— Рад вас видеть у себя дома!

Клэр резко повернулась: на нее глядел, улыбаясь, Рори Баллетер, высокий красавец в идеально сидевшей на нем твидовой куртке для верховой езды, в жокейских твидовых бриджах.

— Ох! — вырвалось у Клэр. — Я не подозревала, что вы здесь!

— Вот как? А я знал, что вы приехали!

— Да? — пролепетала Клэр, у которой все внутри задрожало.

— Я звонил вам на квартиру, мне и сказали, что на уик-энд вы отправились сюда. Как раз собирался ехать к вам. — Голубой взгляд охватил Клэр с головы до ног, так что в голове у нее все поплыло. — Выходит, мы с вами думаем одинаково…

Рори взял безвольную, податливую руку Клэр. — Что ж мы стоим? Пошли в дом!

— Какой громадный! — проговорила Клэр, почти ничего не соображая, чувствуя только, что ее руку сжимает его рука и что жар от его прикосновений распространяется по всему телу.

— Да, верно! — весело согласился Рори. «Как внушительно смотрится сочетание алого с позолотой!» — пронеслось в мыслях у Клэр.

— Это все работа мачехи, — саркастически заметил Рори. — Ей принадлежит идея все полы задрапировать ковровыми покрытиями; роскошный паркет совершенно не виден! Я собираюсь все это поменять.

— Так вы… собираетесь здесь жить?

— Ну конечно! Я же Баллетер. И это мой дом. Я уезжал отсюда, потому что… — Он помялся. — Ни для кого не секрет, что мы не ладили с мачехой. Рори показал Клэр огромную гостиную, бильярдную, библиотеку, ружейную комнату, где в запертых шкафах за стеклом выстроились стойки с «парди» и «гаммондами». Показал спальни, опять-таки утопавшие в коврах, с кроватями под пологами на четырех столбах и ванными комнатами.

— Она, по крайней мере, понимала, за что американцы готовы выложить деньги! — сухо заметил Рори, указывая на кран с надписью: «Горячая вода».

— Вы продолжите это — ну… охоту?

— Пожалуй, только у меня все будет по-другому. Баллетер-хаус станет тем, чем был изначально: усадьбой шотландского помещика, а не какой-то стандартной гостиницей. Уловив в голосе Рори нечто большее, чем просто досаду, Клэр подумала: «Что ж, понятно. Ведь он здесь родился! В нем говорит гордость. Мы ведь с ним оба шотландцы!»

— Уверена, что у вас все прекрасно получится! — искренне сказала она. Рори коснулся пальцами щеки Клэр.

— Вы прелесть… — нежно произнес он, и Клэр снова потянуло в небесную голубизну его удивительных глаз. Она возвращалась домой, погруженная в свои мысли, однако матери не сказала ни слова. Решила: «Меньше разговоров — лучше». Но судьба распорядилась так, что за столом во время обеда отец сказал:

— Говорят, младший Баллетер вернулся. Избавился от «той особы» и намерен сам хозяйничать в поместье. У этих Баллетеров дурная порода, в большинстве своем они люди никчемные. Брать берут; а обратно не кладут. Арчи Макрифи говорил, будто этот Баллетер собирается продать часть угодий Шотландскому национальному департаменту по туризму для организации горного парка! Того и гляди, валом повалят туристы, всю Долину вытопчут.

— Наверное, ему нужны деньги, — спокойно заметила мать.

— В том-то все и дело, что Баллетеры не умеют с ними обращаться. Джеймс Баллетер промотал вдесятеро больше, чем мне завещал отец, и, насколько я знаю, его сынок страдает тем же недугом.

Клэр не произнесла ни слова, уткнувшись в свою тарелку. Рори пригласил ее в следующий понедельник вечером поужинать где-нибудь в Лондоне. Это оказалось не знакомые «Пуль-о-По» или «Санта Кроме», где бывала со знакомыми Клэр; Рори позвал ее в «Уолтонс». Он водил ее в «Сан-Лоренцо», где за соседним столиком сидел известный голливудский актер Уоррен Битти. Рори возил Клэр на бал, устроенный лордом Каудрей, и под чутким руководством Рори Клэр грохнула кучу денег на восхитительное бальное платье из тафты насыщенного фиалкового цвета, так шедшего к ее глазам. Рори возил Клэр на ипподром «Гудвуд», они посещали премьеры, художественные выставки, званые коктейли, вращаясь в обществе любезных, куривших сигары мужчин и манерно медлительных дам с холодным взглядом, выставлявших напоказ драгоценности, макияж и туалеты. Возвращаясь домой в Шотландию, Клэр никогда ни о чем не рассказывала матери, хотя по некоторым вскользь брошенным ею фразам догадывалась: матери известно, что происходит. Слава богу, отец ни о чем не подозревал. Клэр понимала, что он бы не одобрил ее увлечение Рори Баллетером. Послушная, хорошо воспитанная девушка, Клэр раньше и помыслить не могла, что ей когда-нибудь придется намеренно и осознанно обманывать отца, который в Лондон наведывался редко, будучи совершенно счастлив в своем поместье, оставаясь сельским жителем, вполне довольным своей судьбой, своими собаками, своими лошадьми, своими владениями. Но к тому времени Клэр была уже до такой степени влюблена в Рори, что, предложи он вдруг ей сбежать с ним куда глаза глядят, она бы с радостью согласилась. Время от времени Рори говорил:

— Мне надо отлучиться на время, но не волнуйся, я вернусь!

И он исчезал на неделю, дней на десять, иногда и больше, оставляя Клэр в унынии, в постоянном напряжении. Ее не радовали шумные ужины в некогда любимых ею ресторанчиках, раздражало чье-то хорошее настроение, бурное веселье Чарлза с Саймоном, а их шуточки теперь казались Клэр нелепыми, детскими. Вот Рори — это мужчина, да еще какой! Ее все сильнее и сильнее томило отчаянное желание отдаться ему, только Рори не предпринимал никаких попыток склонить ее к этому. Он целовал Клэр — о, как он ее целовал! — так, что она теряла рассудок, волю, но дальше не заходил. Получалось, что все эти слухи, будто женщина для него ничего не значит, если не готова сама платить за удовольствие, явная неправда. Рори всегда оказывался при деньгах. Он подарил Клэр браслет: фиалки из аметистов, обвивающие тонкую золотую цепочку, — «к твоим изумительным глазам», — он посылал ей цветы, ходил с ней по магазинам, участвуя в выборе туалетов, и Клэр, приученная экономно обращаться с деньгами, теперь бездумно их тратила на модную одежду и шикарные бальные платья. Так незаметно наступил август, и Рори уже был готов открыть двери Баллетер-хаус. Как он и обещал, ковровое покрытие исчезло из холла, и пол теперь сверкал до блеска натертым паркетом. Открыв в себе организаторские способности, Клэр помогала Рори составлять список приглашаемых на ближайшее время, рассчитать, сколько человек можно принять в один заезд, решить, приглашать ли гостей с их собственными ружьями и сколько необходимо заготовить продуктов.

— Дорогая, ты просто чудо! — с восторгом сказал ей Рори после первой охоты. Он подхватил Клэр, закружил ее. — Что бы я делал без тебя, а? — И тут улыбка сошла с его лица, ясные голубые глаза стали серьезными. — Нет, в самом деле, — сказал он проникновенно. — Я все ясней и ясней это чувствую… Я не могу без тебя, Клэр, и это истинная правда. Выходи за меня замуж! — И с подкупающим выражением отчаяния он заглянул ей в глаза:

— Прошу тебя… выходи за меня!

— Ну что ты, глупый… — произнесла Клэр, чуть не плача от счастья. — Разве я могу ответить тебе «нет»?

Отец Клэр был задет и встревожен не на шутку.

— Баллетер! — воскликнул он. — Чтобы моя дочь вышла замуж за этого негодника!

— Он изменился, папа, — сказала Клэр, отважно встречая разгневанный взгляд отца. — Он рассказал мне все о своем прошлом; с этим покончено. Каким он был раньше, мне известно, меня интересует только, каким он хочет быть теперь.

— Он всегда останется таким, какой есть, — сердито сказал отец. — Мотом и негодяем. Ведь этот тип живет за счет женщин! Попомни мои слова, ему нужны только твои деньги! Не забывай, через два месяца тебе исполнится двадцать один год, и ты сможешь распоряжаться средствами, завешанными тебе дедом, — именно этого он ждет! Что еще может быть нужно такому, как он, от такой, как ты!

— Он любит меня! — гордо заявила Клэр. — А я люблю его! Очень люблю, как никого никогда не любила, папа! И хочу выйти за него замуж, и я уже достаточно взрослая, чтобы поступить так даже без твоего согласия. Отец с грустью посмотрел на нее.