— Да что ты говоришь, Гарри? Ты что — хочешь вернуться и жить с Дурслями?

Гарри охнул, словно Сириус ударил его, и тот немедленно пожалел, что эти слова сорвались у него с языка, но раньше, чем он успел бы извиниться или хоть что-то сказать, Гарри развернулся и выбежал из комнаты. Сириус слышал его шаги на лестнице, потом распахнулась дверь в спальню мальчиков — и наступила тишина. Он подождал еще несколько минут, уверенный, что Гарри одумается и вернется. Но этого не произошло.

…Сердце в ее груди разбивалось от мыслей о Тристане. Когда она видела его в последний раз, его бесчувственное тело, переброшенное через седло, уносил скакун леди Стэйси, кузины темного мага Моргана. Ходили слухи, что в ее чулане не счесть зачарованных кожаных корсетов, с помощью которых она принуждала несчастных волшебников исполнять все свои коварные желания. А, иссушив их жизненные силы, леди Стэйси сбрасывала их в бездонную пропасть, над которой долгие годы трудились ее верные слуги.

Риэнн залилась безутешными слезами, и ее сдавленные рыдания привлекли внимание капитана пиратов, рослого темноволосого мужчины. Он стоял на носу — мужественный, с обнаженным торсом, несмотря на то, что волосы на его груди покрылись инеем.

Она слышала, как другие пираты обращались к нему «Свен», а потому была уверена, что это и является его именем (Риэнн была прекрасна, но не слишком смышлена).

Он шагнул к ней. Гневные беспощадные волны хлестали и перекатывались через палубу, и Риэнн безуспешно попыталась устоять под их напором, потеряв в этой борьбе почти всю свою одежду.

Его зеленые глаза обожгли ее.

— Взгляни на родину свою в последний раз, о пленница прекрасная моя, — прорычал он, бросая завороженно-алчущий взгляд на ее полуобнаженное тело…

— Эй, Джинни! Ты не спишь? — окликнул ее голос из-за занавески, отгораживающей кровать.

— Нет-нет, — пискнула она, быстро заталкивая «Брюки, полные огня», под одеяло и натягивая его повыше. Это был голос юноши — немного приглушенный. Может, Рон? Для Чарли этот голос слишком юный… — Можешь войти.

Занавеска отодвинулась, и Джинни с удивлением убедилась, что ее посетитель вовсе не Рон, а Симус Финниган. Она захлопала глазами, но определенно — это был Симус: от светлых волос до разодранных кроссовок. Зачем он явился?…

Он, спотыкаясь, вошел. За плечом у него висела сумка, в руке были перья — судя по всему, он пришел прямо с учебы. Переминаясь и явно чувствуя себя неловко, он остановился у ее кровати. Джинни смотрела на него со все возрастающим удивлением: чтобы Симус — да вдруг мялся! Обычно он был слишком занят разными мерзкими шуточками.

— О, салют, Симус! — как можно любезней поприветствовала его она, надеясь, что это поможет ему немного расслабиться.

Не помогло. Симус застеснялся еще больше. В этот момент ей в голову пришла еще одна мысль:

— Ты здесь, потому что заболел?

Симус покрутил зажатое между пальцев перо:

— Нет… не совсем.

— Не совсем?

— В смысле, совсем нет, — Симус опустил перо и добавил, — я тут подумал… может, ты пойдешь со мной на Святочный Бал?

От удивления Джинни на миг лишилась дара речи — просто уставилась на бедного Симуса, от чего тот начал медленно, но верно краснеть.

— Но, — быстро спохватилась она, — ты же семикурсник, и уже можешь ходить в паб! А я — я еще нет…

— Я знаю, — терпеливо кивнул Симус, — потому и спрашиваю тебя о Святочном Бале.

— А зачем тебе проводить вечер с толпой шестикурсников, когда ты можешь пойти в паб?

— Я не хочу проводить вечер с толпой шестикурсников, — возразил Симус. — Я хочу провести вечер с тобой.

— О… — произнесла Джинни. И повторила. — О… Хорошо.

Симус взглянул на нее. С его лица уже пропали красные пятна, и теперь он смотрел на нее с некоторым недоумением и даже задором, хотя все еще немного взволнованно.

Вот Драко — тот никогда не волновался. Она попыталась представить, как бы Драко пригласил ее на Святочный Бал, — и потерпела полный крах. Даже если бы они встречались — он бы все равно этого не сделал. Он бы просто посчитал, что они должны пойти вместе и ждал бы ее внизу Гриффиндорской башни — как всегда невероятно выглядя и нисколько не сомневаясь, в том, что она будет вне себя от радости, увидев его. Словом, он был бы, как всегда, в своем репертуаре — и это в нем даже немного раздражало.

Но зато он, без сомнения, мог сделать для нее что-то романтическое и удивительное — вроде пары стеклянных туфелек из пары носков. И, когда Драко совершал что-то в этом роде, это никогда не казалось неуклюжим, неловким или заранее подготовленным; он просто делал то, что чувствовал, — как всегда, изящно и искренне.

Джинни захлопала глазами.

Сейчас причин размышлять о Драко нет и быть не должно: это ведь не он пригласил ее на Святочный Бал, да и вообще — у него есть подружка. А Симус симпатичный, милый и очень классный.

Она наконец оторвала взгляд от простыней и посмотрела на него:

— Парвати рассказала мне, что ты сделал на квиддичном поле. Это очень мило с твоей стороны.

Симус улыбнулся.

У него веснушки. Совсем чуть-чуть. На переносице.

— Да ну, не за что. Готов на все, чтобы взбесить Малфоя.

— Право, ты не должен был так поступать. Это было очень смело.

— С тех пор делал я и более смелые вещи, — заметил он, — и Джинни почувствовала, что краснеет. Да уж, для него это было явно волнующе — прийти сюда и пригласить ее на бал, они ведь не были достаточно близко знакомы. Какой же он милый.

Она подняла голову и произнесла:

— Ну, конечно же, я с удовольствием пойду на Бал с тобой, Симус.

На лице Симуса засияла солнечная улыбка.

— Замечательно! Ты можешь сообщить Рону, что я верну тебя после полуночи. Знаешь, это немного пугает — просить старосту отпустить его младшую сестренку.

— Рон будет в пабе «На бровях», — ответила Джинни. — Он выдует галлон сливочного пива и к полуночи свалится с ног. Он бы не заметил, если бы ты вместо меня принес бы в Гриффиндорскую башню тыкву.

— Думаю, что наутро он все же разберется. А значок старосты достаточно остр, и мне бы хотелось сохранить свою шкуру целой, — улыбнулся Симус, обошел вокруг кровати и, к немалому удивлению Джинни, поцеловал ее в щеку. — Мне пора на тренировку. Надеюсь, что вскоре они все-таки выпустят тебя из этого чертового местечка.

— Надеюсь, — рассеянно кивнула Джинни. Теперь ее занимала другая мысль — поцелуй в щеку прошлой ночью. — Симус, — неожиданно для самой себя окликнула она его.

Он уже отодвигал занавеску, но остановился:

— Что?

— Ты… ты был здесь прошлой ночью? — с колотящимся сердцем спросила она. — Ты не заходил ко мне?

Он покачал головой, немного смущенный этим вопросом:

— Нет… не заходил. А почему?…

— О, — Джинни упала на подушки с чувством невероятного облегчения и странной вины. — Нет, ничего…

— Симус пригласил тебя пойти с ним на Святочный Бал? Да это же замечательно! — засияв, воскликнула Гермиона, глядя на уплетавшую яичницу с тостом Джинни. Ее наконец-то выписали из лазарета, и, хотя она чувствовала себя просто прекрасно, она все же не могла отделаться от странного ощущения нависшей над ней тьмы.

— Ш-ш! — зашипела Джинни, но, по счастью, Симус сидел на противоположном конце Гриффиндорского стола и вряд ли мог что-либо услышать.

— И ты сказала «да»? — поинтересовался Рон, гоняя ложкой по тарелке кусок хлеба. Похоже, он не слишком-то голоден.

— Ну, конечно же она сказала «да», — быстро произнесла Гермиона. — Симус такой классный, симпатичный, очень милый, талантливый и забавный.

Рон опешил.

— Какая потеря! Гермиона, может, это тебе стоит с ним встречаться?

Гермиона покраснела:

— Я имела в виду…

— Я сказала «да», — отрезала Джинни.

— Великолепно! — Гермиона радостно заулыбалась. — Это так чудесно, Джин…