— Давно бы так! — одобрил Астархан. — Высадишься на платформе, подойдешь к супермаркету, свернешь направо, к служебным отсекам, около товарного телепорта остановишься и подождешь, пока к тебе не подойдут. У подошедшего эрэса спросишь по-ядреному — «Пьюти-Фью?». Если он покажет коробочку, вытащишь кредитку, рассчитаешься, не торгуясь, и заберешь товар. Если эрэс попятится и попытается уйти — выстрели из парализатора. Потом возвращайся на корабль. Понятно?
— Куда выстрелить? — уточнил Макаров. — В эрэса?
— В кого же еще? — фыркнул Астархан.
— А кто он такой, этот эрэс? — поинтересовался Макаров.
— Понятия не имею, — отмахнулся Астархан. — В Галактике миллион рас, всех не упомнишь!
— Значит, — повторил Макаров, — дойти до товарного телепорта, подождать эрэса, купить коробочку и вернуться? Я правильно понял?
— Абсолютно! — кивнул Астархан.
— А где же тогда скафандр испытывать?
Астархан посмотрел на Роберта, тот — на Ахмеда, и все трое дружно расхохотались.
— Увидишь, — пообещал Астархан Макарову. — Ну, ни пуха!
— К черту, — ответил Макаров и оказался в открытом космосе. Над его головой громоздилось дикое переплетение металлических труб, под ногами сверкали несколько подозрительно ярких звезд, а прямо перед глазами простирался губчатый край громадного толстого диска, на нижней стороне которого переливались огнями многочисленные искусственные сооружения. Сообразив, в чем дело, Макаров перевернулся ногами к станции — скафандр, как и звездолет, легко управлялся мыслью, — и поплыл сквозь пустоту в сторону этого островка цивилизации.
Когда под ногами Макарова промелькнул загнутый вверх край жилой платформы, скафандр резко пошел вниз. Гравитация, понял Макаров, переводя скафандр в планирующий полет. Снизу замелькали круглые домики, похожие на прилепившиеся к торту клюквинки, потом показалась самая настоящая дорога с несколькими приземистыми автомобилями, и дома потянулись вверх, загораживая обзор. Решив, что центр платформы неподалеку, Макаров опустился вниз, ступил на черный, в мелких пупырышках тротуар, мягко спружинивший под ногами, и сделал свой первый шаг в этом абсолютно чужом для него мире.
Страха он не чувствовал — все вокруг выглядело настолько непривычным, что напоминало плохо продуманный сон. Дойдя до очередного перекрестка, Макаров привычно огляделся по сторонам — и разинул рот. Улица слева была наполовину завалена темно-красным песком, образовавшим на ней самые натуральные сугробы; а вот справа эта же самая улица сверкала несколькими оттенками белого, залитая ярким, напоминающим операционный зал светом. Нечего по сторонам глазеть, решил Макаров и продолжил свое движение к центру платформы. Пупырчатая резина под ногами превратилась в прозрачный кирпич с голубоватой подсветкой, потом — в хлюпающую вязкую жидкость, доходящую до щиколоток. К счастью, Макаров догадался подключиться к Сети и теперь шел прямо к цели, ведомый повисшей перед глазами контурной картой. До супермаркета оставалось всего два поворота, когда резкий звук справа заставил Макарова повернуть голову.
В этом квартале улица представляла собой громадный желоб с двумя канавками тротуаров. Стены домов вырастали из краев желоба, соперничая с ним в кривизне. С противоположной стороны желоба, там, откуда и раздался злополучный звук, один из домов отступал от общего правила, отгородившись от желоба чем-то похожим на сад камней. На трех самых крупных камнях расположились существа, от одного вида которых душа у Макарова ушла в пятки.
Их серая, висящая складками кожа лоснилась бесформенными маслянистыми пятнами. Большие головы с четырьмя расположенными по окружности глазами увенчивали пучки жестких волос, шевелившихся, точно усики насекомых. Многосуставчатые руки находились в постоянном движении, стремительно перемещаясь от раскинутого между камнями яркого покрывала к беззубому, отвратительно чавкающему рту. А толстые ноги, оканчивающиеся многочисленными когтями, крепко обхватывали камни, словно существам угрожала опасность быть унесенными ветром.
Макаров сглотнул слюну и попытался сделать следующий шаг. К его ужасу, подошвы скафандра словно прилипли к тротуару!
— Ху си му? — услышал Макаров гулкий голос одного из существ.
— Зи везд, — ответило другое существо. — Зве рус!
— Му! — ухнуло третье, подхватывая с покрывала большую флягу с мутноватой жидкостью. — Му из му!
Это они про меня, догадался Макаров. Он подергал ногами, убедился, что тротуар держит крепко, и неожиданно успокоился.
— Зве рус! — третье существо, отличавшееся от двух своих собратьев синеватой кожей да несколько большими размерами, подняло флягу и запрокинуло ее над своим беззубым ртом. Жидкость устремилась в бездонную глотку, забрызгав существо желтоватой пеной. Из глубины глотки высунулся черно-красный язык, слизнул пену и с чмоканьем скрылся. Существо срыгнуло, швырнуло опустевшую флягу через голову и рявкнуло:
— Зве рус му-у!
Сам ты му, пробормотал Макаров.
— Вэй кер му-у!!! – перевел скафандр, неизвестно зачем усилив голос почти до болевого порога. Макаров втянул голову в плечи и с ужасом огляделся по сторонам. Напрасно; улица была совершенно пуста.
Неужели это и есть вэйкеры, с ужасом подумал Макаров. Вот эти уроды — и массой в ноль три солнечных?!
— Зве рус ве! — заблеяло второе существо. — Зве рус хо ма?!
— Ма! — фыркнуло третье. — На ма?!
Его многосуставчатые руки замелькали в воздухе, словно крылья колибри. Макаров явственно ощутил, как его шею охватывает невидимая удавка, машинально вцепился в нее обеими руками, сумев немного ослабить мертвую хватку, и упал на гладкую поверхность желоба, сбитый с ног невидимой силой. Перед глазами промелькнули разноцветные разводы инопланетного асфальта, горизонт встал на дыбы, вернулся в горизонтальное положение, и Макаров обнаружил, что висит в воздухе перед главарем вэйкеров, из последних сил цепляясь за невидимую удавку.
— Ты дерьмо, зверус, — на чистом русском языке произнес вэйкер. — Ты и твоя раса. Дерьмо. Понял?
По крайней мере, нас не выгнали с инерционных шоссе, подумал Макаров. За ненадобностью.
— Па ху, — перевел скафандр, — то на цер шо па, ка вэй кер!
Какого черта он все им переводит, успел подумать Макаров. А потом удавка на шее сжалась с такой силой, что захрустели пальцы. Макаров взвыл от боли и сам не зная зачем отпустил удавку.
Боль мгновенно исчезла, и перед глазами Макарова вспыхнул разноцветный узор прицела. Все три вэйкера оказались захвачены в концентрические круги, но только вокруг ближнего, самого злобного, круги эти были красного цвета. Не дожидаясь очередной волны боли, Макаров напряг обе кисти, открывая огонь.
Красный прицел замигал, вэйкер недоуменно повел головой. Не то оружие, догадался Макаров. Сейчас, во время боя, он мыслил на удивление четко и ясно. Какой, к черту, парализатор, для такой туши! Ноль три Солнца! Здесь чем-то другим надо…
Макаров опустил взгляд, увидел острые когти вэйкера, по-прежнему отчаянно цеплявшиеся за камень, и едва заметно улыбнулся. А в следующее мгновение из его рук ударили молнии. Ударили прямо в камни, на которых сидели вэйкеры.
Невидимая удавка дернулась и порвалась. Вэйкеры стремительно увеличились в размерах, на миг превратившись в громадные серые шары, и лопнули, ударной волной сбив Макарова с ног. Серые камни заходили ходуном, как если бы вместо молний Макаров подвел к ним высоковольтные провода. А прицелы, по-прежнему висевшие у Макарова перед глазами, наконец окрасились зеленым. Цели поражены, констатировал Макаров. Но скафандр-то каков, а? Только драться и умеет!
Ближайший к Макарову камень вспучился каким-то серым наплывом. Макаров проворно вскочил на ноги и протянул перед собой руку, готовый в любую минуту разразиться очередной серией молний или чем еще похуже. Но серый наплыв выпучил наружу четыре глаза, раскрыл маленький беззубый рот и прошамкал на ломаном русском языке:
— Мир, начальник! Вэйкер, русич — маладцы оба!
