— Пресса, разыскивая его, разнесет больницу по кирпичику, — сказал Бун.

— Уолен всегда был таким здоровым, — сказала Маргарет тихим голосом. Она смотрела на доктора Фрэнсиса невидящим взглядом. — Он никогда раньше не болел. Даже порезы после бритья заживали на следующий же день. Я ни разу не видела, чтобы у него шла кровь. Может, капля или две. Когда мы только поженились, Уолен взял меня на конюшню показать нового арабского жеребца. Лошадь его скинула, и он… он ударился затылком о землю. Я никогда не забуду тот звук.

Думала, муж сломал шею… но Уолен поднялся как ни в чем не бывало. Он раньше не получал травм и не болел.

— Теперь мистер Уолен болен, — сказал доктор Фрэнсис. — Я не смогу ему помочь, если он не ляжет в больницу.

Она покачала головой. Ее взгляд прояснился, а рот сжался в тонкую, жесткую линию.

— Нет. Мой муж не хочет покидать Эшерленд. Огласка может иметь ужасные последствия для всей семьи. Доставьте ваше оборудование сюда. Привезите весь ваш персонал. Уолен дал ясно понять, что не покинет поместье.

Доктор Фрэнсис посмотрел на Буна и Рикса.

— Как насчет вас двоих? Может, вы ляжете в больницу на обследование?

— Зачем? — нервно спросил Бун.

— Чтобы исследовать ваши ткани и кровь.

Бун опорожнил свой стакан с виски одним глотком.

— Слушайте, док. Я за всю свою жизнь не болел ни одного дня. Ни разу моя нога не ступала в больницу и никогда не ступит.

— Как насчет вас? — Доктор Фрэнсис повернулся к Риксу.

— Тоже не горю желанием. Кроме того, через несколько дней я уезжаю.

Рикс почувствовал, как мать взглянула на него.

Доктор вздохнул, покачал головой и встал со стула.

— Мне кажется, вы не совсем понимаете, что поставлено на карту. Речь идет не только об Уолене Эшере. Речь идет о ваших судьбах и о жизни ваших потомков.

— Ваш пациент — мой муж, — заметила Маргарет, — а не мои сыновья.

— Ваши сыновья тоже ими будут, миссис Эшер, — твердо ответил он. — Рано или поздно, но будут.

— Я очень устала. Не проводит ли кто-нибудь из вас, мальчики, доктора Фрэнсиса до дверей?

Бун занялся второй порцией виски, а Рикс вышел вместе с доктором по коридору в вестибюль.

— Сколько еще протянет отец? — тихо спросил Рикс.

— Жизненно важные органы могут отказать в течение недели, максимум двух. — Рикс ничего не сказал, и доктор Фрэнсис спросил: — Вы хотите тоже умереть подобным образом? Это печальный факт, которому следует посмотреть в лицо. Что вы намерены предпринять?

Услышав от постороннего человека, сколько осталось жить отцу, Рикс оцепенел.

— Не знаю, — растерянно ответил он.

— Послушайте меня. Я остановился в отеле «Шератон» в Эшвилле, рядом с медицинским центром. Если передумаете насчет обследования, позвоните мне, ладно?

Рикс кивнул, хотя решение уже принял. Уолен ему и Буну с раннего возраста внушал, что в больницах сидят шарлатаны, любители экспериментировать на умирающих пациентах. Насколько Рикс знал, Уолен никогда не принимал прописанных ему лекарств.

Доктор Фрэнсис вышел и спустился к своему «кадиллаку». Рикс закрыл за ним дверь.

Когда он вернулся в гостиную, то застал там одного Буна. Врат сидел перед камином и вертел в руках стакан.

— Ну и дерьмо! — заметил он. — Просто куча дерьма.

Рикс налил себе бурбона, положил в стакан кубик льда и глотнул так, что защипало в горле.

— Что с тобой? От счастья и слова вымолвить не можешь?

— В каком смысле?

— В таком. Рикси, это, должно быть, самый счастливый день в твоей жизни. Док сказал, нет ни малейшей надежды, что папа выкарабкается. Твое сердце небось переполнено радостью.

— Прекрати.

— Не секрет, что ты всегда ненавидел отца, — резко сказал Бун. — И я знаю настоящую причину, по которой ты приехал домой. Хочешь загрести денег?

— Ты сам с собой говоришь?

Бун встал, и Рикс почувствовал, что брат в опасном настроении. Его лицо побагровело от гнева и алкоголя, а на лоб падала непослушная прядь волос.

— Тебе наплевать на папу! Ты просто сидишь тут и ждешь, когда он умрет! — Бун сделал несколько шагов вперед. — Надо бы в окно тебя вышвырнуть, эгоистичный подонок!

Рикс понял, что брат ищет, на ком бы отвести душу. В напряженной тишине Рикс услышал телефонный звонок в коридоре.

— Ты сам пригласил меня сюда. Или забыл? — спокойно спросил Рикс.

— Я тебя не приглашал! Меня послала мама! Если на то пошло, я и не думал, что тебе хватит наглости сюда заявиться… — В дверь постучали, и Бун заорал: — Какого черта?

Показалась испуганная горничная, та самая молоденькая негритянка, что вчера встретила Рикса у порога.

— Мистер Эшер? Звонит женщина по имени Дунстан. Говорит, она из «Фокстонского демократа».

Лицо Буна исказилось от ярости.

— Швырни трубку ей в рожу! — проревел он. — Есть у тебя хоть капля мозгов в голове?

Горничная исчезла, как заяц в норе.

— Идиотка! — пробормотал Бун. Он допил виски, нахмурился и нетвердой походкой опять направился к графину. — Прочь с дороги! — приказал он Риксу, и тот отошел, пропуская его.

— Может, объяснишь, что происходит? Кто эта женщина?

— Назойливая сучка из фокстонской газетенки, вот кто.

— Ищет материал для статьи?

Бун фыркнул.

— Не знаю, чего она там ищет, но от меня не получит ничего! Если она не звонит, то это делает ее отец, старый Уилер Дунстан. Этого придурка следовало упрятать в психушку много лет назад!

Бун налил себе полный стакан, на этот раз обойдясь без льда.

Разговор с горничной позволил ему частично сбросить пар, но злость все еще искала выход.

— Уилер Дунстан? — Имя было смутно знакомо Риксу. — Это не он хозяин «Демократа»?

— Да, хозяин. И сам же кропает статейки. Подтираются его газетой, как я полагаю, все в округе.

— Я не знал, что у него есть дочь.

— Эта сука была в отъезде, в Мемфисе или еще где-то. По мне, так хоть на Луне. Папа велел никому не говорить с газетчиками, особенно из «Демократа». Мы постоянно меняем телефонный номер, и его нигде не регистрируют, но они каким-то образом узнают. Постой. — Он пристально посмотрел на Рикса своими тусклыми глазами. — Я думал, ты знаешь. Насчет книги.

— Какой книги?

— Какой книги?! Боже правый! Рикси, представь, этот чокнутый Дунстан пишет книгу о нас! О семье Эшер! И уже который год!

Рикс от изумления даже стакан выронил.

— Поаккуратней с фамильным имуществом, олух, — проворчал Бун.

— Я… ничего не знал об этом. — Рикс едва ворочал языком.

— Черт! Этот мерзавец выкапывает всевозможную грязь.

Звонил сюда каждый час днем и ночью, пока папа не послал адвоката проведать его. Пыль немного улеглась, но Дунстан заявил адвокату, что мы общественно значимые личности и потому папа не может законно удержать его от написания этой книги. Вот такая новость!

— Кто еще кроме Уолена знает об этом?

— Все. Кроме тебя. А почему? Ты слишком долго отсутствовал.

— Эта книга уже закончена?

— Нет. Пока нет. Папа собирался начать процесс, да заболел. Но как бы там ни было, отец думает, что книга не будет завершена. Ведь необходимые старику Дунстану материалы лежат в подвалах Лоджии, кроме тех, что папа принес в Гейтхауз, естественно. И Дунстан туда нипочем не проникнет, так что рано или поздно оставит свою идиотскую затею. — Бун выпил еще, и глаза его увлажнились. — Эдвин ездил домой к Дунстану и пытался посмотреть рукопись. Старик ее не показал. Папа думает, этот полоумный раздумал издавать книгу и выбросил весь собранный компромат на помойку.

— Если так, то почему его дочь все звонит нам?

— Кто знает? Папа велел не разговаривать с ней, бросать тут же трубку. Что я и делаю.

Рикс поднял стакан и поставил на место. Он чувствовал неуверенность и слабость. Попытался сдержать смех. Кэсс не сказала ему о книге Дунстана, когда он упомянул о своей затее. Почему? Боялась, что станет сотрудничать с Уилером?

Переправлять секреты в лагерь врага?