Это удивительно, но язык может жалить в самое сердце, а руки одновременно лечить самые глубокие раны.

— Мне нужен маяк, мам. Иначе унесет…

Дальше спорить Нина не стала. Поняла. Прекрасно поняла. У нее ведь был свой маяк — своенравная Ксюша. Та, которая выросла совершенно на нее не похожей, но самой близкой, самой родной.

И что бы в жизни ни происходило — у Нины был маяк. Потеряй она его… Даже думать не хотела, что с ней случилось бы.

— Значит, воспитаем… Надеюсь, в Веремеевскую породу пойдет…



Настоящее…

— Алло, Ксения Игоревна?

— Да, Кристина, слушаю вас…

— Я обещала набрать, когда статья выйдет… Исполняю обещание…

Ксюша почему-то хмыкнула, бросила взгляд на рабочий стол.

Она была в курсе, что статья уже вышла. Утром номер глянца принесли в кабинет. Когда она спросила: «ну что там? Совсем туалет?», ассистентка уклончиво ответила, что об Иване Николаевиче было хуже…

Ксюше этого хватило, чтобы успокоиться. Хотя… Если быть честной, она и не напрягалась. В жизни были вещи поважней. Да и читать скорей всего не стала бы. Ее ведь действительно интересовало одно: откуда у девушки информация о следствии. Это она выяснила. А остальное было неважным.

— Спасибо. Непременно прочту.

— Я жду ваш вердикт. Буду благодарна…

— Зачем вам? Я ведь не специалист. Обыватель, который чтением прессы в принципе не увлекается.

— Вы мне понравились. Понимаю, вы заняты, но… Если будет минутка — дайте фидбэк.

— Ладно…

Ксюша скинула, застыла на пару секунд… Только сейчас поняла, что ей Кристина тоже понравилась. Хотя нет — скорее заинтересовала.

Странно, что интервьюер интересует интервьюируемого, должно ведь быть наоборот, но в их случае…

Ксюша позже не один раз возвращалась к завершающей части их диалога.

Тихомировой казалось, что она видела в глазах Кристины сочувствие, когда речь шла об Иване. Не показушное, напускное, приличия ради, а искреннее. Она не рвала на себе волосы, не извинялась каждый раз, когда задавала неудобные вопросы. Тут все было очевидно — в приоритете не чувства вдовы, а горяченький контент. Но, кажется, журналистка понимала, что именно испытывает Ксюша, и поэтому способна была по-своему сострадать.

Еще же… У Ксюши в голове все никак не укладывалось, что молодая, красивая, умная девушка может вот так просто обменять секс с мужчиной, который ей может и не нравится вовсе, может даже отвращение вызывает, на получение… В ее случае — информации. Но это сегодня. А завтра что?

И это же не единичный случай. Таких вокруг масса. Мужчин и женщин, для которых секс — инструмент, один из миллиона способов скоротать время. Каждый раз, когда мысли Ксюши сворачивали в эту сторону, она чувствовала себя старой нафталиновой бабкой с обвисшими щеками и задницей. Бабкой, которая презрительным взглядом провожает более молодых, красивых, успешных женщин, но… Это все ведь действительно не укладывалось у нее в голове.

Ей становилось плохо при одной только мысли, что она сама может с кем-то еще, когда-то… да даже поцеловать просто, за руку взять, позволить коснуться, как Ваня делал — требовательно, грубо, интимно.

Видимо, для женщины, знавшей в своей жизни единственного мужчину, подобные мысли нормальны, но… Почему другие не останавливаются на одном? Как секс из определенного уровня душевной близости превратился в спорт для здоровья?

Раньше она, может, обсудила бы это с Ваней. С ним вообще можно было все на свете обсудить, было бы время… И он нашел бы свое объяснение. Объяснение мальчика, прошедшего все возможные мясорубки. Сиротского приюта, бедности, подъема с самых низов, нравов на самых верхах. Но сейчас… Поговорить было не с кем.

Кир погряз с головой в разводе. Погряз настолько, что даже подкаты свои прекратил. И Ксюша восприняла это, как благословение, возможность передохнуть немного, хотя… И жалко друга тоже было. Он ведь не только для Вани был другом, для нее тоже. Сейчас — единственным.

Когда-то давно у нее были подруги. Школьные, университетские, потом… Их дороги потихоньку разошлись. Нельзя сказать, что это произошло из-за чего-то. Просто встречи становились все более редкими, звонки короткими, потом и вовсе смс…

Ксюша не чувствовала жалости по этому поводу, такое развитие казалось органичным, она углублялась в семейную жизнь с Ваней, потихоньку растворялась в нем, ее это устраивало. Чтобы мозги не затухали — помогала в бизнесе. Делала это с интересом и азартом, но далеко не так страстно, как Бродяга.

У него была амбиция — обеспечить себе и ей достойную жизнь, добиться успеха в жизни, возможно, доказать родителям, которых не знал, что они могли бы им гордиться, у нее же амбиция была одна — сохранять и множить их любовь.

Поэтому отсутствие детей било по больному, а вот такие мелочи, как срыв контракта, — нет.

Но Вани больше нет, Кир занят, подруги на такой дистанции, что уже не позвонишь просто так… Мама… Только поссорятся на ровном месте…

Ксюша взяла в руки журнал, открыла на нужной странице, сначала на фото глянула, хмыкнула… Уникальная женщина. Ксения Игоревна. Чуть порозовела, даже округлиться успела. Хотя питаться начала всего две недели как.

Потом на текст.

Прочла по диагонали, вникать все равно не хотелось.

Как и обещала, в конце статьи Кристина указала, что по данным, которые имеются у редакции, производство закрывают.

Вот только пока не закрыли. Ксюша не знала, что тому виной — ее угрозы Данилову или что-то внезапно удалось обнаружить, но о закрытии ей еще не сообщали.

И сейчас даже чуть сладко-мстительно стало… Пусть засуетится наконец-то… Пусть хотя бы разберется, кто слил инфу… А с другой стороны… тоскливо. Ванин убийца ходит на свободе. Возможно, где-то совсем рядом. Возможно, она с ним даже за руку здоровалась, но… Не узнает об этом. И оружие у отца не возьмет, чтобы расквитаться…

Помня, что врач советовал мыслить позитивно, Ксюша постаралась переключиться, снова телефон в руки взяла, написала: «Статья достойная, поздравляю. Но секс с этим не слишком профессиональным мужчиной вам вряд ли светит»…

Ксюша знала, что звучит фамильярно. Она и не старалась сгладить. Почему-то хотелось подколоть. И почему-то было понятно, что подколка не выльется во что-то плохое. Так и вышло.

Кристина ответила почти сразу. Ухмыляющийся смайл и приписка: «Поверьте, это был не лучший секс, я переживу. Спасибо за оценку!».

— Не за что, — писать ответ Тихомирова не видела смысла, поэтому отложила журнал, телефон, вернулась взглядом к ноутбуку, а мыслями попыталась к работе. Пока у нее не было ребенка, работа — то, что спасало.

Настоящее…

— Алло… Николай? Знаете, я тут открыл сайт одного издания… И с главной на меня смотрит моя жена, а аннотация реально интригует…

Иван редко позволял себе набирать следователя. Старался беспрекословно исполнять указания. Надеялся, что так у них больше шансов быстрее со всем разобраться. Но сегодня… Творился самый настоящий п*здец. Он внимательно прочитал интервью. На куски рвало от понимания, с какой интонацией она произносила каждое слово, какие времена сейчас переживает, в какой реальности находится. Но слив информации в СМИ… Еще до официального закрытия… Планка упала из-за этого. Из-за того, что какая-то гнида проговорилась журналистке и теперь все может разом полететь к чертовой бабушке, ведь план перестает быть контролируемым. А еще… Если журналистка пронюхала о закрытии… Как знать, ограничиваются ли ее знания только этим?

— Я видел статью, это неприятно, но…

— Неприятно? Вы сейчас шутите, наверное, потому что… Это, бл*ть, иначе называется!

— Орать не надо… — Данилов отвечал спокойно, будто уставшим голосом. Голосом под кодовым названием «как меня достали ваши истерики…».

— Я сам решу, орать мне или нет. А вы сначала пару месяцев посидите взаперти, жене вашей скажем, что сдохли. Ну и потом посмотрим, будете орать или нет…