— Показалось, — всплеснула я руками, глядя на ночной сад, залитый луной. Ну можно ли представить что-то более романтичное для первого свидания, чем это место?

Я повернулась к ректору и умиротворенно вздохнула. И нежно-нежно посмотрела на свою жертву.

— А ведь здесь никого нет…

— Э-м, и правда никого, — он начал испуганно озираться и отступать в сторону бала.

— А мы здесь есть, — я сделала шаг к нему.

— Вот именно, — сказал мужчина невпопад.

— И музыка слышна.

— Крики заглушит? — захрипел блондин и потянул ворот своего жабо, как-будто он его душил

— А главное, — я уже снова обнимала его за плечи. — Никто не увидит… что я не могу танцевать.

Прижалась к нему и счастливо закрыла глаза, положив голову на плечо.

Хм, трясется бедненький. От возбуждения, наверное…

И тут же дрогнула сама, потому как на мою талию легла мужская рука. Я прижалась еще сильнее. И поняла, что блондина больше не потряхивает, да и сбежать он не пытается.

А прижимается в ответ своим…

Хм, похоже, это у них семейное.

И вот мы уже танцуем в лунном свете, вдвоем, как мне и мечталось, на настоящем балу. Долго. Вместе. Я поднимаю голову…

Бам.

Он наклоняется.

Бам.

Его губы приближаются к моим…

Бам.

Двенадцать, бл. ть!

Я отталкиваю Алика и в ужасе смотрю на часовую башню.

Инквизитор! Допрос! Веселье!

— Мне пора! — кричу я, уже убегая в зал.

— Подождите! — кричит он и мчится за мной.

Я, почти никого не задевая, бегу к противоположному концу зала, замечая краем глаза, как стекаются ко мне темные тени… тигр, единорог и птичка.

Запрыгиваю на лестницу и бегу наверх, понимая, что не сказка это, блин — в сказке вниз надо было бежать.

Спотыкаюсь и теряю туфельку, которая с ущербным звоном, подпрыгивая, летит по ступеням.

Ближайший к туфельке Тигра собирается ее подобрать, типа помогая, но я лишь шиплю:

— Не трогай, а то шкурой ляжешь! — и бегу дальше.

Кое-кто завтра мне будет экзамен по земным сказкам сдавать.

Пыхтя, добираюсь до входа, отталкиваю церемонимейстера, вываливаюсь в коридор, и тут же шмыгаю в кладовку, сопровождаемая своим мини-зоопарком.

Мы захлопываем дверь.

Спустя несколько секунд мимо проносится топот множества ног.

Множества? Хм, странно. Ну да ладно.

Я быстро скидываю платье, отмечаю мысленной галочкой, какая из тварюшек не закрыла при этом глаза, и переодеваюсь.

Парик, артефакт, меняющий черты, и вот уже стремглав по лестницам, в сопровождении Феникса, который всегда знает дорогу к смерти, бегу в сторону подвалов.

И, переводя дыхание, останавливаюсь в просторном коридоре, куда ведет несколько дверей.

Ага, вот моя. Интересно, почему ярко-красная?

Латунная табличка гласит «Палач»

И ниже «Главный инквизитор».

— Сильно опоздала? — шепотом спрашиваю у птички.

— Пять минут. Пятб минут опоздания к инквизиторам карается…

— Ой, заткнись.

Я оправляю камзол и решительно стучусь.

А потом открываю дверь:

— Господин инквизитор? Я пришел к вам.

Внутреннее содержимое кабинета заставило меня вспомнить о всех страшных историях, которые мы рассказывали со зверятами.

В черной-черной комнате за черным-черным столом и правда сидел черный-черный инквизитор. Лишь небольшая лампа на столе изящно подсвечивала его лицо адскими всполохами. Лицо суровее Антарктиды, жестче титана, злее Везувия…

Ну какая же прелесть!

— А вам идет черный, — широко улыбнулась.

И тут же лед тронулся…

В том смысле, что на лице его поплыл. От удивления.

Я пометалась в поисках удобного кресла, но нашла только стул. Внимательно ощупала его и даже перевернула на всякий случай.

— Что… что вы делаете?

Там, судя по звуку, не только лицо поплыло, но и мозги.

— Ищу гвозди, конечно, — буркнула я. И, поскольку не нашла, поставила стул на место, и уселась на него.

— К-какие гвозди?

— Для пыток. А что, вы так не делаете? Удобно же. Приходит посетитель, вы приглашаете его сесть, он такой раз… И все, допрос, считайте, закончен. Не знали? Дарю идею. Патент, так сказать, будет принадлежать вам…

— Вы…

— Очень добр? Я в курсе. Могу еще варианты предложить — даже в пыточную вести никого не надо будет. Например, берете кофе — много кофе — и начинаете чашечка за чашечкой вести задушевные беседы. И вот у вашего гостя уже кофе из ушей плещется — а в туалет нельзя. Знаете, на что готовы люди, когда хотят в туалет?! — я все больше воодушевлялась. — Да что там кофе! Любой предмет при должном умении можно превратить в орудие пыток! Даже вот эта ваша лампочка — она обычная, но стоит начать ей мигать в лицо… Или капелька воды… О, эта пытка воспета поэтами! Кап на темечко. Кап-кап. В одно и то же место. И человек сходит с ума, ожидая этой капельки… — я мечтательно закатила глаза и умилительно сложила рученьки. — Пожалуй, я согласен.

— На ш-што-о-о? — прошипел палач.

На него я не смотрела, будучи вся в воодушевлении от открывающихся перспектив. Как я раньше об этом не подумала? Ведь столько пользы новому миру принесу! И все меня будут бояться, как я люблю, а ректор будет своей женой гордиться — и красавица, и лапочка, и дома не сидит — инквизитором работает.

— Работать у вас, — широко улыбнулась. — Обсудим зарплату?

Хм, странно. Лицо вроде было белым — а стало красным. Магическая эта лампа, что ли?

— Никакой. Зарплаты! Я позвал… Не для этого! — он начал приподниматься на своем стуле.

— А для чего? — удивилась искренне, захваченная восхитительной идеей. И тут мне в голову пришла другая идея, еще более восхитительная. — Ну конечно! Я понял!

— Он понял… — простонал палач и рухнул на стул.

— Вы про невест поговорить? Так я все вам скажу. Все действительно так, — понизила я таинственно голос. — Среди них и правда есть они…

— К-кто он-ни? — начал заикаться Камилл.

— Шпионки.

— К-какие шпионки?!

— Натуральные! Приехали значит, захватывать власть, — я аж руки потерла, предвкушая удовольствие, когда невест будут допрашивать — да там половина поляжет! — Вынюхивают что-то, наше магическое сообщество хотят поработить через ректора. Беспокоюсь не поверите как! Ужасно я беспокоюсь. Потому предлагаю после доктора всех в допросную — на всякий случай. Чтобы все эти государства никаких сведений о нас не узнали.

— Какие государства?!!!

Вот именно так, с тремя восклицательными знаками.

Рад, значит, сведениям.

— Да чер… мама ваша знает, какие! Враждебные нам.

Я преданно уставилась на инквизитора.

Тот молчал. Только веком дергал.

Подмигивает?

Ну я тоже подмигнула.

Его заметно тряхнуло.

Я вздохнула и улыбнулась.

Камилл молча упал лицом на собственные ладони.

Бедненький, столько новостей за раз.

— Ну что, составляем очередность? — я привстала, деловито осматриваясь в поисках бумаги.

— Сидеть! — заорал инквизитор и встал сам. — Отставить! Балаган!

— Да я как бы…

— Такое поведение не приемлемо! — долбанул кулаком по столу. Вот это силища!

— Да я вроде…

— Вы постоянно делаете из меня посмешище! — еще пара движений рукой и стол, похоже, разлетится на щепки.

— Да я ни в коем…

— То лезете с поцелуями, то издеваетесь…

— Ну как бы вы тоже… — пробормотала. Тихонько. — Целуете постоянно…

Блин.

Судя по наступившей тишине услышал.

— Я? — прохрипел инквизитор.

Ой.

Вот не понравилась мне эта хриплость в голосе. Очень не понравилась. Сначала больное горло, а потом от пневмонии лечи…

— Понимаю, вам сложно признаться даже самому себе в своих чувствах… Особенно в таком консервативном обществе… Нет, не подумайте — я вас не осуждаю! Я бы и сам собой очаровался — но я совершенно традиционной ориентации… Право, мне не удобно, но я такая же жертва обстоятельств…