В воскресенье выяснилось, что у девчонок ровно по одной волне – у Лизы для веществ, у Женьки для артефактов. Зато работали волны безупречно. А я, немного помучившись, окончательно убедилась в собственной бездарности. Хорошо еще, мне повезло с подругами!

За день Женька заколдовала мою простыню, превратив ее в отвлекающее покрывало. Если им прикрыться, объект становился незаметным… ну, разве что специально присматриваться.

Девчонки приехали на Женькиной машине, накинув на себя длинные плащи и не помазав лица. Тело и нижняя одежда были обработаны зельем. Мы зашли в аудиторию, в которой ожидался ученый совет. Слава богу, она большая, лекционная. За последней партой подруги сбросили плащи и помазали лица, а я спряталась под покрывало.

Пока все шло по плану – никто не обратил на нас внимания. Члены ученого совета стали потихоньку собираться. Замдекана уже появилась, а декана пока не было. Опаздывать туда, где его ждут, – вполне в его духе. Разумеется, при условии, что ждет не начальство.

– Все в плохом настроении, – шепотом отчиталась Лиза. – Собираются делать то, чего не хотят. У большинства мозг прямо кипит!

– А есть хоть один, кто может быть руководителем? – уточнила я.

– Все могут.

Действительно, о чем я? Тут ведь в основном заведующие кафедрами. Еще бы они не умели руководить!

– А есть такой, который очень хочет продвинуться?

– Вроде Ольги Григорьевны? Таких нет.

В принципе, это неплохо. Подозреваю, хорошие начальники получаются исключительно из тех, кто в начальство не рвется. Но минуты бегут, скоро начнутся выборы, а мы так ничего и не решили.

Вот появился декан и сразу завел какую-то удивительно нудную волынку про достижения факультета за истекший период. Все, оказывается, блестяще, причем с каждым днем становится лучше и лучше. А уж единый государственный экзамен – и вовсе благодеяние, за которое мы должны вечно благодарить судьбу.

Слушатели мрачно вздыхали.

– А вели-ка им быть искренними, – предложила я Женьке. – И декану, и остальным. Нет, для кого это трудно, того заставлять не нужно, но ведь большинству этого на самом деле хочется, да, Лиза?

– Да, – согласилась та. – И декану хочется. Его раздражает, что нужно притворяться перед теми, кого он ставит ниже себя. Он с трудом это терпит.

– То есть начать с декана? – деловито спросила Женька. – Хорошо. А ты, Вика, срочно вызывай к себе симпатию. Нечего стесняться – вопрос серьезный! Как-никак, судьба целого факультета.

Она была права. Я занялась делом, краем уха слушая, как Лиза извещает Женьку, кого следующим подталкивать к откровенности.

Плавное течение речи Николая Петровича постепенно стало преображаться.

– Если бы не я, вы бы все жили как в каменном веке, – высокомерно сообщил он. – Привыкли работать по старинке, как будто главное – это хорошо обучить студентов. Да кому это в наше время надо?

– А что же, по-вашему, главное? – спросил пожилой симпатичный мужчина.

Я сталкивалась с ним мало, но вспомнила – его зовут Андрей Александрович, и в дверях он всегда пропускает меня вперед.

– Вписаться в новую систему финансирования, разумеется. Без меня вы бы умерли с голоду. Только благодаря моим усилиям вы получаете хоть какие-то премии…

– Несоизмеримые с вашими, – выкрикнул кто-то.

– Так и заслуги несоизмеримы. Я понимаю, вы мне завидуете, но даже при этом должны понимать, что без меня пропадете. Если кто-то недоволен – я никого не держу. Мне не нужны скандалисты, от них мы будем избавляться.

– Да, от Виктории Максимовой уже попытались, – мрачно вставила замдекана.

– Вам, кто хорошо работает, тот всегда плох, – возмутился куратор одной из моих групп. – Скоро всех нормальных преподавателей разгоните! Чем вам Вика-то не угодила?

Его перебили:

– А как можно сокращать часы на математику и физику? Это безобразие! И так в аспирантуру брать некого!

– Научную работу следует вести собственными силами, – возразил декан.

– Мы-то ведем собственными, а вот вы! Ставите свою фамилию под всеми лучшими работами, да еще беретесь поучать!

Разгорался нешуточный скандал. Галина Викторовна была права – декан достал всех, и люди, постепенно распаляясь, выкладывали, наконец, что накипело. Особенно мне нравилось, как ведет себя Андрей Александрович. Он говорил спокойно, взвешенно, конкретно, и окружающие встречали его слова рокотом одобрения.

– Что скажешь про него? – с надеждой поинтересовалась я у Лизы. – Подходит?

– Ну… по-моему, делать карьеру он не жаждет. Хотя чувствует свою ответственность – это у него сейчас основное.

«Была не была», – решила я.

– Вот что, Женька. Убеди людей выдвинуть его на пост декана. Лиза, сильной отдачи не будет?

– Они его уважают, а в данный момент просто восхищаются. Нет, отдачи не будет.

– А его самого заставить согласиться? – деловито уточнила Женька.

Мне словно резануло что-то по сердцу.

– Не надо, – попросила я. – Пусть человек решит сам. Он ведь имеет на это право…

Ученый совет длился почти три часа. За это время девчонки практически утратили маскировку, и мне пришлось натягивать отвлекающее покрывало на троих, прикрывая выступающие над партами фрагменты наших тел. Впрочем, нас бы и так никто не заметил, слишком велико было возбуждение. Случилось чудо – единственный кандидат, да еще поддержанный ректоратом, не был избран! Новым деканом стал Андрей Александрович. Выдвигали его дружно и радостно. Поначалу, ошеломленный, он что-то возражал, но быстро дал себя уговорить. Лиза уверяет, он был доволен и даже горд.

Дома мы дружно рухнули на диван. Хотелось есть, но не было сил добрести до холодильника. Положение спас Бес. Сперва он пытался привлечь к себе внимание акустически, громко и требовательно воя над пустыми плошками, потом понял, что этим злую хозяйку не проймешь, и бешеным метеором ворвался в комнату. Мне стало стыдно. Помимо прочего, красавец пострадал от наших экспериментов. Почему-то на нас маскирующая жидкость действовала всего несколько часов, а кот как был опрыскан вредной Женькой позавчера, так и остался частично прозрачным. Зрелище было жуткое – словно беднягу в нескольких местах продырявили. В целом Бес не обращал на это внимания, но при вылизывании рассматривал себя почти с таким же отвращением, как Лиза, когда прибавляет полкило.

Я встала и отправилась на кухню. Коту перепала миска сырого фарша – лень было готовить, а нам – тот же фарш, но уже в виде бифштексов. Девчонки тут же, словно сомнамбулы, прибрели на запах.

– Что-то вы совсем вымотались, – посочувствовала я. – Нелегко даются вещества и артефакты!

– Да уж, – подтвердила Женька, не отрываясь от еды, – удовольствие ниже среднего. Но я все равно уверена, это можно как-то использовать. Ты как считаешь?

– Что использовать? – не поняла я.

– Свои способности. В Справочнике масса артефактов. Раз я сумела заколдовать дурацкое покрывало, то и остальное смогу сделать. Еще я ловко отдаю приказы. Надо быть дурой, чтобы не извлечь из этого пользу!

– Точно! – с энтузиазмом согласилась Лиза. – И я об этом думаю. Только никак не соображу, с чего лучше начать. Наверное, с президента. Правильно, Вика?

– Э… что? – опешила я. – С какого еще президента?

– Смотря чего мы хотим, – серьезно ответила Лиза. Ее глаза сияли, голос был тверд – а ведь только что лежала без сил. – Если главное для нас – чтобы не было войны, то надо встретиться с президентом США. Я считаю, гонка вооружений идет все-таки от них. К тому же они тратят слишком много чужих природных ресурсов, а масса народу в мире голодает. Это несправедливо. Но как с ним встретиться, непонятно. Вся надежда на тебя, Вика. Ты должна что-нибудь придумать.

– Тебе надо встретиться с президентом США? – помотав от потрясения головой (увы, в ней не прояснилось), уточнила я. – Обязательно?

– К сожалению, через телевизор Дары не действуют, – вздохнула Лиза. – Хотя да, с Америкой сложно. Виза и вообще… Можно начать с нашего. У нас ведь проблем в стране – непочатый край! Пенсионеры или бюджетники вроде тебя живут за чертой бедности, а олигархи не знают, куда деньги девать. Велим президенту, пусть он этим займется. Да, еще продолжительность жизни у нас низкая! Здравоохранение надо преобразовать, вот что. Мне кажется, это перво-наперво, да?