Рори повернулся и вышел из комнаты.

— И сразу после этого, — потом рассказывала Клэр своему психоаналитику, — он начал эту кампанию, чтобы свести меня с ума.

— Вы поняли, что он дает вам лекарство?

— Не сразу. Сначала он подмешивал в пишу. Я сделалась апатичной, вялой, плохо соображала. Утратила ощущение времени, большую часть дня спала или просто лежала в полузабытьи, мне трудно было говорить. Я пыталась не пить таблетки, но он заставлял; сам открывал мне рот, закидывал их внутрь, давал воды, чтобы запить. Потом, когда довел меня до совершенно беспомощного состояния, привел сиделку Дефарж, свою любовницу. Они обычно занимались любовью прямо при мне, но мне было наплевать. Когда они уходили спать, я доползала до того места, где стояла вода, старалась пить побольше, чтобы вымыть все из организма. Когда они догадались, стали прятать от меня воду. Я сдалась, решила, что все кончено, но тут пришла Молли… Я поняла, что она — мой последний шанс, и перестала принимать таблетки. Я прятала их под язык, глотала воду, а после, когда оставалась одна, выплевывала.

— Как вы думаете, отчего же после освобождения у вас произошел нервный срыв?

— Реакция. Требовалось время, чтобы восстановить себя.

— И вы считаете, что восстанавливаетесь?

— А вы не видите? Разве я не обсуждаю с вами эту тему?

Я рассказываю вам то, что. клянусь, никогда бы не рассказала ни одной живой душе!

— И это помогает?

— Да. Теперь я вижу все гораздо ясней.

— И что же вы видите?

— Белоснежный снаружи склеп. Вот каков с виду мой ослепительный муж. А внутри у него все мертво, только он скрывал это от меня. Когда я выходила за него замуж, я видела только великолепный фасад, которым он предстает перед всеми; и только пожив с ним и настрадавшись от него, я открыла ужасные тайны, которые он в себе прячет. Бесценное сокровище обернулось для меня дешевой подделкой.

— Но ведь, бесспорно, определение ценности объекта зависит от того, как сильно мы его любим?

— А как насчет оценки того, как любят нас? — спросила Клэр.

— Значит, ваше нынешнее отчуждение связано с тем, что вы не чувствовали себя любимой тогда?

Снова на лице Клэр появилась кривая усмешка.

— В моей душе произошли изменения. — Голос прозвучал до неприятного сухо. — Одно скажу: я поняла, что никогда, ни при каких обстоятельствах больше не откажусь от своего «я», от своей индивидуальности ради очередного мужчины. — Клэр улыбнулась врачу. — Наверно, я произвожу впечатление желчной? Классический пример потухшего вулкана?

— Из того, что вы рассказали, я вижу, что не издевательства ожесточили вас. Вас ожесточило ощущение собственного краха.

— Не я потерпела крах, — сказала Клэр. — Это моя любовь потерпела крах в моих глазах.

— А может быть, то, что вы считали любовью, было на самом деле сильное увлечение? Ваше самобичевание в большей степени говорит именно за это.

Клэр повернулась к врачу:

— Что бы это ни было, только я не желаю снова попадаться на эту удочку! Я поняла, в чем состоял мой промах. Разве не в этом смысл? Вот уже несколько месяцев я являюсь на исповедь к вам, вы — мой духовный отец. Я принесла вам свое покаяние. Теперь отпустите мне мои грехи и предоставьте жить, как я хочу.

— Но я не бог. К тому же у вас остались неразрешенные проблемы.

— Пятьдесят миллионов людей населяют Британские острова, и, держу пари, среди них нет ни одного, который бы не мучился неразрешенными проблемами. Сама жизнь — это проблема. Но я поняла и еще кое-что. Что бы вы обо мне ни думали, я считаю, что полностью очистилась от всей этой грязи. Вы исследовали мое сознание, мое подсознание. Я была вся разбита на куски, но теперь пора все снова собрать воедино. Я уверена, что никто, кроме меня, этого сделать не сможет.

Через три дня Клэр вернулась в прежнюю жизнь, чтобы начать все сначала.

И теперь, глядя на Молли, она сказала:

— Ну что, попытка не пытка?

— При условии немедленно дать деру, если запахнет каленым железом!

Клэр расхохоталась.

— Молли! — с нежностью сказала она. — Ну что бы я без тебя делала?

Отпирая дверь и входя в свои апартаменты в отеле «Оливер Мессел», Джейк Бернс весело насвистывал. Он возвращался после своего удачного визита в «Лоббс», где заказал себе несколько пар ботинок. Джейк никак не ожидал, что в магазине поднимется такой переполох по этому поводу. Джейка обслуживали два продавца; один принялся измерять ему ступню в длину и в ширину, изгиб подъема, высоту каблука и тому подобное; другой все цифры тщательно заносил в блокнотик. Затем все эти данные были перенесены в огромную книгу в кожаном переплете, содержавшую подобную информацию более чем за два столетия. Кроме того, ступня Джейка была обведена карандашом на бумаге, и на основе этого ему сначала будет создана специальная колодка. Она и послужит основой для изготовления его обуви. С этого момента, в какой бы точке земного шара Джейк ни находился, ему достаточно будет лишь позвонить в «Лоббс», сообщить, что именно ему хочется, и ему точно по ноге изготовят любую пару ботинок.

«Да, — думал он, — в этой стране есть чему поучиться! Где-нибудь в Оклахоме о таком и знать не знают, а эти англичане готовы предусмотреть все до последней мелочи!»

Едва Джейк скинул свой новенький, дорогой, купленный всего дня два назад в «Берберри» плащ, в прихожую вышел Генри.

— К вам посетительница, — сказал он.

Джейк вскинул брови:

— Кто такая?

— Назвалась Клэр Драммонд. Она из того самого великосветского агентства.

— Ну и как тебе эта? — Джейк доверял вкусу Генри.

— Довольно милая, приятная улыбка, и голос, как колокольчик, мелодичный. Одно слово, дама. — Что на языке Генри означало: «настоящая леди». — Я проводил ее в гостиную.

Предложил кофе с пирожным «Брауни».

Снова белесые брови Джейка вскинулись:

— Ого, настолько хороша?

— Мне понравилась, — авторитетно заявил Генри. — Держится очень непринужденно.

— Так ты ей устроил проверку?

— Нет. Она мне.

— Значит, придется и мне на нее взглянуть.

Джейк пригладил волосы, подоткнул рубашку за пояс джинсов и направился в гостиную. Сидевшая на мягком диване у окна особа подняла взгляд от журнала, который просматривала. «Генри прав! — подумал Джейк. — Прямо-таки красотка!»

— Приветствую! — сказал он радушно. — Простите, что заставил ждать. Столько дел!

Она поднялась; миниатюрная, ростом ниже среднего. Волосы цвета красного вина; изумительная, как у всех англичанок, кожа: густые сливки с голубовато-розовым подсветом. Открытый лоб, чуть заостренный подбородок, вздернутый носик. Чувственный рот: короткая верхняя губка и полная нижняя. Но самое чарующее — глаза, огромные, с густыми ресницами, цвета лесных фиалок. Улыбнулась, улыбка оказалась пленительна.

— Здравствуйте, мистер Бернс! — произнесла она. Голос переливчато-журчащий. И протянула визитную карточку.

Джейк Бернс взял, пробежал глазами.

— «Клэр Драммонд», — прочел он вслух. — Стало быть, скотч?

— Я бы сказала, из скоттов. Скотч — это виски. — По правде сказать, я любитель бурбона, — протяжно произнес Джейк.

Выждав, пока она опустится на диван, он сел, вытянув длинные ноги в кресло напротив.

— Явились с личной проверкой? Насколько я понимаю, вы начальственная дама?

— Одна из. И, не скрою, пришла поинтересоваться, как могло случиться, что мы просто-таки не можем удовлетворить ваши требования.

— Причина вам известна!

Беглая улыбка:

— Но чтоб забраковать троих!

— Претензии не ко мне, — с легкостью отозвался Джейк. — Я направил к вам Кору-Сью с четкими инструкциями.

— Предоставить вам нечто среднее между Маргарет Тэтчер, Джоан Коллинз и Маргаритой, герцогиней Аргилльской!

Он встретил ее взгляд с безмятежной улыбкой:

— Справедливо замечено! Но я полагал, что вы сможете мне это обеспечить.

— Ну вот я и явилась сама! Чтобы четвертый заход оказался удачным!