Едва Клэр сказали, что все в порядке, ребенок родился здоровым, она тут же подумала о Джейке.

— Мамочка, ради бога, пойди и успокой его! — попросила она.

Теперь, когда Джейк вошел в спальню, Клэр, увидев выражение лица мужа, почувствовала, как комок подступил у нее к горлу.

— Ну как? — только и смогла произнести она.

Джейк опустил спящую малышку на кровать и поцеловал Клэр в подставленные губы.

— О лучшем подарке к годовщине свадьбы я не мог и мечтать! — сказал он.

— Получилось само собой!

— И это удивительно! По-моему, она понимала, что сегодня ровно год со дня нашей свадьбы.

— Без твоего участия ничего бы не получилось!

Джейк рассмеялся.

— Мне выпала самая легкая и самая приятная работа! Основные труды легли на твои плечи!

Он с любовью, не отрываясь смотрел на Клэр: пот утерт со лба, влажные волосы аккуратно зачесаны, щеки вновь порозовели, глаза горят.

— Нет, правда, тебе лучше?

— Мне хорошо как никогда! Хотя, если бы ты задал тот же вопрос полчаса тому назад… И все-таки это стоило всех мучений, ведь правда же?

Джейк посмотрел на лежавшую на кровати дочку с таким невыразимым счастьем, что глаза Клэр вновь затуманились слезами, но ее выручило появление из ванной доктора.

— Ну как, Джейк? — Доктор был давний друг его семьи. — Никогда не предполагал, что помогу явиться на свет твоей дочери! Я уже рассказал твоей супруге, что ты был одним из первых родившихся с моей помощью младенцев. Теперь их число перевалило за три сотни. Сегодня я получил прекрасный подарок перед отбытием на заслуженный отдых.

— Слава богу, что ты оказался на месте! Я сразу же именно о тебе подумал.

— Ну а теперь, когда ты успокоился, пойду-ка помогу твоей теще совершить забавный старошотландский обряд, именуемый «смочить младенцу головку», хотя насчет того, чтобы смочить себе горло, я бы тоже не возражал! У тебя есть минут пять, потом Клэр надо отдохнуть. У нее был очень тяжелый день.

— Разве я не понимаю!

Доктор вышел в сопровождении сестры.

Все еще никак не придя в себя, Джейк изумленно воскликнул:

— Нет, ты только посмотри, какое у нас с тобой получилось произведение! — И, устремив на Клэр прозрачно-чистый взгляд своих глаз, он сказал: — Нам необходимо это повторить!

— Ни минуты не сомневаюсь!

— Она так немыслимо красива — вся в маму!

— Следующим будет красавчик — весь в тебя!

Малышка шевельнулась, выпростала ручонку, вытянув крохотные пальчики.

— Ой, посмотри, какие ручки! А ноготочки! Такие крохотные и такие хорошенькие! Она просто чудо!

— Ну что, назвать ее мисс Чудо Бернс, а? — подмигнув, сказала Клэр. — Даже делая скидку на принятые в Америке имена! Знаешь, а может, назовем ее Стелла?

Джейк вскинул голову, заглянул Клэр в глаза. И, окунувшись в их глубину, его глаза заблестели еще ярче.

— Я говорил уже, что обожаю тебя?

— Говорил, но при желании это можно и повторить!

— Это действительно так, Клэр! Ты изменила всю мою жизнь!

— А ты изменил мою!

— Я уже считал, что ничего мне в жизни не светит. Ты вдохнула в меня второе дыхание!

— А ты в меня!

— Девять месяцев я ждал этого момента и до сих пор не могу прийти в себя от счастья!

— А я как счастлива!

— И это еще только начало! — Джейк снова поцеловал Клэр. — А теперь отдыхай, как велел доктор. Я еще приду потом, посижу подольше.

— Надеюсь, с бутылкой шампанского?

— Генри с утра держит его во льду! — Джейк поднялся с кровати, снова склонился, поцеловал Клэр. — Так здорово для меня ты еще никогда не трудилась! — сказал он с благодарностью.

— Да и ты до сих пор так не выкладывался, отрабатывая в ночную смену!

Джейк захохотал, и Клэр еще долго слышала его смех, удалявшийся вниз по лестнице. Он навестил ее в тот же вечер и обнаружил, что Клэр, отдохнувшая, проспав несколько часов, кормит дочку — она настояла, несмотря на уговоры.

— Я не хочу делать ничего, что противоречило бы человеческой природе, — твердо сказала Клэр. — Лучше материнского молока ничего быть не может, и я хочу, чтобы именно им питалась моя дочь.

И Джейк, замирая от восторга, наблюдал, как девочка жадно сосет, удобно ухватившись ручонкой за набухшую от молока материнскую грудь.

— Смотри-ка, какой у нее аппетит! — воскликнул он.

— Но, судя по выражению ее мордочки, она уже вполне насытилась. Возьми-ка… — Клэр отняла прикрывшую глазки малышку от груди и передала отцу. — Давай-ка, теперь твой черед. Подержи ее так, чтобы воздух вышел!

— Что-что?

Клэр хотела было спросить: «Ты что, не помнишь?», но решила не возбуждать в нем неприятных воспоминаний. Судя по рассказам о Стелле, скорее всего Джейк к таким вещам не приобщался.

— Слегка шлепни ее по спинке или погладь круговыми движениями. Новорожденные дети пока манерам не обучены; она громко срыгнет, а этого нам как раз и надо! — И, завязывая на груди ленточки ночной сорочки, Клэр спросила: — У тебя случайно не сегодняшняя газета?

— Не-ет… это «Дейли телеграф», присланная из Сан-Франциско.

Подняв лежащую в ногах Клэр газету, Джейк положил ее к ней на одеяло.

— Читай, радуйся! Скажу тебе, это сообщение — еще один небольшой подарок к нашей годовщине.

Клэр взяла газету в руки, а Джейк развернул ее так, что взгляд Клэр упал прямо на заголовок:

«НАКАЗАНИЕ СРОКОМ В ДВАДЦАТЬ ЛЕТ АДВОКАТУ, ПОМОГАВШЕМУ ОТМЫВАТЬ МИЛЛИОНЫ КОРОЛЮ НАРКОБИЗНЕСА»

«Вчера некий коррумпированный адвокат, — читала Клэр, — был засажен на двадцать лет в тюрьму „Олд Бейли“ за свое пятилетнее тайное участие в отмывании и реинвестировании денег общей суммой не менее пятисот миллионов фунтов стерлингов, вырученной наркосиндикатом, возглавляемым Бруно де Соузой, бразильским промышленником, арестованным и ожидающим в данный момент суда в Париже.

Тридцативосьмилетний адвокат Чарлз Уитмен, именуемый«канцлером казначейства» вышеупомянутого синдиката, являлся разработчиком плана, согласно которому огромные суммы наличных денег, выручаемых за торговлю наркотиками, размещались в различных иностранных банках в Лондоне и других европейских государствах, а затем выплачивались подставным компаниям, учрежденным Уитменом, и таким образом отмывались посредством целой серии сложнейших взаимосвязанных финансовых операций, причем так, что концы практически было невозможно проследить вплоть до момента, когда деньги возвращались в Лондон в виде настоящих вкладов. Уитмену, который проживал в отеле «Савой», абсолютным большинством присяжных было предъявлено обвинение в тайных махинациях со средствами наркосиндиката.

Судья Артур де Лиль заявил, что Уитмен оказался «в высшей степени непорядочным» человеком, использовавшим свое положение в качестве иностранного гражданина, а также адвоката с мировым именем для того, чтобы сколотить состояние себе и своему партнеру. Он использовал свои профессиональные знания и международные связи для всей этой операции, открыв в Лондоне как крупный специалист по международному праву свою контору, которая на самом деле явилась прикрытием для отмывания многомиллионных доходов от продажи огромных партий героина и кокаина. Он основал ряд компаний в Лондоне, Панаме, на Каймановых островах, в Нассау и Лихтенштейне, распределив наличные средства между ними путем запутанных сделок, таким образом намеренно скрывая происхождение этих денег. Скотленд-Ярду потребовался целый год, чтобы проследить все хитросплетения этого мошенничества, в результате Уитмен был арестован в Лондоне, а Бруно де Соуза в Париже, что и положило конец этому наркосиндикату».

Клэр отложила газету и взглянула на Джейка, который в этот момент мурлыкал что-то своей спящей дочери.

— Как тебе это удалось? — спросила она.

— Мне? А я тут при чем?

— Ну ладно, хватит! Забыл, что у меня прекрасная память? Я как-то спросила тебя — о, уже давным-давно, когда еще лежала в больнице, — что ты намерен предпринять в отношении Чарли Уитмена, и ты мне тогда ответил, привожу дословно: «Я об этом позаботился!» Ну так как ты это сделал?