Коридор вел его вперед, петляя, поворачивая и разветвляясь. Он миновал лестницы, которые уходили туда, куда не добирался свет его фонаря. Из дюжины комнат, которые увидел Бун, он не узнал ни одной. Его ладони взмокли, а на лице застыла кривая недоверчивая ухмылка. У него кружилась голова, и он был совершенно дезориентирован. Он понял: то, что произошло с Риксом, случится и с ним. «О боже, — подумал Бун. — Я должен найти выход!»

За последним поворотом налево коридор заканчивался широкой лестницей, которая поднималась в темноту.

Бун сверился с картой. Исследуя первый этаж, он обнаружил десять лестниц, но этой никогда раньше не видел. Если он не знает, где сейчас находится, карта бесполезна. «Вернусь обратно, — решил он, — и буду сидеть перед лифтом, пока кто-нибудь не увидит мою машину у входа. Нет проблем».

Бун сделал всего несколько шагов, и ноги подкосились. Он издал тихий испуганный стон.

Дорогу преграждала другая стена, украшенная старой фотографией Лоджии в рамке.

Отголосок его сдавленного нервного смешка слабо прозвучал рядом с ним. Этой стены здесь раньше не было. Коридор замуровался за его спиной. Но фотография указывала на то, что эта стена могла стоять здесь уже лет пятьдесят.

Воздух сделался люто холодным, и Бун видел, как клубится пар от его дыхания. Он направил свет вверх. На рамке фотографии лежал толстый слой пыли. Он стукнул кулаком по кирпичам, но, как и все остальное в Лоджии, стена была сделана на века.

Теперь оставалось одно: подняться наверх. Вернувшись к лестнице, он обнаружил, что она изменила направление и теперь спускалась в глубины Лоджии.

Он схватился за перила и крепко зажмурил глаза. Когда снова их открыл, лестница по-прежнему вела вниз. «Заблудился, — подумал он, готовый удариться в панику. — Сбился с дороги, как крыса в лабиринте!» Бун понял, что путь, по которому он идет, постоянно видоизменяется. Было ли с Риксом такое много лет назад? Перегораживающие сами себя коридоры, меняющие направления лестницы и передвигающиеся за минуту комнаты?

У него внутри все горело. «Я должен выйти!» — мысленно крикнул он. Единственной доступной ему дорогой была лестница, и он начал спускаться.

Зубы стучали от холода. Лестница, изгибаясь, уходила в темноту, и Бун хватался за перила, когда ступеньки становились круче. Внизу фонарь высветил стены, пол из шероховатого гранита и арочный выход в коридор, который поворачивал в темноту. К стенам были прикреплены безжизненные электрические лампочки. Над ними, там, где раньше были факелы, виднелись следы сажи.

Бун знал, что он на одном из верхних уровней подземелья. Здесь, внизу, было холоднее, чем на верху лестницы. Это была пробирающая до костей стужа, какой Бун не испытывал за всю жизнь. Он не мог дольше выносить ее и решил, что лучше подняться по ступенькам. Дрожа от холода, он двинулся назад.

На восьмой ступеньке он внезапно стукнулся головой о потолок.

Лестница закончилась.

— О боже, — хрипло сказал Бун. Попался в капкан, пронеслось в голове. — На помощь! — заорал он, и голос сорвался.

Лоджия издевательски молчала.

Он стукнул кулаком по потолку. «Его не было, — подумал он. — Этой чертовой штуки не может тут быть!» Слезы застилали глаза, Бун стоял, пытаясь понять, что с ним происходит, и вдруг почувствовал над собой гигантскую тяжесть Лоджии, похожей на громадного безжалостного зверя.

— Я люблю тебя, — прошептал он в темноту.

Слезы катились по щекам и замерзали на подбородке.

Бун стоял у подножия лестницы, где начинался коридор, и гадал, куда он ведет. Опять лестницы, холлы и комнаты, которые будут изменяться за его спиной? «Я могу ждать здесь до тех пор, пока кто-нибудь меня не найдет. Рано или поздно меня выведут отсюда!»

Но он замерзал — а значит, надо двигаться. Суставы уже каменели, воздух проходил в легкие со скрипом. У него не было другого выбора, кроме как войти в коридор.

Светя фонарем, он прошел ярдов двадцать, как вдруг услышал слабый ритмичный стук, будто вдали работала машина.

Но здесь же нет электричества! Пройдя дальше по извилистому коридору, Бун почувствовал сквозь подошвы удары, размеренные, как стук большого сердца. Что-то работало этажом ниже.

Фонарь высветил еще один проход с аркой, сделанный в стене справа. Бун не оглядывался, боялся, что путь, по которому он пришел, закрылся за спиной. Если бы это произошло, он бы сошел с ума. Он понял, что Лоджия ведет его, подталкивает, манипулирует им. Поступала ли она так же и с Риксом?

Бун вспомнил, зачем они с Риксом пришли в Лоджию: поиграть в прятки с дьяволом. Он сказал это, чтобы напугать брата, но теперь Лоджия играет в прятки с ним самим, и он понял, что игра стала смертельной.

Он прошел под аркой и попал в огромный зал, полный зверей.

Свет отражался от глаз львов, тигров, медведей, леопардов, пум, зебр, пантер и антилоп. Вся комната была битком набита застывшими в атакующих позах животными, собранными в жуткий зверинец. Их молчаливый оскал был, казалось, адресован Буну, который после первого шока понял, что это кладовая, заполненная охотничьими трофеями Эрика.

В комнате были сотни зверей, их тени при движении фонаря ползли по стенам. Бун отступил и повернулся, чтобы выйти.

Но проход с аркой исчез, как будто его и не было.

У Буна подкосились колени.

Сзади донесся шелест чьего-то дыхания.

Бун резко обернулся, водя лучом во всех направлениях. Между чучелами не было никакого движения.

— Я Бун Эшер! — заорал он, и эхо — «Эшер, Эшер, Эшер» — закружилось вокруг него в холодном воздухе.

Неожиданно сидевший на задних лапах тигр наклонился вперед и упал. Он по-прежнему скалился, а его конечности были неподвижны. За ним фонарь высветил что-то темное, тут же метнувшееся в сторону.

Бун зарыдал.

— Я Бун Эшер, — шептал он. — Черт возьми, послушай меня…

Под глазами замерзли слезы. Он прислонился к стене и, тихо плача, соскользнул вниз. Нервы совсем сдали. Еще один зверь перевернулся, а за ним и третий. Между ног у Буна стало мокро. Он сжался в комок, светя фонарем прямо перед собой.

Шум чужого дыхания слышался все ближе, надвигаясь сразу со всех сторон.

И тут нечистое холодное дыхание коснулось его щеки.

Бун быстро повернулся, нацелив фонарь.

Менее чем в пяти футах от него неподвижно стояла ужасная черная пантера с ярко горящими зелено-золотыми глазами. Сначала Бун подумал, что это еще одно пыльное чучело, но ее пасть медленно, очень медленно раскрылась, и появился черный раздвоенный язык.

Пантера наблюдала за ним. По ее голове тянулась красная полоса, похожая на ожог.

Бун попытался закричать, но не смог выдавить ни звука. Он вжался спиной в каменную стену, лицо исказилось от страха.

Пантера, не спуская с него глаз, села. Раздался тонкий скребущий звук — ее хвост медленно двигался из стороны в сторону.

Бун расхохотался, потом заплакал, потом опять засмеялся: ужас проделал в его сознании трещину, откуда хлынуло безумие.

Пантера бесшумно прыгнула.

Она обхватила лицо Буна челюстями и сомкнула их. Мозг и кровь брызнули на стену. Из рук Буна выпал фонарь. Пантера вонзила когти в плечи человека, прижимая к полу бьющееся тело, и начала обгладывать голову. Затем вцепилась в горло, оборвав на середине пронзительный крик. Она вгрызалась в грудную клетку, ее клыки проникали сквозь ткани и кости, и наконец она добралась до бьющегося сердца. Быстрым движением массивной головы пантера вырвала сердце из груди Буна и сожрала в один присест.

От трупа поднимался пар. Пантера жадно лизала растекавшуюся лужицу крови, а затем принялась рвать тело Буна на куски и обгладывать кости. От удовольствия она закатывала глаза.

Покончив с трапезой, монстр повернулся и с раздутым животом, где покоилось то, что раньше называлось Буном Эшером, удалился из кладовки через арочный проход, который был на расстоянии нескольких футов отсюда.