовущие губы, волосы темной волной и густая бахрома ресниц…

Но сегодня я предпочитаю смотреть куда угодно, только не на него.

— Рассказала? — Он обводит кончиками пальцев контур моей щеки, легко касается ушка, и меня окатывает жаром, несмотря на то, что нас разделяет неизменная тончайшая энергетическая прослойка. — Кексик ее утешил, как ты надеялась?

Прихватывает губами мочку моего уха, спускается ниже по шее…

Я откидываюсь на подушки и закрываю глаза, притворяясь усталой, а на самом деле просто прячусь от его взгляда. Не хочу, чтобы Деймен угадал мои мысли, почувствовал мою энергию — тот странный, чужой пульс, что бьется во мне уже несколько дней.

— Не очень-то… — вздыхаю я. — Она его почти и не заметила. Наверное, стала такой же, как мы — причем сразу в нескольких смыслах.

Буквально кожей чувствую, как внимательно Деймен меня рассматривает.

— Нельзя ли чуть подробнее?

Пристраиваюсь поближе, закидываю ногу ему на бедро, дышу ровнее, окутанная теплом его энергии.

— Просто она… сильно продвинулась. И выглядит совсем как мы — знаешь этот противоестественно безупречный облик бессмертных? Даже мысли мои слышала, пока я не поставила щиты.

Я сдвигаю брови, мрачно качая головой.

— Противоестественно? Вот как ты о нас думаешь?

Деймену явно не по душе мои слова.

— Ладно, пусть не противоестественно… — Сама не пойму, откуда взялся такой эпитет. — Во всяком случае, необычно. Даже супермодели не выглядят идеальными постоянно. А что мы будем делать, если Хейвен в одночасье вытянется сантиметров на десять? Как мы это объясним?

— Так же, как и в твоем случае объяснили, — отвечает Деймен, сузив глаза. Похоже, его больше интересует не то, что я говорю, а то, о чем умалчиваю. — Скажем, что у нее случился рывок роста. Это, между прочим, и со смертными бывает.

Слабая попытка пошутить успеха не имеет. Я старательно разглядываю полки, уставленные первыми изданиями известных книг, абстрактные картины на стенах — в большинстве своем бесценные оригиналы. Конечно, Деймен почуял неладное — надеюсь только, не догадывается о масштабах. О том, что я лишь механически произношу нужные слова, а на самом деле все мысли заняты совсем другим.

— И что, она тебя возненавидела, как ты боялась?

Голос у Деймена ровный, размеренный, чуточку напористый.

Вот он передо мной: потрясающий человек, который любит меня четыреста лет и будет любить, сколько бы я ошибок ни наделала, сколько бы жизней ни испортила. Со вздохом закрываю глаза, сотворяю ярко-алый тюльпан и протягиваю ему — не только как символ нашей вечной любви, но и как награду победителю в заключенном нами пари.

— Ты был прав. Ты выиграл. — Я склоняю голову, вспоминая реакцию Хейвен на мои слова — точно такую, как он и предсказывал. — Она в полном восторге. Не знает, как меня благодарить. Чувствует себя, точно рок-звезда. Нет, вру — намного лучше. Как рок-звезда-вампир. Только улучшенной породы, без гадкой привычки пить кровь и спать в гробу.

Встряхиваю головой и невольно улыбаюсь.

— Мистическая нежить? — Деймена передергивает. Сравнение ему совсем не по вкусу. — Даже не знаю, как к этому относиться.

— О, полагаю, это следствие ее недавнего увлечения готикой. Со временем пройдет. Восторги не выдержат столкновения с реальностью.

— С тобой тоже так было? — спрашивает он, приподняв мне пальцем подбородок и заставляя смотреть в лицо. — Для тебя восторги тоже проходят — или, может, уже прошли? — Его чуткий взгляд улавливает малейшие перепады моего настроения. — Не потому ли тебе вдруг стало тяжело на меня смотреть?

— Нет! — Отчаянно мотаю головой, понимая, что попалась. — Просто я… очень устала. Нервное напряжение последних дней…

Прижимаюсь еще теснее, прячу лицо у него на плече, рядом со шнурком от амулета. То самое нервное напряжение, колючее, изматывающее, мало-помалу отступает. Жадно впитываю горячий мускусный запах.

— Почему так не может быть всегда? — шепчу я, а на самом деле думаю: «Почему я не могу быть такой всегда? Все время так чувствовать?»

Почему все изменилось?

— Может, — поводит плечом Деймен. — А почему нет?

Отодвигаюсь, вскидывая на него взгляд.

— Ну, я готова назвать по крайней мере две вполне убедительные причины.

Киваю в сторону лестницы, по которой уже сбегают Роми и Рейн, кошмарные двойняшки, доверенные на время нашей заботе. Одинаковые внешне: прямые темные волосы, зигзагом подстриженные челки, бледная кожа, большущие темные глаза, — и притом в одежде полная противоположность. Роми нарядилась в розовый махровый сарафанчик и пляжные шлепанцы в тон, а Рейн босая, вся в черном, и на плече у нее сидит наш черный котенок по имени Селена. Обе встречают Деймена сияющими улыбками, а на меня косятся довольно враждебно. Все как обычно — хотя бы это не меняется.

— Постепенно все наладится.

Деймен сам хочет в это верить и меня старается убедить.

— Нет, не наладится, — вздыхаю я, нашаривая сандалии. — Хотя их тоже можно понять.

— Уже уходишь?

Я киваю, пряча глаза.

— К обеду придет Муньос. Сабина хочет, чтобы мы познакомились поближе. Ну, в смысле, по-родственному, а не как учитель и ученица.

Пожимаю плечами, внезапно сообразив, что надо было и Деймена пригласить. В сущности, ужасно невежливо его не позвать. Но присутствие Деймена в доме нарушило бы мои дальнейшие планы на вечер. Те, о которых он, может, и подозревает, но убедиться своими глазами ни в коем случае не должен, особенно после того, как столь недвусмысленно высказал свое отношение к моим экспериментам с магией.

— В общем, ты понимаешь…

Понятия не имею, что говорить дальше.

— А Роман?

Глубоко вздыхаю, наконец встретившись с ним взглядом. Вот оно, то, от чего я так старалась уклониться.

— Ты предупредила Хейвен? Рассказала ей, что он сделал?

Я киваю, вспоминая заранее подготовленную речь — я репетировала ее в машине, пока ехала сюда. Допускаю, что Хейвен — наш единственный шанс добыть у Романа необходимое.

— И?

Позволяю себе слегка прокашляться.

А Деймен ждет, на его лице — шестисотлетнее терпение. Я открываю рот… И не могу выговорить ни слова. Он слишком хорошо меня знает. В конце концов я ограничиваюсь глубоким вздохом. Слова не нужны. У меня все и так на лице написано.

— Понял.

Деймен кивает. В его голосе нет осуждения, и меня это немного разочаровывает. Я-то сама себя осуждаю, почему же он — нет?

— На самом деле все не так, как ты подумал, — начинаю я. — Я правда пробовала ей объяснить. Она ничего не хочет слушать. Ну, я и решила — а какого черта? Если Хейвен все равно намерена общаться с Романом, почему не попросить, чтобы она при случае стащила для нас противоядие? Я понимаю, ты считаешь это неправильным, а по-моему, тут нет ничего особо страшного.

Он смотрит на меня спокойно, по лицу ничего не прочтешь.

— И кроме того, мы действительно не можем доказать, что он позволил бы ей умереть. Противоядие было у него под рукой, он просто не сомневался, какой выбор я сделаю. Даже если бы я поступила иначе, откуда мы знаем, что он не дал бы ей эликсир? — Сама не верю, что привожу Хейвен доводы, которые совсем недавно меня так возмущали. — Может, он потом еще и воспользовался бы ситуацией, чтобы обернуть дело в свою пользу. Сказал бы, что мы бросили ее умирать, и настроил бы Хейвен против нас! Ты об этом не подумал?