Бриатоп был частью Эшерленда и стоял на северном краю имения площадью в тридцать тысяч акров. Населяли его выходцы из Шотландии и Ирландии. Они держались за свои домишки и существовали благодаря обилию оленей, зайцев и перепелов. Тех, кто жил не на горе, быстро прогоняли предупредительными выстрелами, да и не годилась гора для чужаков. Трудности жизни здесь были естественны и принимались как должное. Но люди сторонились нехоженых тропинок и крепко запирали двери после заката.
— Я бы собрал ягод не меньше тебя, будь у меня еще одна корзина! — сказал Натан по дороге. — Я бы мог наполнить три корзины!
— Ты не можешь нести одну корзину, не опрокидывая другую, — ответил Нью. — Как в прошлый раз.
— А вот и могу!
— Не можешь.
— Могу!
— Не можешь.
Подаренная Натану дудка издала гневный свист.
Нью заметил, что тени становятся длиннее. Темнота наверняка застанет их в пути. «Надо было выйти на час раньте», — подумал он. Но мальчики ели ежевику, а солнце так приятно грело спину, что они обо всем забыли. Стоял сезон сбора урожая, и это означало, что Страшила мог быть рядом.
«Он выходит, когда вырастают тыквы, — говорила мама. — Он может нестись как ветер и просачиваться сквозь кустарник. Нападает так быстро, что ты и глазом не успеваешь моргнуть».
— Пойдем скорее, — сказал Нью.
— У тебя ноги длиннее, чем мои!
— Прекрати свистеть в чертову дудку!
— Я скажу маме, что ты ругаешься! — предупредил Натан.
Сильный холодный ветер обдувал мальчиков и раскачивал деревья по сторонам тропинки. Нью поежился, хотя был одет в коричневый свитер, заплатанные джинсы и грубую куртку, которую раньше носил отец. Она еще хранила его запах, смесь ароматов лавра и сосны.
Нью был слишком высок для своего возраста и очень похож на отца: такой же худой и костлявый, с острым носом и подбородком, с веснушками, рассыпанными по щекам, и вьющимися рыжевато-каштановыми волосами. У него были большие выразительные глаза, в которых светились одновременно любопытство и озабоченность. Стоя на пороге зрелости, он не знал, чего хочет — покоя или бури. Натан, напротив, больше походил на мать. Он был маленьким, хилым, только щеки пухлые. Дети в школе на другом склоне горы дразнили его, и Нью не раз дрался, защищая младшего брата. Нью остановился, чтобы подождать его.
— Боже милосердный! Давай скорее!
Он старался говорить спокойно, хотя на душе скребли кошки. Темнота уже окутывала Бриатоп. Мама говорила, что у Страшилы в темноте блестят глаза.
— Я не могу идти так быстро! — заныл Натан. — Если бы мы не топтались на…
Внезапно вокруг головы Натана замелькали неясные тени, метнувшиеся из кустов. Он завизжал, прыгая по кругу.
Что-то запуталось в его волосах. С криком «Летучие мыши!» он в ужасе запустил корзиной с ягодами. Тени рассыпались и взметнулись в небо.
Нью от страха едва не выскочил из штанов, но, приглядевшись, рассмеялся.
— Перепелки, — сказал он. — Ты испугался выводка перепелок.
— Это были летучие мыши! — возразил Натан. — Они залезли мне в волосы!
— Перепелки.
— Летучие мыши! — Натан не собирался признавать, что несколько жалких перепелок заставили его сердце стучать, словно дятел. — И здоровые! — Он все еще сжимал дудку в руке, но неожиданно понял, что закинул корзину в лес. — Мои ягоды! — вскричал он.
— Ха-ха! Должно быть, ты зашвырнул их прямо в Эшвилл.
Ягоды рассыпались по всей тропинке.
— Ма спустит с меня шкуру, если я не принесу обратно корзину!
Натан начал шарить в кустах, ойкая каждый раз, когда натыкался на шипы.
— Ничего она не сделает. Давай, нам надо… — Нью запнулся, когда Натан посмотрел на него.
Брат готов был заплакать от огорчения: он не разгибаясь работал весь день, и теперь несколько перепелок все испортили. Жизнь, казалось, получала злобное наслаждение, мучая Натана.
— Хорошо. — Нью поставил свои корзинки. — Я помогу тебе найти.
Темнота сгущалась. Нью полез в кусты, шипы цеплялись за его одежду.
— Почему ты это сделал? — спросил он сердито. — Глупо так себя вести!
— Потому что это были летучие мыши и они запутались у меня в волосах, вот почему!
— Перепелки, — веско сказал Нью.
Он заметил что-то в нескольких футах от себя и приблизился. Выцветший клочок ткани, наколотый на шип. Похоже, от рубашки. Нью оцарапал щеку о колючку и тихо выругался. — Ну, не знаю, куда она улетела! Ты мог ее забросить на луну…
Он сделал еще шаг вперед, и земля ушла у него из-под ног.
Нью падал, прорываясь сквозь густую траву и живую колючую проволоку.
Он слышал, как Натан зовет его по имени, а потом услышал свой собственный крик.
«Я свалился с горы, — подумал Нью, — и сейчас разобьюсь насмерть».
Он продолжал катиться вниз, его болтающиеся руки часто натыкались на шипы. Мальчик больно стукнулся затылком обо что-то твердое. «О скалу… Ударился о скалу… Проклятье! Моя голова!» Он ничего не понимал, пока не услышал вопли оставшегося наверху Натана.
Нью лежал без движения. Он задыхался, во рту была кровь.
— … Слышишь, Нью?! Ты меня слышишь?! — вопил обезумевший от страха брат.
От боли по щекам Нью текли слезы. Он ничего не видел и когда попытался протереть глаза, то не смог даже освободить руку. Он на чем-то висел. Сильно пахло землей, к этому запаху примешивался другой, более острый, сладковатый. Воняло мертвечиной, прямо рядом с ним.
— Натан? — позвал он, не понимая, что говорит почти шепотом. — Натан?! — крикнул он громче. — С тобой все в порядке?
«Отлично!» — подумал Нью и едва не рассмеялся. Каждая клетка его тела пылала как в огне. Он изо всех сил дернул правой рукой и услышал треск одежды. Затем отер слезы и липкую грязь с глаз и увидел в слабом свете, где он находится.
Нью не свалился с Бриатопа, а лишь упал в яму, скрытую кустарником. Ее глубина была примерно тридцать пять футов, крутые земляные стены уходили куда-то в темноту. Он угодил в ловушку; ежевика обвилась вокруг ног и груди, она же держала левую руку. Повсюду были уродливые ветви, свившиеся в петли, кольца и узлы, покрытые огромными колючками. Нью с ужасом обнаружил, что стоит пошевелиться, и он увязает в этих тенетах еще крепче.
Но хуже всего было содержимое ямы.
Здесь валялись трупы, находящиеся на всех стадиях разложения — от вздувшейся плоти до пожелтевших костей. Стоял скелет безнадежно запутавшегося оленя, задрав в небо рога.
Повсюду белели кости енотов, скунсов, лис, змей и птиц. Справа виднелся свежий труп еще недавно бившейся лани. Нью повернул голову налево, и шипы впились ему в шею.
Менее чем в шести футах от него лежал оплетенный зарослями скелет человека. На нем были обрывки красной фланелевой рубашки, украшенные бахромой кожаные штаны и ботинки. Вдоль позвоночника торчали огромные шипы, а сквозь череп пророс вьюнок. Правая рука вывернулась за спину под острым углом, кости были явно сломаны. В отдалении Нью заметил ржавое ружье, а на поясе висели пустые ножны.
Нью яростно боролся за свободу, но колючие витки все туже оплетали его туловище.
— Помогите! — крикнул он. — Натан! Беги скорее за помощью! — У него страшно болела голова.
Натан несколько секунд не отвечал. Затем произнес:
— Нью, я боюсь. Кажется, я сейчас что-то слышал. Чьи-то шаги.
— Беги за помощью! Беги к маме! Скорее, Натан! — Шип глубоко вонзился в щеку.
— Я его слышу, Нью! — Голос брата дрожал. — Он приближается!
Взошла луна. Как тыква, подумал Нью и похолодел.
— Беги, — прошептал он, а затем закричал: — Беги домой, Натан! Давай! Беги домой!
Когда донесся голос Натана, в нем опять была уверенность.
— Я бегу к маме! Я спасу тебя! Вот увидишь! — Послышался треск, будто Натан продирается сквозь кустарник, затем слабый крик: «Вот увидишь!» — и наступила тишина.
Подул ветер, и в яму полетели увядшие листья. Нью слышал свое прерывистое дыхание. Вокруг сгустился запах смерти.
Он не знал, сколько времени прошло. Вскоре он задрожал, ужасный холод пронизывал до костей. Кто-то смотрел на него. Нью чувствовал это так же ясно, как борзая чует кровавый след лисицы. Мальчик взглянул наверх, и сердце учащенно забилось.
