— Не испытывай мое терпение… — прошелестел наг. — Не то пожалеешь.

— А ты, хвост полосатый, мое терпение, значит, можешь испытывать? — разъярился сатир. — Я забираю этих людишек и иду с ними к монастырю…

— Все, хватит… — наг подполз к сатиру и резко ударил того хвостом. Не ожидающий ничего подобного сатир отлетел в сторону и ударился спиной о землю. Пока сатир тряс головой, приходя в себя, наг подпол к нему, и хлестнул хвостом еще дважды, так, что голова сатира стукнулась о камень. Затем красавец — наг процедил, глядя на поверженного противника, у4 которого из носа потекла кровь:

. — Это тебе, грязное животное, небольшая учеба насчет того, как надо обращаться к тем, кто несоизмеримо выше тебя по уму, силе и праву рождения. А сейчас пошел вон, хам, и жди, когда я тебя позову. Что касается вара, то надо еще подумать, стоит ли выделять тебе хоть одну дозу — уважения к себе не замечаю, хотя вы должны быть счастливы, что служите нам. Ну, если осознаешь свои заблуждения — тогда, может, что-нибудь и подкину.

С последним наг явно перехватил, потому как сатир и без того находился в состоянии белого каления, а уж то, с каким презрительным видом наг отвернулся и пополз в сторону — это окончательно вывело сатира из себя. Козлоногий поднялся с земли, только вот вместо того, чтоб отойти за деревья, внезапно бросился к нагу. Одним прыжком он преодолел немалое расстояние, и попытался ударить нага в спину, однако змеечеловек в последний момент заметил тень и успел чуть уклониться, именно потому удар и вышел по касательной. Тем не менее, сатир успел хорошо задеть нага, и сейчас они оба, сцепившись меж собой, свалились на землю, причем каждый пытался придушить другого.

Все, пора, больше медлить не стоит! Андреас, уже особо не остерегаясь, рассек последние ячейки ловчей сети, и почти выкатился наружу. Так, быстрей, пока не поздно… Где же противники? А, вот, всего лишь в нескольких шагах, и пальцы каждого сцепились на шее своего врага, причем сатир лежит на земле, а наг находится сверху. Поднявшись на ноги, Андреас сделал несколько неуверенных шагов по направлению к схватившимся противникам, и в тот момент наг вонзил свои клыки в тело сатира. Однако момент торжества хвостатого был недолгим — ему под основание черепа Андреас одним махом вогнал свой клинок, с неприятным хрустом перерубая позвонки.

Прошло еще несколько мгновений, когда извивающееся в предсмертной агонии тело нага пыталось скинуть с себя навалившегося на него человека, однако Андреас делал все, чтоб этого не вышло: молодой человек хорошо помнил, что наги еще какое-то время после смертельного ранения могут ударить тебя своими ядовитыми зубами. Молодой человек так и не понял, откуда у него взялись силы, но наг постепенно затих, правда, успев оцарапать Андреаса своими черными когтями. Ну, на пальцах у змеелюдей ядовитых желез, кажется, нет…

С трудом сумев сползти со все еще подрагивающего тела нага, Андреас стал чуть ли не вслепую резать сеть, которая все еще опутывала его товарищей. Впрочем, те и сами, почувствовав, что сеть дала некоторую слабину, старались избавиться от отпутывающих их тонких веревок. Тем не менее, времени на это потребовалось немало.

— Все, уходим! — дядюшка стряхнул с себя последние обрывки веревок. — И поскорей! Сатиры должны нагрянуть с минуты на минуту… Адриан, ты что?

Было понятно, отчего дядюшка задал подобный вопрос: даже со стороны было понятно, что идти Андреас вряд ли может. Тот последний рывок, когда он справился с нагом, вытянул из него последние силы, и сейчас у парня не было сил даже встать.

— Вы идите… — с трудом произнес он. — Спасайтесь… Я тут останусь…

— Так… — брат Белтус присел возле Андреаса, посмотрел ему в лицо. — Все, парень не ходок. Надо его тащить.

— Это можно…

Менее чем через минуту люди не просто пошли, а почти побежали, стремясь как можно быстрее пройти широкую полосу зарослей кустарника, только в этот раз Андреас самостоятельно почти не шел: его в двух сторон поддерживали дядя Эдвард и брат Белтус. Правильней сказать, не поддерживали, а почти что тащили, перекинув его руки через свои шеи, и у каждого в голове была только одна мысль: скорее бы дойти!..

Голос преследователей люди услышали, когда почти прошли кустарник. Как видно, за ними устремились сатиры, пытаясь поймать удирающую добычу, за которую было обещано столько вара. Но и люди не собирались так просто сдаваться, тем более что до монастыря было, можно сказать, рукой подать.

Стены монастыря люди увидели сразу, как только выбежали из кустарника. Высокое мощное сооружение стояло освещенное солнцем, словно незыблемая твердыня, надежная опора, к которой нужно стремиться, и которая убережет тебя ото всех бед. Только вот зеленый луг до этой твердыни с устремленными к небу башнями казался немыслимо долгим и непреодолимым…

Издали, со стороны монастыря, донесся звук свистка — это кто-то из дежурных заметил бегущих людей, но и сзади раздались яростные вопли — это сатиры выскочили из кустов и устремились за людьми. Молодому человеку внезапно вспомнилось, как он не так давно наблюдал похожую картину — бегущие люди и догоняющие их козлоногие… Кажется, тогда до спасительных ворот добежало всего несколько человек…

С этого момента сознание молодого человека стало словно выхватывать какие-то куски, совершенно не улавливая сути происходящего. Кажется, он пытается идти самостоятельно, потом Андреас понимает, что с одной стороны его по-прежнему поддерживает дядюшка, а с другой стороны его рука опирается на плечо Абигейл. Так, она и дядюшка рядом с ним, а где же брат Белтус? Впрочем, судя по яростным крикам сатиров позади и по свисту мечей, в дело вступили и монах, и инквизитор. Точно, судя по доносящейся ругани и крику сатиров, брат Белтус не проявляет к козлоногим особого человеколюбия. А вот и голос брата Титуса — он тоже рубится с сатирами, правда, делает это без лишних слов… Точно, эти двое людей отгоняют козлоногих, только вот те все не унимаются — как видно, желание получить дозу вара оказывается куда сильней опасности. А может, тут сказывается извечная неприязнь сатиров к людям. Визг, крики, безостановочные вопли… Вот кто-то заругался, потом еще: похоже, один из братьев ранен, ведь у козлоногих сил много, и драться они тоже умеют…

То, что они все же дошли до монастыря, Андреас понял, лишь когда увидел у себя под ногами мощеную площадку перед входом в монастырь. Еще немного — и он вступил (вернее, его втащили) в полукруглую арку монастырских ворот…

Скрежет опускаемой решетки, скрип закрываемых ворот… Лежа на брусчатке, Андреас понимал, что он находится в галерее монастыря, и сейчас к нему должны подойти монахи, чтоб проверить тех, кто вернулся из Запретных земель. Таковы правили, и ничего плохого в этом нет… Наоборот, это просто замечательно, что монахи не оставляют без присмотра тех, кто приходит из тех проклятых земель…

Перед тем, как провалиться в темную яму забытья, Андреас успел подумать: а как же остальные? Те, с кем он был все эти дни — они все спаслись или кто-то остался там, за воротами? Интересно, узнает ли он об этом хоть когда-то, или его душе пора предстать перед судом Небес, чтоб ответить за все те грехи, которыми он успел отягчить свою душу за недолгую и не совсем праведную жизнь…

Из блаженного забытья Андреаса вывела острая боль. Такое впечатление, будто ему на спину без остановки льют раскаленный свинец, причем этот жидкий металл проникает все глубже и глубже в тело, доходит до костей и насквозь прожигает каждую клеточку измученного человеческого организма. И хотя Андреас за последнее время всеми силами пытался сдерживать терзающую его боль, в этот раз она была совершенно невыносима, и у молодого человека, помимо его воли, невольно вырвался протяжный стон.

— Ну, хвала Небесам, наш умирающий наконец-то подал голос… — раздался чей-то смутно знакомый голос. — Брат Андреас, будьте добры, посмотрите на меня. Ну, чего ждем? Долго еще будете валяться, как безвольная кукла? Я сказал — пора возвращаться к жизни! Мне, по-вашему, что, больше заняться нечем, кроме как сидеть подле вас? Так я могу найти занятие и поинтересней…