— Я встретилась с Клайвом... Просто поговорили...

Стюарт ничего не ответил. Джиллиан слишком хорошо знала, что означает это молчание.

— Пожалуйста, не ревнуй меня. Второго раза я не выдержу.

Что-то Джилли совсем раскисла в последние дни. Валеран с трудом узнавал в нервной, напряжённой женщине свой смелый и озорной «солнечный дождик». Притянул к себе, вытащил шпильки из волос, погладил по голове, как ребёнка. Она не отстранилась, но держалась скованно. Всё было не так. Джиллиан не замкнулась, как раньше, но очевидно изменилась. Они пересеклись с Саймоном несколько дней назад; надо было видеть, какими глазами на неё смотрел старый приятель! Потом прислал СМС-ку «Покажи ее специалисту!» Стюарт колебался. Он уже принял предложение Киссинджера и теперь не знал, как такой поворот может отразиться на его предвыборной компании. Была сначала надежда уговорить Джилли хотя бы питаться нормально. Но где там. Чёртово уэллсовское упрямство!

— Крошич, я нашёл тебе хорошего врача. Поедем в четверг? Он будет нас ждать часа в два.

Джилли энергично замотала головой, но не отодвинулась. Валеран провёл пальцами от острой локтевой косточки до хрупкого запястья, сжал, поцеловал руку жены. Джиллиан ощущалась какой-то невесомой.

— Ладно, у меня для тебя хорошие новости. Я подобрал для нас пару домов, во второй половине дня поедем смотреть? Обещаю, купим тот, который тебе больше придётся по душе.

Во взгляде Джиллиан даже искры заинтересованности не промелькнуло. Она устало вздохнула.

— Давай не будем покупать дом?

— Джилли, не люблю я отцовский особняк. Слишком много с ним у меня воспоминаний... Не перебираться же в отель?

— Я не про то. Давай купим где-нибудь к западу от Оресты большую ферму? Ты мне обещал собаку... И Мышонку друга... Друзей... голов шесть...

— Чего «голов шесть» ? — не понял Валеран. На секунду ему показалось, что жена бредит.

— У нас будут лошади, мы их будем разводить... и ещё будут коты-мышеловы, с семью пальцами на передних лапах. И немецкая овчарка...

Точно бредит. Хотя в эти минуты её лицо разгладилось, Джиллиан заулыбалась, крутя пуговицу на стюартовской рубашке и думая о чём-то своём.

— Любая ферма будет в двух-трёх часах езды от Оресты. Как я буду ездить на работу?

— А тебе надо будет ездить на работу? Мы могли бы жить с фермерского хозяйства, разводить лошадей. Это отличный бизнес...

— Какой, к чёрту, отличный бизнес?

Он, Валеран Стюарт, в грязных джинсах, толкающий тележку с навозом, в то время как она пишет свои книги? Да с ума Джилли сошла, что ли?

— Ну, и барашков тоже можем разводить. На мясо... Вот послушай...

Пора было положить конец этому полёту фантазии. Представить себя с окровавленным ножом в руке, разделывающим тушку барана, Стюарт не мог.

— Джилли... Грег Киссинджер предложил мне возглавить партию перед следующими выборами, и я согласился. Мы остаёмся в Оресте. Я буду участвовать в предвыборной гонке и — если всё пойдёт, как планируется.... Ты станешь первой леди.

Ожидания, что Джиллиан взвизгнет от восторга, обхватит его руками за шею, прижмётся, и можно будет опрокинуть её на кровать, чтобы отпраздновать его грядущие победы долгими ласками, оказались напрасными. В глубине зелёных глаз сначала погас тёплый отсвет недавних надежд. Потом... Стюарту показалось, что он видит перед собой Дэвида — при последней встрече друг смотрел на Валерана так же. Со смесью гнева, страха и разочарования.

Стюарт попытался исправить ситуацию:

— Тихо, милая, — заметил с улыбкой. — Всё у нас получится, вот увидишь. Джилли, послушай, Пол и мой отец выбрали свой путь не потому, что ими двигали амбиции, честолюбие или жадность. У них была своя точка зрения, понимаешь? Они знали, что могут сделать нашу страну лучше. И я сейчас это знаю. Я хочу перемен. Я знаю, какие перемены нужны. Я смогу их провести. И я борюсь не за власть. Я борюсь за новую... идею... — Валеран замешкался, подыскивая подходящее слово, — нет, даже не за идею — за возможность. За новую возможность для целой страны выйти из тупика. Джилли, пойми меня — я не тешу своё эго. Я берусь за тяжёлую, но очень нужную для многих работу.

Джиллиан устало покачала головой.

— Это не та жизнь, которую мы планировали. Дом, две карьеры...

— На какое-то время придётся отложить идею о двух карьерах. Ты же знаешь правила игры. Ты — дочь политика, жена политика. У тебя это в крови, порода — лучше не придумать.

— Декоративная порода, ты хочешь сказать? О господи! Неужели нам ещё не достаточно?

Джиллиан обхватила ладонями лицо:

— Валеран, они убьют тебя. Я не смогу жить, если тебя убьют.

Он попытался отшутиться:

— Значит, нас убьют вместе.

Шутка вышла очень неудачной. Джилли раскрыла рот, словно он ударил её под дых, и у неё перехватило дыхание, после чего хрипло выдавила:

— Как Пола и Элеонор?

— Да. Как Пола и Элеонор.

— Ты самоубийца, ты — просто чёртов самоубийца! — Джиллиан сильно ударила мужа в грудь. Вырвалась из его рук, бросилась на кровать, зарылась в подушки и громко, беспомощно, яростно разрыдалась.

Он уже дал слово. Джилли придётся с этим смириться. В конечном итоге, она займёт своё место рядом с Валераном, просто ей надо свыкнуться с новым положением. В своём выборе он не сомневался, он женился на Уэллс. Джиллиан изменится, станет такой, как Оливия или Элеонор, ей просто нужно дать время.

— Давай поговорим, когда ты успокоишься, — сказал он молоденькой жене. Подхватив пиджак, вышел из спальни и тихо прикрыл за собой дверь. В конце коридора светилось огромное арочное окно — на его подоконнике Стюарт любил сидеть, когда был мальчишкой. Сейчас он подошёл и просто прижался лбом к холодному стеклу. Постоял немного с закрытыми глазами, потом решился. Покрутил рычажок, открывая окно, — и глубоко вдохнул ещё холодный воздух. Яркое солнце и сильный ветер, и мечущиеся, сдуваемые с крыши домов снежинки, и... что-то ещё. Стюарт улыбнулся с лёгким сердцем, широко, как пацан, услышав знакомую трель. Малиновка!

Шла весна...

В два часа пополудни по оживлённой улице Лесбриджа — небольшого городка между Пембруком и Орестой — шёл, прихрамывая, пожилой человек с тросточкой. Погружённый в свои мысли, он не спускал глаз с носков начищенных ботинок и не замечал двигавшийся за ним автомобиль, пока какой-то автомобилист, потеряв терпение, не засигналил медлительному водиле. Человек вздрогнул и обернулся.

Автомобиль без номеров прижался к обочине прямо перед пешеходом. Боковое стекло опустилось.

— Такси подано. — Лицо светловолосого водителя исказила глумливая гримаса. — Самому инспектору Мартину пешком по жаре — не комильфо, верно, ребята? — Блондин бросил взгляд в зеркало заднего вида и снова осклабился. Сиденье за его спиной практически целиком занимали два угрюмых звероподобных здоровяка. — Ну что, приятель, садись в машину, разговор есть.

Мартин резко отпрянул назад. Проходившая мимо мамаша, толкавшая перед собой детскую коляску, приглушённо ойкнула. Тайлер, устремляясь к торговой галерее под названием «Базар Святого Лаврентия», крикнул ей:

— Звоните в полицию, срочно!

Его выследили. Но как?

Пристрелить его среди бела дня они не решатся. Слишком много свидетелей. Мартин услышал, как за спиной хлопнули двери автомобиля, и перешёл на бег, расталкивая прохожих.

Выходившие из торговой галереи придержали перед ним тяжёлые двери. Тайлер вбежал в помещение. В толпе легче потеряться, запутать преследователей, а потом улизнуть через один из многочисленных выходов.

Маленькие магазины по бокам показались Мартину слишком очевидным укрытием, и он рванул в центр галереи, к мясному отделу, который оказался ближе всего. Что-то задержало его преследователей — возможно, толпа на выходе, — но пары секунд Мартину оказалось достаточно, чтобы перевалиться через витрину с кассой и забиться в угол, показывая ошалевшему продавцу значок полицейского и одновременно прикладывая указательный палец к губам.