— Пилар! Послушайте, у вас есть завтра время? Мне нужно как можно скорее с вами встретиться.

Картинка почти сложилась, но он боялся спугнуть удачу. ...Вихревым потоком затянуло, как же! На однопутке, где встречного поезда по определению быть не может. Но зато встречаются разные... приятели. Альберт потёр лицо ладонями, пытаясь стряхнуть усталость. Выходит, что? Второй человек, знавший о фотографиях катамарской бойни, более того, сделавший их, по-видимому, тоже убит. Нетрудно догадаться, кто на очереди. Только вот чёрта с два он даст себя бессмысленно грохнуть. Раз эту информацию настолько старательно пытаются скрыть, что идут на любые жертвы, значит, нужно, чтобы о ней узнало как можно больше людей. Но как это сделать, тем более что время, скорее всего, уже работает против него?

И тут неожиданная идея пришла ему в голову...

В среде орестовской чиновничьей элиты держать аккаунты в соцсетях считалось дурным тоном. Но сейчас Альберт решил играть против правил. Всего пятнадцать минут у него ушло, чтобы зарегистрироваться на самом популярном среди левантидовской молодежи видеохостинге. Намного больше времени он потратил на создание первого ролика, так как сначала пришлось составлять текст и разбираться с приложением для видеомонтажа. Ему не просто надо было записать своё послание на камеру, но и редактировать фотографии, уменьшая их до необходимых размеров.

Закончил он ближе к девяти вечера, кликнул на кнопку «Загрузить» и подумал, что с этого момента точно стал мишенью.

По пятницам бар-ресторан «Слон и Ладья» переполнялся посетителями даже поздней осенью, хотя обедать в просторном патио было уже прохладно. Впрочем, Грег предпочитал обедать внутри ресторана, на втором этаже, напротив огромных панорамных окон, которые летом по случаю хорошей погоды всегда распахивались. Вэнди резервировала для него один и тот же столик — возле перил узкого балкончика, с которого открывался вид на старый хинтонбергский базар. Грег разваливался на плетёном стульчике, скидывал пиджак, ослаблял узел галстука и наслаждался прохладой, которую приносил с моря сырой северный ветер. Три месяца. Всего три месяца абсолютного стариковского счастья в году. А иногда и того меньше, потому что июнь в Оресте коварен: только иногда тёплый, в тополином пуху, а чаще — вредный, с градом, заморозками, да и море ещё холодное. Не как в Аппайях... Как же он скучал по аппийским пляжам...

Осенью в этом местечке нестройный гул голосов вёл себя как не в меру живой ребёнок: лишённый возможности вырваться на свободу — на веранду или перепрыгнуть через перила балкона на оживлённую улицу, он метался от стены к стене. В помещении было слишком шумно, за каждым столиком громко разговаривали посетители, и каждый считал своим долгом перекричать собеседника.

Однако, не изменяя своим пятничным привычкам, Грег забегал сюда после долгого дня. Присаживался у бара, заказывал кальмаров в кляре и стопку водки. Иногда смотрел телевизор: на специальных панелях над стойкой бара их было шесть штук, и все они показывали хоккей. Чаще же он просто болтал о спортивных событиях с барменом. Последний обращался к Киссинджеру по имени. Эту свободу обращения Грег позволял не всем — впрочем, пожилой мужчина в строгом синем костюме отнюдь не вызывал желания пообщаться на равных.

И в этот день всё начиналось, как обычно. Илай плеснул ему в стопку, поставил кальмаров на разделочной доске — фишка паба — и соус в пластиковом контейнере. Помня, что Киссинджер щедр на чаевые, и желая услужить приятной беседой, как бы вскользь спросил:

— А вы смотрели видео того парня из Аппай, который утверждает, что результаты расследования по катамарской резне были сфальсифицированы?

— Что ещё за видео? — без особого интереса, только чтобы поддержать разговор, спросил Грег. Всегда находился кто-нибудь из Аппай, кто начинал возмущаться по поводу «бесчинств», которые творили федеральные войска на его земле. Ага, сами аппийцы воевали исключительно в белых перчатках...

— Значит, не видели? Мой брат прислал мне ссылку вчера. Я честно скажу, посмотрел и малость прибалдел. Чувак отжигает там по полной. Говорит о какой-то фальсификации, о легитимности военных операций наших войск в Аппайях и о их истинной подоплёке.. И так говорит... ну, поспорить с ним сложно...

Грег пожал плечами и ничего не ответил бы (эта тема ему давно надоела), но сидевшая рядом с ним девочка-студентка в разноцветном «токе» и с дредами, вмешалась в разговор:

— А вы видели фотографии, которые он показывает в своём ролике?

— Я и ролик-то не видел...

Кто-то слева услужливо положил перед ним смартфон, и, увидев первые кадры, Грег сразу же узнал Лаккару.

Отправной точкой Альберт избрал истории Дробински и Муна, но быстро перешёл к Катамарке. Начало получилось скомканным — было заметно, что Лаккара нервничает или торопится. Но где-то к середине ролика привычка к публичным выступлениям взяла своё, Альберт заметно успокоился, и голос зазвучал тверже. Если потребуется, заявил он, не составит проблемы доказать, что фотографии бесчинств, которые якобы учинили боевики семнадцатого июня в Катамарском ущелье, были сделаны за день до этого.

«А значит, мы говорим о фальсификации. Каким образом фотографии, которые отражают зверства Освободительной Армии, были сделаны за день до официальной даты трагедии? И нет, я не утверждаю, что преступления не было. Но только официальное, беспристрастное расследование может ответить на вопрос: что же там в действительности произошло?

Да, действительно, старые методы работают, а читатели и телезрители по-прежнему большими ложками жрут наспех состряпанное информационное варево, которое одним половником и из одной кастрюли разливают по всем основным информационным аутлетам, — последовательно объяснял Альберт, какие цели преследовали федералы, уничтожая Катамарку. — В примере, который мы разбирали ранее, как всегда, забыли упомянуть, что обстрел джипа федералов был произведён после того, как от огня левантидовских военных в Авелине погиб ребёнок. Напомню: джип объезжал периметр разделительного забора по аппайской территории. Если с вышек разделительного забора автоматически открывается огонь по каждому, кто приблизится к этому забору, независимо от того, кто попал в прицел автоматики — боец Освободительной Армии Аппай, гражданское лицо или ребёнок, — то тем более логично для Освободительной Армии обстрелять военный джип, проезжающий по тому же периметру. В ответ на обстрел джипа был убит руководитель военного крыла Освободительной Армии, и, по странной случайности, это произошло через два часа после того, как он получил на руки проект долгосрочного перемирия с Федерацией. Кстати, был убит не только он, но и одиннадцатимесячный Джон Нарра, семилетний Арман Нарра, девятнадцатилетняя Анна Крома, которая была на шестом месяце беременности, и так далее, и так далее.

Усердно замалчивается и то, что далее самолёты Федерации отважно обстреляли ракетами «воздух-земля» похороны ребёнка... Короче, проявили ребята некоторую забывчивость. Но главная забывчивость не в этом... Если проследить цепочку ударов и реваншей за удар и той, и другой стороны, то мы неизбежно приходим к исходной точке — конфликт начался, когда Левантиды решили, что наша земля принадлежит им и только им... Сейчас от нас и только от нас зависит, захотим ли мы признать за ними это право... Но речь шла, главным образом, о том, почему это произошло именно тогда, и какие задачи решало федеральное правительство. Задачи эти с годами мало меняются. Во-первых, тогда пришло время — а оно приходит каждые пять-семь лет — поиграть военными мускулами и напомнить нам, кто на нашей земле хозяин. Во-вторых, проверить на прочность новый режим в Республике Сола — насколько они поддержат Аппайи и как далеко в этой поддержке зайдут. В-третьих, опять превратить в руины всё, что за несколько лет в Аппайях отстроили. В-четвёртых, уничтожить ракетные арсеналы и инфраструктуру и ещё много всяких других задач. И во исполнение святой традиции совсем не лишним было бы добавить в политический багаж Пола Стюарта, если не тысячу-полторы, то хотя бы сотню-другую убитых».