Почему потребовалось ехать именно ему самому?» Однако вслух Клэр невозмутимо произнесла:

— Желаю удачного полета и надеюсь, ты увидишь, что дела там вовсе не так уж плохи!

— Хуже утечки нефти ничего не может быть! — качая головой, сказал ее брат. — Нефть убивает все живое…

«Вот-вот! — думала Клэр. — Я — первая жертва!..» Нет, умолять она не будет! Довольно было унижений от Рори; из-за них она утратила чувство собственного достоинства, гордость. Больше такого не случится. Лучше умереть, чем ползать на коленях!

Джейк посмотрел на Клэр напряженным взглядом, и она поняла, что он сердится на нее; лицо у него было как бы сведено болью, и Клэр даже злорадно порадовалась, хотя это не принесло ей облегчение. Она чувствовала себя удивительно одинокой и брошенной, зажавшись в своей обиде, глядя на все окружающее сквозь ее пелену.

«Джейк не так прост! — вспомнила она слова еще одного знакомого. — С виду такой добродушный ковбой, но за этой маской прячется крутой малый, который стреножит тебя раньше, чем ты заметишь веревку в его руках!» Клэр невольно посмотрела вниз, как будто ожидая увидеть веревку, стягивающую ее голени.

Джейк в последний раз взглянул на нее, но Клэр все еще не могла отделаться от своей обиды. Он сел в автомобиль. Покрутил ручкой, окошко опустилось.

— Я позвоню! — сказал он.

— Ну разумеется! — ответила Клэр с деланой улыбкой.

Она стояла рядом с матерью и наблюдала, как Генри склонился над окошком машины и они с Джейком обменялись приглушенными фразами, потом Генри отступил, и машина тронулась. Последнее, что видела Клэр, — как Джейк, обернувшись, смотрит на нее в заднее стекло.

— Милая Клэр! — с укором сказала леди Марго. — Мы ведь встречаем Новый год, а не на поминках сидим, и едим, между прочим, жареную оленину, а не какую-нибудь печеную поминальную говядину! И если ты ждешь от меня выражений соболезнования, то хоть назови, по крайней мере, кого мы собираемся оплакивать?

— Очень смешно! — отозвалась Клэр.

— Хандра, в которую ты погружена с тех пор, как уехал Джейк, говорит о какой-то утрате, но я никак не могу понять, какой именно.

— Чтобы что-то утратить, надо прежде всего это иметь! Марго Драммонд всматривалась в незнакомую маску, появившуюся в последние дни на лице дочери.

— По-моему, все дело в том, что тебя тревожит что-то и ты никак не можешь от этого освободиться!

Клэр молчала. Они впервые обедали вдвоем. Остальные разъехались по делам.

— Не стоит повторять прежние ошибки, Клэр! Ты, как никто, знаешь, какой взрыв может произойти, если что-то долго в себе копить. Я же вижу, с тобой что-то происходит — с того самого момента, когда уехал Джейк. Что случилось, вы поссорились? — Леди Марго положила на стол салфетку. — Послушай, давай-ка мы с тобой сядем у камина и поговорим по душам! Знаешь, я считаю, что вскрытие очень полезная вешь!

Как иначе установить причину смерти?

— Так ты у нас еще и патологоанатом? — язвительно бросила Клэр.

— О, за тридцать семь лет жизни с твоим отцом я столькому обучилась!

Леди Марго увлекла Клэр в библиотеку, где Лоуги как раз ставил поднос с кофе.

— И еще, Лоуги, пожалуй, немного коньяку! Нам бы не помешало что-нибудь тонизирующее!

Леди Марго уселась в свое любимое кресло перед ярко пылавшим камином, отрешенно вздохнула, потом разлила по чашкам кофе, налила в маленькие рюмки «Курвуазье».

— Отличный стимулятор бодрости! — произнесла она, поднимая рюмку.

— Что это, мама? Хочешь вызвать меня на исповедь?

— Ну что ты! Раскрывать душу вовсе не в твоем характере. Ты все прячешь в себе, хотя это плохо. Нет-нет! Я просто думала, что, может, ты хотя бы слегка освободишься. Старая поговорка верна. Действительно, «поделись бедою, станет легче вдвое». По-моему, ты страдаешь любовным похмельем, и я назначаю тебе небольшую дозу слабительного.

— Мне уже кажется, что моя болезнь неизлечима!

— Ставить диагноз самой — вещь опасная!

— Да ну, это у меня уже не в первый раз! Все то же крушение иллюзий!

— Ах, так… Кто-то снова проткнул твои воздушные шарики, и, судя по всему, этот «кто-то» — Джейк? Что же такого он натворил?

— Эти американские фразочки мне уже опротивели!

— Такой выразительный язык… — проговорила мать с явной симпатией. — Но я не совсем понимаю, в какой связи ты это сказала. Поясни!

Клэр уставилась на огонь в камине.

— Это длинная история.

— У нас впереди целый день. Завтра, в канун Нового года, у меня ни минутки не будет свободной, а пока давай воспользуемся возможностью. Начни с самого главного…

Клэр помолчала, размышляя.

— Ну вот… Все началось с того самого вечера, когда Джейк устроил прием по случаю Дня благодарения…

Клэр дошла до того момента, когда уехал Джейк, и к этому времени мать уже сложила в уме все фрагменты головоломки, Она уже многое узнала от Генри, побеседовав с ним наедине. — Да, запуганный получился клубок! — произнесла она в раздумье. — Как все, кто страдает легкой возбудимостью, ты не заботишься о происхождении боли. Ты что, окончательно решила бросить работать у Джейка?

— Как я могу продолжать у него работать? Я считала, что наши отношения — самое важное, что только есть у нас обоих, а вышло, что это просто так, временное увлечение. Снова получается то же, что и со Стеллой. Самое главное для Джейка — это «Бернс Энтерпрайзез» и ее процветание!

— Но ведь у него произошла серьезнейшая утечка нефти в океан! Более того, кем-то намеренно подстроенная!

Клэр оторвала взгляд от пламени.

— Намеренно? Кто тебе это сказал?

— Генри. Вроде бы есть такие штуки на нефтяных скважинах, которые называются штормовыми заглушками, они предохраняют от выплескивания нефти в океан; так вот, оказалось, кто-то повредил заглушку на одной буровой скважине у Джейка.

— Он ничего подобного мне не говорил!

— А ты спрашивала? — Клэр покраснела. — Я увидела, что Джейк нервничает, ну, взяла и осторожно кое-что у него разузнала.

Клэр знала, что значит на языке матери это «кое-что»: она умела заставить человека раскрыться полностью. Разве только что с нею не получилось именно так?

— Но почему, кому это потребовалось? — воскликнула Клэр.

— Промышленный саботаж теперь весьма доходный бизнес, ну а в нефтяном деле он чрезвычайно распространен.

— Но почему же Джейк мне ничего не сказал?

— Может быть, потому, что не захотел расстраивать тебя еще больше!

Клэр надула губы.

— Единственное, что его заботит, это «Бернс Энтерпрайзез»! Он нисколько не изменился. Как относился к Стелле, так продолжает относиться и ко мне. В конечном счете самым важным и неотложным для него является бизнес!

— Да будет тебе, Клэр! То, что случилось, очень серьезно!

Джейку придется очищать воды океана, утихомиривать жителей городков на побережье, выплачивать компенсацию службам охраны природы. Нанесен большой ущерб морской фауне и пернатым. Этот район славился обилием креветок, а теперь они практически уничтожены. С этим человеком стряслась самая настоящая беда!

— Так почему же он мне ничего не сказал? Разве я бы не поняла? — произнесла Клэр с досадой, но мать уловила в ее голосе и агрессивную нотку. — Мне не нравится именно то, как он поступил со мной! Сначала расслабил лаской, а потом — рэббит-панч![8]

— Господи, что значат эти слова?

— У Генри спроси — пусть он тебе объяснит! — язвительно сказала Клэр. — Как я вижу, он все тебе рассказывает!

— Да, он сказал мне, что, когда хотел с тобой поговорить, ты вместо того, чтобы выслушать, его отшила!

Клэр стало не по себе. Действительно, Генри приходил к ней, как ей показалось, чтобы объясниться, но она оборвала его, сказав:

— Нет, Генри, мне бы не хотелось, чтобы именно вы занимались со мной всякими объяснениями! Это последняя капля, которая переполнила чашу моего терпения в отношении Джейка!