В субботу утром я вернулась с утренней пробежки и обнаружила, что рядом с нашим домом припаркован мотоцикл. Я замедлила ход (ну, я в любом случае должна была замедлить ход, потому что совсем взмокла, к тому же у меня закололо в боку) и уставилась на него. Я не знаю никого, кто водил бы мотоцикл. Я даже не знаю никого, кто знал бы кого-то, кто водит мотоцикл. Но потом я вспомнила, и в этот самый момент парадная дверь открылась, и он вышел на крыльцо, обвив, словно плющ, мою младшую дочь. Нейл, бог серфинга.

– Доброе утро, Элли! – весело крикнул он откуда-то из-за шеи Люси.

Мне казалось, что «миссис Бриджмен» больше подходит для первого знакомства, но, по крайней мере, он не проигнорировал меня.

– Доброе утро, – пропыхтела я. – А что вы тут делаете?

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, как невежливо это прозвучало, и я быстро добавила:

– Я имею в виду, так далеко от Корнуолла?

– Я ехал все утро. Чтобы повидать Люси, – объяснил он с широкой улыбкой, а моя младшенькая посмотрела ему в глаза с благоговением новообращенного, взирающего на свою святыню.

– Он останется на выходные, – улыбнулась Люси, поглаживая его руку.

– Где?

– Здесь! – снова улыбнулась Люси.

Улыбка была такая слащавая, что у меня в желудке все сжалось. У Люси и раньше были кавалеры, но до сих пор она никогда не позволяла себе выглядеть подобным образом. Она вечно издевалась над Викторией, когда та влюблялась, а теперь…

Виктория!

Мужененавистница!

Борец за целомудрие!

Возрожденная девственница!

– Где твоя сестра? – быстро спросила я.

– Дуется у себя в комнате, – ответила Люси, не отрывая глаз от Нейла. – Мы едем кататься на мотоцикле, – добавила она и двумя руками обхватила своего ухажера за талию, как будто они уже сидели в седле.

Я с подозрением поглядела на мотоцикл.

– Будь осторожна… – автоматически предупредила я с неизменным страхом матери, которой приходится доверять свое чадо подозрительному незнакомцу и его подозрительному железному коню.

– Не волнуйтесь, Элли, – совершенно серьезно сказал Нейл, надев Люси на голову шлем и улыбнувшись моей дочери, как будто это была модная шляпка, которая шла ей больше, чем любой французской манекенщице. – Так хорошо, как я, за ней еще в жизни никто не присматривал.

Младшенькая хихикнула и зарделась, явно считая, что ничего более романтического не говорил еще никто и никому за всю историю вселенной. А я боролась с раздражением, вызванным оскорбительным утверждением, что кто-то способен присматривать за моими детками лучше, чем это делала я последние пару десятилетий. И это я буду вытирать слезы и унимать сердечную боль, когда он унесется назад в Корнуолл на своем чертовом мотоцикле. Но разве Люси хоть раз оглянулась на меня, когда уносилась прочь, крепко обнимая Нейла сзади и прижавшись лицом к его кожаной куртке?

Иногда бремя материнства бывает просто невыносимым.

– Да быть не может! – вскричала Виктория, возникнув на лестнице, как только я перешагнула порог. – Что на нее нашло?

– То же, что нашло на тебя с Рисом, – устало вздохнула я. – И с Дарреном. И…

– Да, но я просто позволила гормонам управлять собой. Я заставила себя поверить, что это любовь, тогда как на самом деле имела дело с обычными биологическими инстинктами…

– Я знаю.

Она уставилась на меня.

– То есть как это – ты знаешь?

– Я знаю, потому что все это знают.

– Ты знала? И ты ничего мне не говорила? И ты позволила мне выглядеть полной идиоткой…

– Виктория, представь себе, что? ты мне ответила бы, когда танцевала вокруг дома, распевая любовные песни, читала «Журнал для невест» от корки до корки и бросалась к каждому телефонному звонку, если бы я сказала тебе: «Ты не влюблена, это просто гормоны»?

– Ну, спасибо тебе большое. А я-то думала, что могу на тебя положиться.

– Надеюсь, уж ты-то скажешь Люси?

– Я уже сказала.

Чудесно. Третья мировая война вот-вот постучится в двери моего собственного дома.

– И как она отреагировала?

– Сказала, что я ревную! – воскликнула Виктория в ярости. – Ты можешь себе представить?! Я ревную ее к этому грязному длинноволосому болвану…

– Стало быть, она не прислушалась к твоим доводам? – мягко спросила я.

– Нет! Она вообще меня проигнорировала!

– Наверное, она пока не читала твоей книжки, – улыбнулась я.

– Ой, ладно. Смейся надо мной, раз тебе нравится! – Виктория повернулась ко мне спиной и стала обыскивать холодильник, надеясь найти утешение в еде.

Как я уже говорила, иногда бремя материнства бывает просто невыносимым.

Люси и Нейл вернулись домой к обеду. Похоже, любовь не уменьшила их аппетита.

– Можно нам жареной картошки? – крикнула Люси, снимая шлем и покачивая его на руках, как ребенка. Запасной шлем Нейла. Он хранит его запах? Запах одеколона и геля для бритья?

– Картошечки бы хорошо! – улыбнулся Нейл, и они сели рядышком на диван и начали поглаживать друг друга и щекотать друг другу шейки.

– Тьфу, гадость! – воскликнула Виктория.

– А тебе какое дело?

– Люси, если вы хотите картошки, встань и поджарь ее, – сказала я строгим тоном матери, которая все держит под контролем. Не больной, не психопатичной и не находящейся в состоянии стресса матери.

– Да, пойди и приготовь, – поддакнула Виктория, презрительно глядя на Нейла.

– Занимайся своими делами, – огрызнулась Люси.

– А мне казалось, у тебя стресс из-за экзаменов?

– А мне казалось, у тебя стресс из-за того, что тебя бросили!

– Бросили? Ха! Ни один хренов мужчина не посмеет бросить меня! Я никогда и никому не давала такого шанса! Я не продаюсь за…

– Ты хочешь сказать, что я проститутка? – вспыхнула Люси.

– Судя по твоему поведению…

– Эй, хватит! – Я решила вмешаться как раз в тот момент, когда Люси нанесла Виктории первый удар.

Виктория взвизгнула и толкнула сестру в ответ, опрокинув свою чашку с чаем на кота, который грелся у нее на коленях. Кексик с воплем выскочил из комнаты, а вслед за ним и Нейл, который был явно смущен дракой девочек и притворился, что ему надо в туалет.

– Дрянь! – пробормотала Виктория.

– Заткнись! – ответствовала Люси.

В дверь позвонили. Наверняка соседей беспокоит шум или общество охраны животных прослышало об ошпаренном коте. Я осторожно приоткрыла дверь.

– Привет! – пропела моя мать, которая вела за руку маленького опрятного человечка в синем костюме. – Это Тед. Можно войти?

По сравнению с ними Люси и Нейл выглядели как очень сдержанная престарелая супружеская пара. Мама села в кресло, похлопала по сиденью рядом с собой и подвинулась, чтобы Тед мог втиснуться рядом с ней. Они держались за руки и все время улыбались. Виктория вызвалась сходить за едой и удалилась с видимым облегчением, злобно бормоча что-то себе под нос.

– Мы приехали на такси, – объяснила мама, продолжая поглаживать руку Теда. – Нам не хотелось тебя затруднять.

И правильно. Учитывая, что моя машина-инвалид стоит в гараже и ждет ремонта, а Виктория в настоящий момент враждебно настроена к любым проявлениям гетеросексуальных отношений, им оставалось только надеяться на мотоцикл Нейла.

– Значит, вы приехали уладить все дела? – спросила я.

– Да, дорогая.

Дорогая? Моя мать назвала меня «дорогая»? Она рехнулась? Перебор испанского солнца?

– У нас масса дел. Нужно все запаковать, обо всем договориться…

– Ты не собираешься продавать квартиру?

– Я же не дура! – возразила мать с прежним сарказмом, но тут же смягчилась, как только Тед успокаивающе погладил ее по руке. – Мы оба сохраним нашу недвижимость здесь, просто на всякий случай, – улыбнулась она.

– Мы не думаем, что там возникнут какие-то проблемы, – добавил Тед. Это была его первая фраза, если не считать «приятно познакомиться». – Британские бары на Майорке процветают.

Получилась прямо фраза из рекламы: «Британские бары на Майорке процветают! Купите себе один бар по нашей специальной цене до конца июня!»