— Бен, ты как? — позвала Джинни.

Он не ответил. Упёршись в стену, медленно поднялся, и теперь она увидела, что чёрная мантия на нём вся в кровавых пятнах — местами ещё непросохших, поблёскивающих в свете факела.

— Ты поранился?

Бен мотнул головой:

— Увы, нет.

— Он пьян, — шепнул ей на ухо Рон.

Джинни сдвинула брови, а Бен прищурился:

— Это ещё кто?

— Мой брат Рон.

— А, верно… — вспомнил Бен. — Мы встречались… — взгляд покинул Рона и вернулся к Джинни. — Брат — это дело хорошее…

— Согласна, — мягко произнесла она. — Бен, если тебе нужно…

— Ничего мне не нужно, — огрызнулся он. — Давай не будем играть в игры: ты пришла сюда не затем, чтобы выяснить, что нужно мне, а ради того, что нужно тебе. Верно?

Джинни ошеломлённо молчала. За неё отозвался Рон:

— Нам нужен рунический браслет.

Бен поднялся и медленно указал рукой на дверь, под которой сидел.

— Там.

Джинни и представить не могла, что один-единственный слог может прозвучать настолько похоронно.

Комната была узкая и маленькая, с каменными стенами; свет попадал внутрь через узкое окно под самым потолком, проливаясь на заставленный зельями и заваленный битыми склянками стол, с краёв которого на пол текло что-то липкое и красное. Воздух был спёртым — дымным, сладковатым, навевающим мысли о смерти.

Кровать. Резного дерева, старинная, с чёрным пологом.

А на кровати лежал прикрытый до пояса шкурами полуобнажённый мужчина, лицо его было мертвенно-бледным — Джинни даже не сразу сообразила, что это Гарет.

— Он умер? — спросил Рон, нарушив хриплым голосом больничную тишину.

Джинни не смогла ответить: Гарет был недвижим, и этой неподвижностью как две капли воды походил на Драко, замершего сейчас в лазарете мадам Помфри. Его грудь пересекала ужасающая рана с набухшими и почерневшими краями, светлые волосы слиплись, приклеившись ко лбу. Наконец Джинни неуверенно коснулась его руки. Та была холодна, как лёд.

— Думаю, да…

Всё происходило совсем не так, как она предполагала — гораздо, гораздо хуже: она-то убеждала себя, что сумеет пережить смерть Гарета, потому что ко времени её прихода в этот мир он был уже давным-давно мёртв… Но, как выяснилось, парадоксы времени горя не умаляют…

Она опять подумала о Драко и, всхлипнув, отпустила руку Гарета.

— Вы закончили? — в дверном проёме стоял взмыленный Бен в окровавленной мантии. — Забрали что там вам было нужно?

Джинни неуверенно качнулась от кровати:

— Бен…

Решительная рука Рона легла ей на плечо, подпихивая обратно.

— Джинни, снимай браслет. Снимай, — прошипел он ей в ухо.

Чувствуя хмурый, полный предгрозовой ярости взгляд Бена, она снова потянулась к руке Гарета — это было всё равно, что дотронуться до статуи. Сглотнув подступившее к горлу инстинктивное отвращение, Джинни сомкнула пальцы на холодной стеклянной полоске, сдёрнув её безо всяких усилий: та легла в ладонь, словно только этого и ждала.

Она услышала, как сипло втянул ртом воздух Бен. Он не отрывал от неё глаз, а она стояла с руническим браслетом в руке.

— Значит, правда, — совсем другим тоном произнёс он. — Значит, он действительно умер.

Рон, встревоженный выражением его лица, загородил сестру, но, похоже, Бен совершенно утратил к ним интерес: будто слепой, он кинулся вперёд и рухнул на колени подле смертного ложа Гарета, уткнулся лицом в покрывала и что-то неразборчиво зашептал. Джинни решила, что он плачет — так тряслись его плечи, да и хриплые вздохи слишком напоминали судорожные всхлипы истязаемого пыткой человека.

— Рон… — она взяла брата за запястье: всё подсказывало, что такому горю не нужны свидетели. Она попробовала увести его, но Рон замер, вытаращив глаза и открыв рот.

— Так вот что я видел… — вдруг прошептал он. — Моё видение… Драко на кровати, Гарри рядом — оказывается, я видел не их, это были…

— Рон! — Джинни подтолкнула его, и он медленно подался, продолжая смотреть через плечо даже тогда, когда она силком подтащила его к себе, накинув на шею Хроноворот.

Гарри пригнулся и отбил удар. Лязгнула сталь. Драко не покривил душой — он действительно не собирался давать ему спуску. Рубящий удар, и пусть Гарри увернулся, клинок самым кончиком рассёк рукав.

— Боже, Малфой! — невольно ахнул Гарри.

— О, я уже опять Малфой, да? — Драко умело прорвался сквозь блок, и Гарри вновь остановил его в самый последний миг. Сшиблись, рассыпая искры, мечи. — Я предупреждал — пощады не жди.

— Но почему… Почему?!

— А почему бы и нет? — опять удар, на этот раз выше — Гарри поднырнул под меч, врезавшийся в деревянную панель над его головой.

— Ты, никак, разозлился, — распрямляясь, сухо заметил он.

Драко занимался выдёргиванием меча из стены.

— А ты стоишь на пути между мной и моей смертью, — сообщил он. Полыхнул летящий вниз клинок, и Гарри снова отразил удар, твёрдо, как и учил его Драко, стоя на ногах. Ему бросилось в глаза, что в этом поединке тот использует движения и выпады, которые когда-то показывал. Захоти он действительно ранить соперника, непременно бы изобразил нечто иное, нечто, к чему Гарри не был бы готов, верно? Ободрённый этой мыслью, гриффиндорец ринулся на Драко, перехватывая инициативу и вынуждая Малфоя отступить на шаг.

— Отличный выпад, Поттер, — глаза его стали серебристыми щёлочками.

— Твоё время ещё не пришло, — пробормотал Гарри между вдохом-выдохом. Пот тёк по лицу, ел глаза. — Не тебе говорить, когда…

— …но и не тебе! — Драко вспрыгнул на нижнюю ступеньку лестницы, вмазав по мечу Гарри с силой, способной оставить кровоподтёк на пальцах соперника. — Это моя жизнь! И моя смерть!

— Но почему? Почему ты не хочешь бороться? Почему не желаешь сражаться за каждую минуту, каждый возможный шанс исцелиться?! Почему нет?!

— Да потому что устал! — в гневе рявкнул Драко и нанёс очередной удар — куда более яростный, нежели предыдущие. — Достала меня это борьба, достали сражения, достало это бесконечное, бессмысленное, бесполезное… — схлестнулись клинки. Гарри смотрел на Драко сквозь скрещённые мечи. — На кой, Поттер? — полушёпотом поинтересовался тот. — Умри я сейчас, я уйду во славе, верно? Пал в битве против Вольдеморта. Dulce et decorum est.

— Чего-чего?

— Да уж, с латынью у тебя всегда имелись проблемы, согласись? Заклинания ещё туда-сюда, а вот всё что помимо… — голос Драко звучал слишком измотанно, чтобы соответствовать презрению, вложенному в слова. — Если я выживу, — чётко выговаривая слова, будто Гарри был тугим на голову ребёнком, — слава поблекнет, растворясь в обыденности… Ты… Ты всегда будешь особенным. Мальчик-Который-Убил-Вольдеморта. У меня была цель, пока этой целью был ты. А теперь… Что мне делать теперь, когда я больше не нужен тебе?..

В этот раз холодная тьма не имела конца-края. Выл в ушах ветер, леденела в жилах кровь, превращая пальцы в когтистые сосульки. В бесконечной пустоте, пролёгшей меж прошлым и настоящим, глохло всё — Джинни не слышала даже цокота собственных зубов. Потом бренькнуло, будто что-то — возможно, льдинка — разбилось, и серая хмарь пропустила её к свету и теплу, в мир, наполненный звуками. Колени подогнулись, и она осела на пол, крепко-накрепко стискивая драгоценный браслет.

На плечи легли чьи-то руки, помогая подняться, — бледный, прикусивший губу Рон.

— Джинни?..

К ним через всю библиотеку летела Блез, и волосы за ней вились, будто пламя факела.

— Джинни! Что с тобой? Вы появились, и ты вдруг… упала…

— Всё в порядке, — заверила Джинни, слыша напряжение в собственном голосе и прекрасно осознавая, что это неправда. Хорошо, Рон продолжал поддерживать еёза плечи — её до сих пор трясло. Она опустила взгляд к браслету в руках. Его края были подёрнуты инеем.

— Получилось! — ахнула Блез, падая рядом на колени. Рон убрал руки, и у Джинни под ложечкой тут же засосало, волна темноты поднялась изнутри, грозя накрыть с головой. Она собрала все силы, чтобы воспротивиться, в итоге всё же не дав взять над собой верх.