Позади них, с края рощицы, донесся голос — ясный громкий голос с нежными переливами.

— Мэри! — кричал кто-то. — Мэри!

— Ужин, — промолвила девушка. — Вы пришли как раз вовремя. А потом мы в сумерках пойдем домой.

Сердце Алана сильно забилось при этом случайно произнесенном ею слове «домой». Мэри Стэндиш шла впереди, и солнце играло в шелковистых прядях ее волос. Алан поднял винтовку и пошел следом за ней, любуясь ее стройной фигурой. Красота жизни сияла в этой девушке, которую он столько времени считал мертвой.

Они вышли на поляну, покрытую мягкой травой и усыпанную цветами. Там, перед небольшим костром, стоял на коленях мужчина, а рядом с ним была девушка с двумя длинными черными косами. Ноадлюк первая повернулась и увидела, кто был с Мэри Стэндиш. В это время справа раздался характерный легкий крик, который мог принадлежать только одному человеку в мире. То была Киок. Она бросила охапку сучьев, собранных ею для костра, и бросилась к Алану, на одно мгновение опередив менее порывистую в своих движениях Ноадлюк. Алан крепко пожал руку «Горячке» Смиту. Киок опустилась на землю среди цветов и плакала. Это было похоже на нее. Она всегда плакала, когда Алан уходил, и плакала, когда он возвращался. А через мгновение Киок первая расхохоталась. Алан заметил, что ее волосы больше не заплетены в косы, как продолжала делать более солидная Ноадлюк, а были собраны в прическу, точно такую же, как у Мэри Стэндиш.

Эти мелочи совершенно бессознательно проносились в его голове. Никто, даже Мэри Стэндиш, не понимал, какого напряжения ему стоило овладеть собой.

Понемногу следы пережитого потрясения стали исчезать, и Алан начал постепенно воспринимать окружающее. На краю тундры, позади рощицы, он заметил трех оседланных оленей, привязанных к деревьям. Он сбросил с себя мешок, между тем как Мэри Стэндиш помогала Киок подбирать рассыпавшиеся сучья. Ноадлюк сняла кофейник с огня, «Горячка» Смит принялся набивать трубку. Алан понял, что никто, кроме него, не был так взволнован, так как они все ожидали его со дня на день. Колоссальным напряжением воли ему удалось воскресить в себе прежнего Алана Холта. Разум, словно затуманившийся на время, снова просветлел.

Позже ему было трудно точно вспомнить, что происходило в следующие полчаса. Удивительнее всего было то, что перед скатертью, на которой Ноадлюк накрыла ужин, сидела Мэри Стэндиш, та же самая сероглазая Мэри Стэндиш, которая сидела против него в столовой на «Номе».

Только потом, когда Алан стоял вдвоем с «Горячкой» Смитом на краю рощи, а три девушки верхом на оленях ехали по тундре по направлению к дому, только тогда море вопросов нахлынуло на него. Киок предложила, чтобы девушки втроем поехали вперед, и Алан заметил, как быстро Мэри Стэндиш ухватилась за эту мысль. Уезжая, она улыбнулась ему, а отъехав немного, махнула ему рукой, как это сделали и Киок и Ноадлюк. Но ни одним словом больше они не обменялись наедине. Девушки ехали, залитые мягким отблеском заката, а Алан стоял и глядел. Он безмолвно продолжал бы смотреть до тех пор, пока они не исчезли из виду, но Смит схватил его за руку и сказал:

— Теперь начинайте, Алан. Я готов. Задайте мне трепку!

Фраза «Горячки», в которой звучала покорность перед неизбежным, окончательно вернула Алана на землю. В тоне маленького человека с рыжими усами слышалось нечто такое, что заставило его спутника очнуться и вернуться к действительности.

— Я был круглым дураком, — признался Смит. — Я жду.

Эти слова вызвали в Алане целый поток мыслей. Есть и другие глупцы на свете, и, очевидно, он — один из них. Ему вспомнился «Ном». Казалось, всего лишь несколько часов тому назад, только вчера, эта девушка так искусно провела их всех, и он, поверив в ее смерть, пережил адские муки. Фокус был прост и благодаря именно своей простоте исключительно остроумен. Нужно было иметь много смелости, чтобы решиться на такой поступок; теперь, убедившись, что девушка не имела ни малейшего намерения умирать, он в этом не мог сомневаться.

— Я не мог ее удержать, разве только если бы привязал к дереву, — снова произнес Смит. Потом он добавил: — Эта маленькая ведьма угрожала даже пристрелить меня.

Глаза его весело заблестели.

— Начинайте, Алан. Я жду. Ругайте без стеснения.

— За что?

— Да за то, что я позволил ей оседлать себя. За то, что я притащил ее сюда, а не бросил в кусты где-нибудь по дороге. С ней ничего не сделаешь. Разве переделаешь такую?

Он крутил свои рыжие усы и дожидался ответа. Алан молчал. Мэри Стэндиш первой показалась на маленькой возвышенности тундры в четверти мили от него, Киок и Ноадлюк следовали за ней. Они проехали низкий кряж и исчезли.

— Это, конечно, не мое дело, — снова начал Смит, — но сдается мне, что вы не ждали ее…

— Вы правы, — прервал его Алан, поворачиваясь, чтобы взять свой мешок. — Я не ожидал ее: я думал, что она умерла.

«Горячка» тихо свистнул и открыл было рот, чтобы заговорить, но снова закрыл его. Очевидно, он не знал, что Мэри Стэндиш была та девушка, которая прыгнула через борт «Нома». А если она держит это в тайне, то незачем ему сейчас распространяться об этом. Эти мысли промелькнули в голове Алана, хотя он и понимал, что пытливый ум его спутника немедленно доберется до истины. Когда они двинулись домой, изумление маленького человека начало рассеиваться. Он часто видел Мэри Стэндиш на «Номе», много раз он замечал ее в обществе Алана и знал, что они провели вместе несколько часов в Скагвэе. Следовательно, если Алан, прибыв к Кордову через пару часов после предполагаемой трагедии, думал, что она умерла, то это она, следовательно, и бросилась в море. «Горячка» пожал плечами, удивляясь, что не обнаружил этого любопытного факта за время своего путешествия с девушкой.

— Она заткнет за пояс дьявола! — внезапно воскликнул он.

— Заткнет! — согласился с ним Алан.

Холодный, непреклонный рассудок начал свою работу, и радостное настроение, овладевшее было Аланом, пошло на убыль. Целый ряд вопросов, над которыми он не задумывался на пароходе, теперь нахлынул с непреодолимой силой. Почему Мэри Стэндиш было так необходимо, чтобы люди поверили в ее смерть? Что толкнуло ее обратиться к нему, а потом броситься в море? Каковы были ее таинственные отношения с Росландом, агентом смертельного врага Аляски Джона Грэйхама, единственного человека, которому Алан поклялся отомстить, если только представится малейшая возможность. Подавляя своей настойчивостью все другие чувства, в Алане поднималось желание потребовать объяснения, и в то же время он сознавал, что сделать этого он не может.

При свете сгустившихся сумерек Смит увидел напряженное выражение на лице Алана и тоже хранил молчание, в то время как мозг его спутника тщетно пытался уловить последовательность и смысл в нахлынувшей волне тайн и сомнений. Зачем она приходила к нему в каюту на «Номе»? Почему она с таким явным упорством хотела использовать его против Росланда? И, наконец, почему она явилась к нему сюда, в тундры? Последний вопрос особенно настойчиво требовал ответа, и ни на одну секунду его не могли заслонить остальные. Она пришла к нему не потому, что любила его. Хотя и весьма грубым способом, но в этом он убедился; сжимая ее в своих объятиях, он увидел на лице девушки боль, страх и выражение ужаса. Какая-то другая, таинственная сила привела ее сюда.

Даже тогда, когда Алан пришел к этому выводу, радость не исчезла в его душе. Он походил на человека, вернувшегося к жизни после такого состояния, которое было хуже смерти. Но наряду с испытываемым счастьем душу Алана терзали вновь возникавшие противоречивые чувства, боровшиеся между собой. Несмотря на все его усилия подавить в себе подозрения, они, подобно тени, начали закрадываться в его душу. Но это было не того рода подозрение, от которого стынет кровь, которое вселяет страх. Алан был почти уверен, что Мэри Стэндиш бежала из Сиэтла, что ее бегство было вызвано отчаянием и необходимостью. То, что случилось на пароходе, служило достаточным доказательством тому, а ее присутствие здесь, в его стране, окончательно убеждало в этом. Какие-то обстоятельства, с которыми она не в силах была бороться, гнали ее, и в отчаянии, в поисках убежища, она пришла к нему. Из массы всех других людей она выбрала его, доверилась ему и надеялась, что он ей поможет и защитит от опасности.