— Мы не подруги, Иван Николаевич. Я, во всяком случае, никогда не была для вашей жены подругой, хоть и пыталась. Это ведь вы были против… Но, знаете, чуть прогадали… Говорят, сестры не обязаны быть подругами. А в нашем случае… К сожалению, это практически невозможно. Да и с чего вы взяли, что мне нужны вы? Мне нужна она… Всегда была нужна она…

Направленное на Ивана дуло чуть сместилось, целясь ровно Ксюше в лоб.

— Привет, сестренка. Приятно познакомиться?

Прошлое…

Игорь Веремеев изменял жене. Не всегда… Временами… Без последствий и шума. Тихо. Не пыльно.

Когда слишком уставал на работе, а Нина была не в состоянии обеспечить ему тот комфорт дома, на который он рассчитывал.

Это было снятие стресса без эмоций, ведь любил он жену. Любил, как умел. Так, как мать любил отец — оберегая от всех ветров. Даже тех, которые создаешь сам.

Девушка со странной фамилией Крастовская и яркой внешностью попалась ему на глаза случайно — пришла работать в офис тогда еще не империи, но уже довольно приличной конторы. Не питала надежд, не пыталась соблазнить, при встрече опускала взгляд. Боялась грозного шефа. Да только… Чем-то все равно умудрилась зацепить. Настолько, что у Игоря начался первый и единственный роман… Не способ отвлечься от проблем — на работе и дома, а стремление к ней…

К Мирославе Крастовской. Молоденькой, наивной, влюбленной… Искренне и беззаветно влюбленной в него. Принявшей все условия, не ждущей ничего, кроме тех крох времени и нежности, которые Игорь мог ей уделить.

Снял квартиру, уволил, не желая отвлекаться на нее на работе, позволял себе отдохнуть душой с ней, когда та самая душа этого требовала.

С Ниной наступили тяжелые времена — рождение и первый год Ксюши дались ей сложно, после родов она долго восстанавливалась, и не только физически, но и морально. Начались истерики, срывы… Игорь не винил жену в изменениях, пытался помочь — искал специалистов, на время ей становилось легче, но потом проблемы возвращались.

Он не разрывался, не сомневался, не чувствовал себя виноватым. Он заботился о Нине с дочерью… И о себе тоже заботился — Мирослава была нужна для его душевного равновесия.

Все усложнила новость Мирославы о беременности. Игорь понимал, что любовницу нужно отправить на аборт, но не смог. Позволил родить, поверил в свои силы. Подумал… Что сможет и дальше быть аккуратным, осторожным, не навредит — ни Нине с Ксюшей, ни Мирославе… с родившейся Кристиной.

Что будет делать дальше — не знал. Не признал бы официально, но и не бросил. Точно не бросил бы…

Когда Кристине был год, а Ксюше три, Нине вновь удалось забеременеть. Оба понимали, насколько все шатко и опасно, но надеялись… Надеялись, что будет сын, что с рождением второго ребенка Нине станет легче — что если первая беременность вогнала в депрессию, то вторая из нее вытащит. Надеялись зря — произошло замирание. Опять стало сложно, подчас невыносимо. Но Нина пережила бы. Ей так казалось… Если бы не случай.

Конспирация Игоря дала сбой на третьем году его двойной жизни.

Ксюша тогда забралась в отцовский кабинет, нашла ключ от одного из шкафчиков, выпотрошила, принесла матери фото девочки с вопросом: «кто это?». Нина как-то сразу поняла. Слишком у ребенка было большое сходство с отцом. Фотографии были аккуратно спрятаны на место, Ксюше запрещено о них вспоминать, а Нина…

Проследила за мужем, выяснила адрес Мирославы… Увидела и ее, и ту самую дочь… Как-то даже подошла, когда малышка спала в коляске, а мать читала книжку. Мирослава оказалась очень разговорчивой, в чем-то даже солнечной, искренней… Щебетала о дочке, о любимом… Его вкусах и повадках.

Игоревых вкусах и повадках…

Нина была готова ради своей семьи на все. В любое время.

Ей не жалко было любовницу, кончину которой она обеспечила — сбила на машине, когда Мирослава бежала в ближайший магазин за молоком Кристине.

Ей не страшно было приехать домой и сообщить об этом Игорю.

О том, что «их проблема решена». Одна из… А дочь… Если он хочет, чтобы девочка жила — должен сделать так, чтобы она навсегда исчезла из их жизни.

Игорь же…

Исходил из того, что имел… К чему сам и привел. Не оплакивал Мирославу, просто чувствовал свою вину перед ней. Через десятые руки устроил Кристину в детский дом, запретив себе даже вспоминать о ее существовании, настоял, чтобы ее данные были изменены до неузнаваемости, чтобы отрезать себе же пути на случай, если когда-то в голову стрельнет шальная мысль. Обеспечил жене алиби — упек в клинику задним числом…

Приезжал… Долго сам не мог понять, что к ней чувствует. Осознание, на что она пошла, будоражило, но… Это ведь его выбор. И его ответственность.

Они поклялись друг другу забыть о случившемся. И жить… Жить так, будто «ошибок» не было. И людей, которые они называли «ошибками» тоже не было.

Были они, было дело, была Ксюша. Этого им достаточно… Игорь убедил себя, что достаточно. Нина убедила себя, что поступила правильно.

Настоящее…

— Привет, сестренка. Приятно познакомиться?

— Ты с ума сошла? — Ксюша выслушала историю… Совершенно нереальную… И не выдержала. Выплюнула вопрос, не боясь ни пистолета, ни Кристины.

— Нет, Ксения Игоревна, с ума сошла ваша мать-убийца, а я в здравом уме и трезвой памяти. Да и… Попридержала бы язык, Тихомирова… Я ведь все равно убью тебя. Не ускоряй.

— Чего ты хочешь, Кристина? — Ксюша сверлила девушку злым взглядом, параллельно пытаясь переварить все то, что услышала. Поверить было сложно. Невозможно практически. Вопрос же задал Иван. Спокойным голосом, дружелюбным даже…

— Я? Я хочу избавиться от вас. Вы создаете слишком много проблем. Вы не идете на контакт. Вы мне мешаете… Оба.

Прошлое…

Детство Кристины Краст было не просто сложным — часто невыносимым. Она не знала материнской любви, она не знала отцовской заботы. Она была слабой девочкой, отчего-то выбранной жертвой для травли. Для этого не было явных оснований, но детям они иногда не требуются.

Кристина искренне ненавидела людей, которые ее окружали, и они отвечали ей взаимностью. Она терпела побои, она должна была всегда быть начеку, она четко усвоила, что, чтобы жить, ей нужно бороться. Всегда бороться.

Единственной ее детской мечтой было быстрее стать самостоятельной, закрыть дверь в место, в котором росла, а еще найти родителей или хотя бы информацию о них.

Краст всегда была пронырливой и любознательной, а еще упрямой и не обремененной лишней деликатностью. Поэтому выбрала журналистику. Поэтому продолжила выгрызать свое место под солнцем, теперь борясь уже не с обидчиками-ровесниками, а с конкурентами, обстоятельствами, собственными несовершенствами.

В своем стремлении узнать историю рождения она была не менее упряма, да только… Ей очень долго не удавалось разобраться, откуда возникла Кристина Краст…

Но, видимо, вселенная сама решила наградить ее за упорство — так в один из дней просиживания в архивах и пролистывания прессы времен ее раннего детства, она увидела заметку о смерти Мирославы Крастовской. Там было фото, а на нем — до невозможности похожее лицо.

Кристина стала копать, но выяснить, что случилось в день смерти вероятной матери, никак не получалось. Дело тогда закрыли, машину не нашли, виновника тоже.

Краст чувствовала неладное. Чувствовала, что виновник должен быть наказан за то, что заставил ее страдать — долго и мучительно. Девушка почему-то не сомневалась, что стоит распутать этот клубок — и она сможет найти отца.

Так и случилось.

Где-то за год до того, как начались «покушения на Ивана», она во всем разобралась. Сначала долго не могла поверить, а потом… Чтобы перестать сомневаться, нужно было просто положить рядом три фото — ее, Игоря и Ксении Веремеевых.

Вот только, что делать с новыми знаниями, Кристина решала долго.