Гермиона открыла глаза. Что-то упрямо висело, размахивая крыльями, у нее перед лицом. Она, отмахиваясь, села, потом сообразила, что это было крыло Свинристеля. Он висел над ней, держа в своем маленьком клювике письмо.

Она взяла письмо.

— Спасибо, Свин.

Это был обычный свернутый пергамент. Какое-то время она сидела и держала его, не разворачивая, все еще во власти странного сна. Все казалось таким реальным — пляж, кровь, песок. Ее любопытство дразнили странные символы вокруг ободочка ведёрка Гарри: не были ли это те же самые символы, что и на его руническом браслете? Ей нужно было свериться с записной книжкой. Случись так, её бы поразила сила собственного подсознания и памяти.

Свин сидел на ее правом плече. Она подозревала, что он скучает по Рону, и решила не сгонять его.

Письмо было предельно коротким.

Гермиона, я должна поговорить с тобой. Я жду тебя внизу снаружи. Я послала к тебе маленькую сову, так что не пугайся. Не хочу, чтобы меня еще кто-то видел. Это касается Драко.

Она недоверчиво уставилась на подпись. Наверное, это какая-то шутка? Как она может думать?.. Гермиона вскрикнула и подскочила, когда письмо в ее руке рассыпалось в пыль.

Черт бы побрал этих слизеринских параноиков, — взбешенно подумала она и свесила ноги с кровати.

Она спала в своих пижамных штанах и старой футболке Гарри, купленной на матче Палящие Пушки — Головастые Гарпии в 1996 году. Вытащив из шкафа Джинни цветастый халат, она накинула его на плечи и пошла вниз.

Праведный гнев ее окрылил, и через миг она уже открывала запертую на задвижку дверь. Тонкая фигурка в зеленом плаще с обшитым золотом капюшоном на ступенях подпрыгнула и обернулась — из-под капюшона был виден только заостренный подбородок. На морозе дыхание срывалось с ее губ пушистыми клубочками.

— Итак, — холодно вопросила Гермиона, — ты хотела мне что-то сказать? Говори.

Капюшон дрогнул и через миг откинулся назад, выпустив на волю каскад огненных волос. Зелёные глаза с немой обидой взглянули на Гермиону.

— Разреши мне войти, — попросила Блез. — Мы можем поговорить внутри.

Позже Драко вспоминал эту безумную гонку от ворот Имения по окраине Малфой Парка как ночной кошмар безумных мечущихся склоненных теней. Предательский лёд выдёргивал дорогу из-под ног — он никогда не был так рад своим тяжелым драконьим ботинкам. Джинни было куда тяжелее — он дважды ловил её, когда она поскальзывалась, дважды ей удалось сохранить равновесие, чтобы продолжить бег. Ну, Гарри, конечно, был Гарри — с бегом у него проблем не было: он был словно рожден для бега — лёгкий, худой и жилистый. Словно падающий снег — он летел, он мчался, будто это было целью всей его жизни.

У подножия невысокого холма дорога разветвлялась, они метнулись налево, в сторону Малфой Парка. Городок был темен, жители крепко-накрепко задраили все окна и двери, как на корабле в шторм. Они рванулись к Рождественскому Морозцу, миновали его, лай своры был всё ближе и ближе.

Драко с детство был достаточно знаком с адовыми гончими Имения — вдвое больше обычных собак, с длинными слюнявыми мордами и огромными — с апельсин — глазами, они долго были источниками его ночных кошмаров. Отец его развлекался тем, что приобретал разных чудовищ; гончие свободно охотились на землях Имения. Драко собственными глазами видел, как однажды свора загнала крупного грифона и порвала его в клочья.

И ещё они были быстрыми — очень быстрыми. Драко знал, что три из них могли, рванувшись с места, в миг перелететь весь сад. Кроме того, он знал, что этот ещё не все. В момент, когда они достигли пустоши, на которой и были их метлы, визг и лай позади звучал громко, как треск веток в костре.

Гарри выскочил на пустошь первым, за ним Джинни, Драко был последним, Все было так же, как Драко и запомнил: в стороне на холме — отель Рождественский Морозец, мётлы торчат в дереве у них над головами, крутой обрыв над замерзшей рекой.

Гарри замер под деревом, повернулся, его красный плащ взметнулся:

— Джинни, доставай палочку — быстро!

Джинни начала шарить в поисках палочки, однако ужас сделал её пальцы неуклюжими, и она выронила ее, наклонилась, чтобы поднять, указала ей на Ливни, воткнутые в ствол.

— Асси… — и слова застряли у нее в горле. Драко развернулся — между деревьями мелькали семь тёмных теней с сияющими глазами.

Гарри рядом с Драко яростно выругался, и Драко почувствовал, что его кто-то схватил за руку — это был Гарри, его пальцы были, как железо.

… Прости, — прозвучал его голос в голосе Драко и, схватив его, он изо всех сил поволок его в сторону и швырнул прямо на Джинни. Драко пошатнулся, застигнутый врасплох, Джинни схватила его, они поскользнулись и кубарем полетели с обрыва к реке, кувыркаясь в снегу.

Может, издалека спуск и казался мягкой и пушистой снежной дорожкой, однако на деле все было не так: лед, сломанные ветви втыкались в Драко, он слышал, как трещит и рвется ткань, боль обожгла руку. Они врезались в камень с такой силой, что разлетелись в разные стороны. Драко услышал вскрик Джинни, перевернулся, кашляя и отплевываясь снегом. Когда он, наконец, смог дышать, он вытер рукавом своё мокрое лицо — и он тоже засеребрился, только это был не снег. Это была кровь. Он кашлял кровью.

Но об этом было думать некогда: он с трудом сел на колени, откинул с глаз мокрые волосы. Джинни неподалеку уже выбралась из сугроба и тоже пыталась принять вертикальное положение. Подняв глаза, он ничего не увидел — только обрыв над ними со следом от скатившихся тел.

Он схватил её за плечи и с силой встряхнул. Потом она бы показала ему те места своих плечах, где его пальцы оставили синяки на её коже.

— Не двигайся, — прошипел он. Они стояли на коленях друг перед другом. Их разделало несколько дюймов — он мог увидеть свое отражение в её расширившихся глазах. — Поняла меня? Стой тут и не двигайся.

Она кивнула ему. Глаза её были распахнуты и наполнены страхом.

— А Гарри…

Он не ответил, просто отпустил её и поднялся. И побежал.

Не так-то просто было забраться обратно на холм. Поверх снега был плотный наст, споткнувшись, он изрезал об него, словно об стекло, все руки. Он был очень слаб — он задыхался, кровь оглушительно стучала в ушах — он даже не слышал лая своры, лая, всегда наводившего на него ужас.

Чёртов Гарри, скинувший меня с обрыва… дурацкий героизм… — он придерживался мысли, что, если бы с Гарри что-то случилось, он бы это знал. Возможно, Гарри удалось вытащить одну метлу из дерева… возможно, он добрался до отеля и кто-нибудь открыл ему дверь, заслышав взбешенный лай…

Наконец Драко преодолел гребень, выбрался на пустырь, сделал несколько шагов — и замер, вытаращив глаза.

Гарри стоял на том же месте — посреди пустоши. Красный плащ казался кровавым мазком на снегу. Он стоял неподвижно, опустив руки. Сверху его припорошило снегом с дерева; белые хлопья усыпали голову и плечи. Казалось, он мог бы простоять так не один час, судя по его лицу, он наслаждался видом.

Вокруг него сидели адовы гончие, зарывшись в снег своими лапами с когтями-бритвами. Их немигающие взгляды были устремлены на Гарри — четырнадцать золотисто-красных сфер, напоминающих вспышки огня в темноте. Пасти были разверсты, из них на землю стекала черная слюна, и исходило утробное рычание. Они смотрели на Гарри, а Гарри смотрел на них — решительно, бесстрашно.

Вкус крови внезапно ударил Драко в рот — от потрясения и напряжения, он испугался, как бы его не стошнило.

…Гарри?..

Гарри не шевельнулся, не попытался взглянуть на него — он по-прежнему смотрел на собак, легкая улыбка кривила уголок его рта. Он поднял правую руку — ладонью вверх — плащ откинулся, и Драко увидел, что на ремне кровавым огнем, словно раскаленные уголья, горит рунический браслет.

— Убирайтесь! — велел Гарри семи волкоподобным взбешенным существам, рычащим и роющим землю когтями. — Убирайтесь отсюда!