— И что нам нужно для этого? — вопрос задал Ваня.
— Начальный капитал, там не много, на самом деле. Я бизнес-план составил уже, скинул вам на почты, глянете. Ну и освободить пару сотрудников, чтобы они начали раскручивать. Или новых взять…
Кирилл перевел взгляд с Вани на Ксюшу, они тоже переглядывались, сделав вид, что забыли о разводе, о том, что уже полгода семьей не живут, что одна обидой горит, другой тоской…
Разговаривать взглядами они давно умели. И вдвоем взвешенные решения принимать тоже.
Ксюша моргнула, Ваня кивнул.
— Давай, Кир. Мы поддержим, запускай…
Прудкой заулыбался, потянулся к вставшему Тихомирову, руку пожал, потом не выдержал даже… обнял…
Впервые с тех самых пор.
Ксюша тоже встала, смотрела на них и… Сердце защемило от воспоминаний о тех временах, когда это было не чем-то экстраординарным, а нормой для них. Для двух ее любимых дураков.
— О, Альбина… А она как тут? — Кирилл выпустил Бродягу из объятий, безошибочно выцепил взглядом через стекло стены переговорки собственную жену, опять улыбнулся, помахал. Следом за ним улыбнулась Ксюша, приветственно руку подняла…
Они с Альбиной не были подругами, кроме внешнего сходства их особо ничто и не объединяло. Прудкая была младше, имела совсем другие интересы. Никогда не смотрела на Тихомирову волком, с радостью принимала приглашения на всяческие мероприятия, но в какую-то душевную связь это не вылилось. А теперь и не могло — их с Кириллом брак продолжало носить по штормовым волнам. Они то разводились, то меняли решение, то снова начинали…
Альбина их увидела, взяла курс на переговорную. Шла спокойно, смотрела с улыбкой, выглядела расслабленной, но Ксюше отчего-то показалось, что это маска… Что не все так лучезарно…
Прудкая зашла, дверь за спиной успела закрыть, улыбнуться каждому, а потом…
Схватить один из кубков, стоявших ровненьким рядом на книжном стеллаже, как раз у нее под рукой, и запустила…
Вот только не в родного мужа, который мог ей что-то сделать и получить за это такую расплату, а в Ксюшу…
— Ты что творишь, дурында?! — мужчины отреагировали быстрее, чем Ксюша. Бродяга, успевший к тому времени обойти стол, дернул жену за руку, спасая от попадания кубка в лоб, а потом и вовсе закрыл своей спиной, Кирилл же постарался усмирить взбесившуюся вдруг Альбину. Руки зафиксировал, к себе прижал, да только… Она была слишком зла, чтобы так просто успокоиться — попыталась вывернуться, взглядом Тихомирову найти… Глаза пускали искры, а рот — проклятья.
— Коза драная! Отвали от моего мужа! Тебе своего мало? Я придушу тебя! Клянусь, придушу! — попыталась сбросить с себя руки мужа, но Кир держал крепко, да и Ваня не пропустил бы.
Ксюша же… Дар речи потеряла. Стояла за Ваниной спиной, хватала ртом воздух, пыталась понять… Хоть что-то понять…
— Ты что несешь, Альбина? Язык бы попридержала…
Ваня вроде бы спокойно сказал, но все понимали — это первое и сразу последнее китайское предупреждение.
— Я несу? Ты у нее спроси, с кем она хорошо время проводит! Шл*ха твоя…
— Заткнись, — Кир попытался в прямом смысле рот жены рукой закрыть. И пофиг было, что за стеклянной стенкой все видно прекрасно, да и слышно тоже неплохо, к сожалению…
— Иди в задницу, Прудкой! Или к курице своей… Если муж не грохнет, потому что я… Это развод. Окончательно, — Альбина же была так зла, что не позволила ни заткнуть себя, ни даже удержать не дала — вывернулась все же… Тяжело дыша, окинула их взглядом…
Испуганную Ксюшу, растрепанного Кирилла, притворно убийственно спокойного Ивана…
— Вы такие твари… — прошипела. — Играете в свою дружбу… Долбанутую. А сами бабу поделить так и не смогли. А ты… А тебе так и надо было, слышишь? Страдала бы и дальше, курица! По мужу дохлому, а моего… Теперь можешь забирать… Я не нуждаюсь… Со шмотками своими попрощайся, Прудкой. Пусть тварь эта новые купит…
— Что ты несешь, Альбина? — Кирилл спросил уставшим вдруг голосом.
— Я видела вас. Как ты ее после «обеда» зажимал. Ублюдок… Ты же замужняя женщина, Ксюша… Или это кризис среднего возраста и захотелось чего-то поострей? В туалете ресторана перепихнуться?
Альбина снова за Ксюшу взялась, сверля взглядом и унижая каждым словом. Ксюша же не понимала, о чем речь вообще, но чувствовала себя так, будто виновата. Во всем на свете виновата…
— Это не Ксюша была… Дура, — Кир тихо сказал, глядя на жену теперь уже со стыдом. Она же… Хмыкнула сначала, потом еще разок презрительным взглядом по нему пробежалась, потом по Ивану, который продолжал хранить молчание, пряча за спиной Ксюшу… И вышла. Если бы могла хлопнуть дверью — непременно сделала бы это, а так… Просто повалила тот самый стеллаж, разбивая к чертям половину стоявших сверху наград. Видимо, хотела об голову мужа, но…
В его голову наверняка тоже еще что-то полетит.
Они вновь остались в переговорной втроем. Кирилл опустился на ближайший стул, Ксюша вдруг поняла, что в какой-то момент вцепилась в Ванину руку… Сжала ее до красных вмятин от ногтей на его коже… Высвободилась, подняла, чтобы убедиться — трясутся…
— Это что было, Прудкой?
Единственный, кто, кажется, остался если не спокойным, то хотя бы в состоянии задавать внятные вопросы, был Иван…
— А что неясно? — Кир ответил, глядя себе под ноги, пнул отлетевший от чего-то деревянный кусочек, поднял взгляд на Ксюшу. — Ты прости ее… И меня, Ксень, просто… Она, видимо, перепутала тебя с…
— С кем, Кир? — вопросы продолжал задавать Ваня.
— С кем, с кем? С любовницей моей. Я обязательно это озвучить должен, ты сам никак не додумаешься? — понятно было, почему Кирилл так реагирует, но это ведь не отменяло тот факт, что из-за его похождений чуть Ксюша не пострадали. И тот, что… изменил.
— Что за любовница? — Ваня же отчего-то не унимался, смотрел на друга, сузив глаза. Догадка-то уже была, но нужны были подтверждения.
— Не твое дело, Тихомиров. Не строй из себя рыцаря без страха и упрека. Ты тоже далек от идеала. Я хоть не делал вид, что сдыхал…
Кирилл включил защитную реакцию, Ваню это взбесило. Взбесило потому, что… Прудкой не может держать себя в руках, а страдать должна Ксения.
— Да, ты просто тр*хал какую-то телку, параллельно рассказывая жене, как дорожишь вашим браком…
Ксюша слушала их перепалку будто через ватный слой — до мозга доходили не все слова, общий смысл местами терялся, но чего она точно не хотела — так это продолжения стыдной сцены уже без Альбины.
— Замолчите оба, — скорее прошипела, чем сказала, но желаемый эффект достигла — что Прудкой, что Тихомиров обернулись, уставили на нее. И ей… Вдруг так обидно стало, так больно… И за себя, и за Альбину… И за всех, кто связался с долбанутыми на всю голову «сложными» мужчинами.
— Ты как, Ксень? — Ваня попытался руку к ней протянуть, она отпрянула, а потом и взглядом шальным полоснула.
— Не трогай меня, Тихомиров. Вообще не трогай… А ты, — посмотрела на Кирилла. Сейчас такого жалкого, будто побитого… Только сам во всем виноват. Абсолютно во всем. — Мудак ты, Прудкой. Оба вы мудаки…
Сказала, по дуге мужа обошла, из переговорной вылетела в холл, оттуда в свой кабинет, замкнулась, по стеночке сползла, ощущая, что руки продолжают дрожать, а сердце вырываться из груди. Почему мужчины ведут себя, как… Как мудаки? Иначе и не скажешь. Вечно ведут себя как мудаки…
Ксюша достала из кармана телефон, нашла переписку с Кристиной, написала: «Давай напьемся сегодня», отправила, глаза закрыла…
Забываться в алкогольном дурмане — для слабаков. И сегодня… Сегодня она самый настоящий слабак.
Кирилл с Иваном долго молчали. Кирилл все рассматривал разнообразные осколки у своих ног, Бродяга к окну подошел, стал за облаками следить, потом руку из кармана достал — поднял… Четверка отчетливых бордовых лунообразных вмятинок немного саднила, но у него… Отчего-то губы в улыбке дрогнули, и сердце тоже…
