От тревожных мыслей, мелькавших в голове, точно ворох мрачных угольных набросков, солдата отвлёк негромкий звук приближающихся шагов и тонкий скрип половиц, просевших от времени. Роксана, закончившая приводить себя в порядок после дороги, теперь возвращалась к своим попутчикам. Это подействовало на Витарра отрезвляюще, заставив его тряхнуть головой и постараться придать лицу спокойное невозмутимое выражение. И пускай малознакомая колдунья уже понемногу начинала ему нравиться, юноше совершенно не хотелось, чтобы в его душе начал копаться кто-то ещё.

При появлении Роксаны Витарр, справившись с нахлынувшими эмоциями, вежливо кивнул ей, невольно отметив, что при виде девушки хозяин дома удивительным образом сразу же куда-то ретировался, несмотря на кипящий в котелке обед. Это было на него непохоже. Впрочем, вставать и узнавать причины у Лирона Витарр не собирался, ровно так же, как и заниматься оставленным без присмотра супом. Однако питаться потом пригоревшими ошметками хотелось еще меньше, так что юноша, скрепя зубами, нехотя поднялся с насиженного места и двинулся к печке, чтобы вытащить чугунную посудину на стол. Запах от похлебки, к удивлению, шел весьма приятный.

Эйнкорт же посторонилась и хмуро взглянула на спутника. Настроение у нее, очевидно, было плохое, да и выглядела девушка порядком усталой: лицо осунулось, а плечи поникли, точно под тяжестью какого-то невидимого груза. Витарр не мог не заметить, что сегодняшний подъем в горы выдался для Роксаны особенно сложным, пусть она и старалась это скрывать, несмотря на свою природную хрупкость и неудобную для частых вылазок одежду. И дело было не столько в узких тропинках и каменистых склонах, на которых так легко можно было отступиться, сколько в применении магии. Ведь сегодня же Фэйрхолл второй раз за всё время их путешествия видел, как его спутница колдовала, помогая пришедшим в Туманные Пики людям герцога разбирать каменные завалы.

Витарру и раньше доводилось сталкиваться с волшебством, пусть и не так близко, во время поездок в королевскую столицу. Тогда, сопровождая отца по каким-то очередным дипломатическим делам, ещё совсем неопытный и впечатлительный юноша не мог не обратить внимание на магов, устроивших на ярмарочной площади настоящее представление из разноцветных вспышек и искр. Шутливое, ребяческое, но завлекающее рассеянных зевак к шатру ордена чародеев, где те демонстрировали свои изобретения и предлагали различные услуги. В тот день герцог Фэйрхолл, заметив появившийся в глазах сына интерес, неодобрительно нахмурился и фыркнул что-то про вред магии, такой странной и непохожей на всё, созданное руками человеками.

В чём-то Витарр мог даже понять его, особенно теперь, когда лучше осознавал, на что на самом деле были способны загадочные чары. Обрушившиеся с гор глыбы камня будто бы сами собой поднимались в воздух, повинуясь одному лишь жесту Роксаны. Хрупкая девушка в одиночку расчистила заваленную дорогу за считанные минуты, в то время как у самых сильных и вооруженных инструментами жителей Крествуда на это ушли бы часы и даже, возможно, целые дни. Мысль эта, столь непривычная разуму обычного человека, пугала невозможностью происходящего, но Витарр, будто бы только сейчас по-настоящему открывший глаза, думал уже не об опасности магии. А о том, какой полезной она могла бы оказаться для людей, если бы те вдруг оказались готовы безраздельно принять её. Сколько же ещё они не знают о волшебстве? Как много дорог оно открывается своим обладателям, по счастливой случайности родившимся с редким даром?

— Эван выглядит плохо, — вдруг отвлёк Витарра от размышлений усталый голос Роксаны. Девушка опустилась на стул позади него, скрестив руки на груди и задумчиво наблюдая, как солдат орудовал поварешкой в котелке. — Бледный, как сама смерть, только и делает, что бормочет себе под нос очередные небылицы, будто нас и вовсе рядом нет.

И вот, снова она о своём…

— Ты зря переживаешь, Рокс, — Фэйрхолл отмахнулся, хотя что-то глубоко в груди его сжалось, точно от острого укола. Последние дни спутница только и говорила, что об Эване, которого нужно вытаскивать из гор, да поскорее. Как будто сама не знает, какими крестьяне бывают выносливыми, даже такие тощие. Ну, в самом деле, будто у них других причин для волнений нет. — Он просто заработался. Сильно увлекся рунами. Кажется, ему самому это интересно, вот и никак не может оторваться.

— Интерес интересом, а такими темпами недолго и довести себя до полного изнеможения, — колдунья была непреклонна. — Нужно дать ему хотя бы пару дней для отдыха. Он сидит там один, в этой пещере, как крот в сырой норе, и носа наружу не высовывает. Даже, чтобы подышать воздухом или погреться на солнце.

С этими словами она настойчиво выхватила у Витарра половник и принялась разливать суп по глиняным плошкам. От юноши не укрылось, что третью тарелку она отставила в сторону, так и не наполнив ее дымящимся обедом.

— Вы что, поругались? Лирон будто испарился, — не в правилах Фэйрхолла было лезть в личные дела окружающих, особенно если они его не касались. Но тему перевести хотелось, да и не спросить девушку о происходящем он не мог. В конце концов, им с этим крестьянским пареньком еще неизвестно сколько предстояло жить. Да и свой человек в деревне был бы не лишним подспорьем. Хотя Лирон и не производил впечатления обидчивого юнца и был на первый взгляд весьма отходчивым, он вполне мог поддаться эмоциями и, наплевав на собственные обещания, растрезвонить на всю округу о пещере с рунами и о приезде в Крествуд наследника герцога с отрядом. И, что главное, Витарру не хотелось остаток экспедиции смотреть на мрачное лицо Роксаны.

— Глупости! — девушка фыркнула, с громким стуком расставляя деревянную посуду. Нервничала, уже с трудом сдерживала эмоции и усталость. Неужто экспедиция так сильно выматывала её? — С чего вдруг такой вопрос?

— А то сама не понимаешь. Стоило тебе только вступить на порог, как он тут же выбежал, словно ошпаренный. Такое тяжело не заметить.

— Я с ним не ругалась, — Эйнкорт вздохнула и покачала головой, без энтузиазма ковыряясь в своей миске. Теперь, когда они разместились за столом, Витарр не смог больше сдерживаться. Он набросился на еду, только и успевая помогать себе ложкой. Горячая жидкость обжигала десна и язык, а вкус ее был пресный и какой-то прогорклый, но Фэйрхолл понимал, что в его положении было не до капризов. Приходилось довольствоваться тем, что есть. В казармах кормили и похуже здешнего.

— Этот дурачок принес мне цветы утром, — тем временем продолжила Роксана, и юноша закашлялся, ошарашенный неожиданным известием.

— Чего? — отдышавшись, спросил он и недоуменно уставился на чародейку, сразу неловко опустившую взгляд.

— Не знаю, на что уж он там рассчитывал… — пробормотала колдунья, вцепившись кончиками пальцев в длинный рукав. — Знает меня всего пару суток, а уже возомнил невесть что…

— Ну, а ты? — осторожно спросил Фэйрхолл и потянулся за кувшином с водой, чтобы успокоить пылающее горло.

— А что я? — девушка невесело усмехнулась и пожала плечами, отодвигая от себя блюдо. Аппетит покинул её совсем. — Поблагодарила за букет и понадеялась, что на этом все кончится. Но, увы, Лирон, видимо, не понимает намеков. Ходил потом за мной, как собачонка на привязи. Вроде и шутил, как ни в чем не бывало, а потом перешел на комплименты. Я и решила пресечь это сразу. Как говорится, на корню. А то не хватало, чтобы он решил, будто может на что-то рассчитывать.

— Ого… Я и подумать не мог, что Лирон так заинтересовался тобой, — Витарр в самом деле был немало удивлен. И как он только не заметил этого раньше? — Но… С чего вдруг он решил начать ухаживать за тобой? В смысле, он ведь всего лишь…

— Крестьянин, да. Сама не знаю, что на него нашло. Может, впечатлился тем, что я не позволила тебе сдать его констеблю? Кто знает, что такими парнями движет. Может быть, понадеялся, что для меня все эти условности — лишь пустой звук…

— Лирон — пылкий малый, говорливый… Мог ляпнуть сгоряча, совершенно не подумав. Но… — солдат серьезно взглянул на Роксану, растерянно закусившую губу. Ему совершенно не хотелось, чтобы та тревожилась ещё больше. Кто знает, как это могло сказаться на их путешествии? — Если этот парень начнёт приставать — не стесняйся сказать мне. Я не позволю никому донимать тебя.