Автоматически подняв глаза, я обнаружила, что потолок прозрачный. Прямо над головой в зеленоватом небе стояло оранжевое солнце. Однако даже это столь очевидное отличие от Земли совершенно меня не взволновало. Ни малейшего шока – ах, я на чужой планете среди страшных пришельцев! – не возникло. Тем более, если вдуматься, пришельцами были как раз мы.

Как ни странно, лучи солнца не слепили, скорей ласкали и успокаивали, навевая смутные воспоминания. Я, несомненно, видела недавно нечто похожее… глупости, где я могла это видеть? Да во сне, где еще! Тот самый повторяющийся сон про трех колдуний… неужели он показывал реальную Эллию?

Я бросилась к окну – решеток на нем, кстати, не было. Дом, в котором мы находились (возможно, уместнее было бы назвать его избушкой), располагался на обычной лесной поляне. То есть, конечно, не совсем обычной – трава и листья деревьев, например, были ярко-желтыми, иногда багряными, хотя осенью и не пахло. Еще земля имела неприятный бордовый отлив. Но в моем сне фигурировала не земля, а черный песок.

– Песок у вас в Эллии черный, да? – не удержавшись, спросила я.

Рил, вздрогнув, повернулась ко мне. Я впервые увидела, что чем-то по-настоящему ее затронула.

– Почему черный? Оранжевый. Откуда вы взяли про черный песок?

Я пожала плечами. Похоже, сон все же не был пророческим, просто случайное совпадение. Место из сна было удивительным, а сейчас передо мной нечто довольно обычное.

– Есть мифический остров Блаженных, – мечтательно улыбнулась Ана. – Он далеко в океане, среди прекрасных изумрудных волн. Там действительно черный песок. Но наяву этого острова никто не видел.

– А видел во сне? – обрадовалась я. – Этот остров снится?

Почему-то для меня было важно, чтобы повторяющийся сон не оказался пустяком, чтобы он что-то значил. Вспомнить из него я могла мало, однако впечатление жило во мне постоянно.

– Откуда вы знаете про сны? – доброжелательно, но настойчиво осведомилась Рил. – Вам рассказывала Мэг?

Я с недоумением посмотрела на Наставницу. Она вела себя так, будто начисто забыла, что всего несколько минут назад собиралась нас убить. Хуже, чем убить, – ликвидировать! Последнее слово звучало в ее устах, словно мы не являлись не только разумными существами, а вообще живыми – просто мешающий камень на дороге. И вот теперь Рил допрашивает меня с уверенностью учительницы, экзаменующей первоклашку и не сомневающейся, что тот жаждет ответить как можно лучше.

Подобные мысли подтверждали, что ведьмы ослабили Дары и наши реакции возвращаются к естественным. Я уже обдумывала, как половчее огрызнуться, но меня опередила Женька.

– Мы ничего не скажем, пока не получим гарантий, – с суровой весомостью супермена из кино произнесла она и уже нормальным тоном обиженно добавила: – Прикончить нас хотели, а мы не сделали вам ничего плохого!

– Вы сделали хорошее – уничтожили Мэг, – спокойно констатировала Рил. – Но это совершенно неважно. Надо смотреть в будущее, а не в прошлое. Я была уверена, что вас следует ликвидировать, поскольку вы представлялись мне бесполезными и потенциально опасными. Очевидно, я заблуждалась. Ваше будущее не столь однозначно, и старшие по рангу обратили на это внимание.

– Будущее в принципе неоднозначно! – возмутилась я. – Оно меняется каждое мгновение. Не сумей мы, например, уничтожить Мэг, будущее стало бы другим.

– Разумеется, будущее вероятностно, и читать его может не каждая. У меня, к сожалению, это слабое место. Зато Элл, наша главная Наставница, владеет данным навыком как никто. Сейчас она занята, но рано или поздно вас примет. Она и решит вашу судьбу.

– Это неправильно, – раздался голос Лизы. Он звучал тихо, но так решительно, что все мы обернулись к ней. – Нельзя наказывать человека за то, чего тот еще не совершил.

– Если велик шанс, что отдельная личность нанесет вред окружающим, и если предполагаемый вред больше потенциальной пользы от данной личности… – менторски и даже не без упоения начала Рил.

– Вы что, совсем никого не любите? – с горячностью прервала ее Лиза. – Можете только оценивать, да, а любить разучились? Это для ведьмы обязательно?

– Если она хочет продвинуться – обязательно, – охотно подтвердила Рил. – Наставница не имеет права быть субъективной, а любовь субъективна по природе.

Мне почему-то представилась брошюра вроде «Почему мы должны уверовать в Бога», которые раздают иной раз на улице. Рил словно цитировала нечто подобное на тему «Какой следует быть идеальной ведьме». Себя она явно полагала приближающейся к идеалу. Типичная карьеристка, вроде Женькиной Ольги Григорьевны. Похоже, единственное, что ее волнует, – это мнение начальства.

– Бедные вы… – только и ответила Лиза, вздохнув.

– Ведьм не так много, – пояснила Ана. – А у обычных людей все как положено – любовь, субъективность, неумение видеть будущее… – И она тоже вздохнула, но осеклась под суровым взглядом коллеги.

Между тем Рил деловито сообщила:

– Жить будете в этом доме. Это… мм… помещение для гостей. Не волнуйтесь, тут есть все для комфортного существования. У нас не в ходу бессмысленная жестокость.

– Жить? – с подозрением повторила Женька. – И надолго?

– Пока Элл не найдет для вас время. Десять дней, двадцать, тридцать… этого никто не знает.

«Как же работа? – чуть было не завопила я. – Я не могу ее прогулять!»

Но осеклась, поскольку поняла – запросто. Прогуляю, уволюсь – все пустяки по сравнению с пережитым. Однако другое соображение заставило-таки вздрогнуть.

– У меня дома остался кот, – жалобно известила я.

– И что? – удивилась Рил.

Терпеть не могу просить о чем-либо чужих и несимпатичных людей, да еще тех, от которых завишу. Только, увы, – выхода нет.

– Он заперт, и из квартиры ему не выбраться. В квартиру тоже ближайший месяц, скорее всего, никто не войдет. Его не покормят, понимаете?

Рил уставилась на меня так, словно я прямо на глазах потеряла рассудок и, подобно гоголевскому герою, претендую на звание испанского короля, да еще вдобавок цитирую два слова, доверенные мне рыбой. Я почувствовала, что злюсь. Однако продемонстрировать это означало нарваться на отказ.

Пока я пыталась взять себя в руки, вмешалась Лиза.

– У вас на планете нет домашних животных? – сочувственно уточнила она.

– Почему же, есть. Даже кошки, весьма похожие на ваших.

– Как же тогда вы можете не понять? Кот не в силах накормить себя сам. Он умрет с голоду, медленно и мучительно. Вы ведь не любите бессмысленную жестокость! Надо что-то сделать. Либо позвольте нам связаться со знакомыми, чтобы те взяли Беса себе…

– Исключено, – прервала Рил.

– Либо привезите его сюда. Ну чего вам стоит?

– Чего это стоит? Затрат энергии, – равнодушно объяснила собеседница, – причем абсолютно бесполезных. Девочки, не глупите! Для аборигенок нижнего мира вы достаточно разумны, и вы не можете не понимать, что это чистая блажь. От смерти кота ваш мир совершенно не пострадает, согласны?

И она посмотрела на нас доброжелательным взором учительницы, сумевшей-таки убедить первоклашек, что бегать во время уроков по партам запрещается не зря. Как и недавно по поводу Мэг, у меня мелькнула мысль, что Наставницы в некотором смысле мои коллеги. Все педагоги похожи друг на друга, и в данном случае это не радовало. Меня иной раз обвиняют в высокомерии и рассудочности – неужто я хоть немного напоминаю Рил? Тогда удивительно, как окружающие меня еще терпят!

Лиза, отвернувшись, тихо заплакала.

Меня переполняла злоба. Сейчас, пожалуй, я не хуже Женьки сумела бы шандарахнуть Рил тяжелым предметом по голове. Правда, без толку, одно моральное удовлетворение, но и это немало! Я огляделась в поисках оружия и, не найдя его, с ненавистью спросила:

– А муравьи у вас есть?

– Да, но при чем тут муравьи? – удивилась Рил. Самое поразительное, что она ничего против нас не имела, это было видно. Просто она поступала так, как считала правильным.