Но я пережила тот день и направилась в спортзал на тренировку. Проскользнула в раздевалку, чтобы переодеться в спортивную одежду. Затем направилась в спортзал. Только после того, как я увидела вертикально стоящую миссис О'Тул, говорящую и указывающую, и заметила взбешенные выражения на лицах чирлидеров, в то время как они стремительно носились вокруг, я все осознала.

Районные соревнования в эти выходные.

У нас были жалкие пять дней для того, чтобы довести нашу программу до некоего подобия порядка. Но давайте заглянем правде в глаза: в порядок нужно приводить не программу, а меня. Я была тем слабым звеном, по которому измеряется сила всей цепи. Я знала это. Оставшаяся часть команды знала это.

Поэтому я приняла решение: неважно, как много мне нужно готовиться к выпускным экзаменам на следующей неделе, неважно, как сильно я хочу закончить «Гордость и предубеждение», неважно, на кого я зла и перед кем должна извиниться, на этой неделе я — Чирлидер.

Ладно, немного пафосно. Но притворяться героем-мучеником весело. Как бы мне ни было неприятно признавать это, меня мотивировало не благородное чувство долга, а перспектива публичного унижения. Эпического, скажу я вам.

— Давай, принцесса, — позвал Тодд. — Ты опоздала.

Неужели? Я посмотрела на часы. Должно быть, я на несколько минут замешкалась в раздевалке.

— Простите, — прокричала я и побежала к группе.

— Давайте начнем. Постройтесь для «Подхвати лихорадку», — скомандовала Аманда. Забавно. Надо будет рассказать Мар. Командир Аманда. Аманда Деманда. Аманда…

— Фиона! — рявкнула она.

Ой. Верно. Сфокусироваться. Я встала в шеренгу.

Я отдала упражнению всю себя. Я решила, что все в пределах мили должны подхватить лихорадку «Орлов».

Потому что у «Орлов» настолько высокая температура, что их лихорадку не вылечить. Так что, если вы не можете переносить жару, вам лучше просто отказаться.

Я произносила слова с опорой на диафрагму, как меня учили. Я улыбалась, как долбаный псих. Я поразила все свои цели, не уронила Симону и закончила с размахом. Та-да! Итак, представьте мое удивление, когда миссис О'Тул закричала:

— Плохо! Мисс Шиан, вам нужно поработать над программой.

— Что? — воскликнула я. Я думала, что была на высоте.

— Она права, — сказал Тодд. — Отвратительно. Ты не справилась, Фиона.

Тодд, должно быть, шутит. Но, опять-таки, он использовал мое настоящее имя.

Он сказал:

— Твои ноги были согнуты, а запястья изгибались. Ты снова опаздывала в прыжках и хлопках.

— Я старалась изо всех сил, — заорала я. Мертвая тишина, которая за этим последовала, показала мне очевидную правду: мой лучший результат и близко не достаточен для этой команды.

— Мы знаем, — промямлила Симона Доусон.

Ой.

Аманда вздохнула:

— Ладно, слушай.

Она исследовала потолок, словно надеялась отыскать божественное вдохновение среди баскетбольных знамен.

— Фиона, пойдем в раздевалку. Поработаем перед зеркалом. Вы, ребята, продолжайте.

Когда я училась в третьем классе, одного ученика сняли с уроков математики, потому что он не мог понять дроби. Учитель посадил его в коридоре, чтобы он мог поработать с более легким материалом. Тогда я думала, что он счастливчик, что выбрался из класса. Сейчас я понимаю, как неловко он, должно быть, себя чувствовал.

Я последовала за Амандой в раздевалку, как озорной щенок. Она сказала мне встать перед зеркалом в полный рост и делать упражнение. Я сделала. Тодд был прав. Это отстой.

— У меня дома нет большого зеркала, — пробормотала я.

Как будто это было оправданием. По правде сказать, мне и в голову не приходило пользоваться зеркалом. Какая идиотка.

— Попытайся еще раз, — сказала Аманда. — Я встану напротив тебя, и мы медленно пройдем все движения. Попробуй повторять за мной.

Мы выполнили «Подхвати лихорадку» в несколько раз медленнее.

— Почувствуй позицию, — снова и снова говорила Аманда. — Зацементируй ее в своих мышцах.

Что бы это ни значило, черт побери.

Она объяснила, что мои мышцы запоминают действия. Такая вот мышечная память. Я сомневалась в этом, но старалась зацементировать так сильно, как могла.

После «Подхвати лихорадку» мы выполнили «Пар». Затем еще одно упражнение.

Тренировка закончилась к тому времени, как мы сделали каждое упражнение по тысяче раз. Все, что сказала Аманда, было:

— Уже лучше.

Я хотела поблагодарить ее, поэтому сказала:

— Спасибо.

Я имела в виду, спасибо за какой-никакой комплимент. Аманда, должно быть, подумала, что я благодарю ее за индивидуальную помощь. Потому что она сказала:

— Нет проблем. — И добавила: — Я тоже так училась. У меня были те же проблемы, что и у тебя.

Она даже не взглянула на меня, когда уходила в спортзал, чтобы найти Тодда.

Я почувствовала себя почти удостоенной чести. Аманда Лоуэлл посвятила меня в тайны чирлидерского сестринства. И поделилась одной тайной о себе. К тому же я отметила, что она ни разу не оскорбила меня. Уверена, я очутилась в параллельной вселенной.

Я собрала свои вещи и направилась к двери, чтобы идти домой.

Я поехала на велосипеде домой сквозь холодные сумерки, думая, что, возможно, если мне повезет, моими родителями в этой параллельной вселенной будет кто-то порядочный.

То есть, на самом деле, кого я обманываю?

Когда на следующее утро мы с Тоддом пришли в офис Мэгги Кляйн на консультацию, мы замерли в дверях. Ее офис был похож на место преступления. Мусор устилал весь пол. Одна из ламп дневного света была разбита. Письма маминой кампании покрывали все поверхности. А Мэгги Кляйн… ну, если честно… воняла. Мы осторожно пробрались в кабинет и сели. Она не сказала «добро пожаловать». Она даже не назвала наши имена. Всем, что она произнесла, было:

— Насчет вашего последнего бюджета, который вы сдали.

Я покосилась на Тодда. Он составлял бюджет сам, и мне даже не пришло в голову спросить, что он сделал. Мэгги Кляйн подняла с колен три листочка так, словно каждый из них весил десять фунтов[32].

— Позвольте мне перейти прямо к делу. В сентябре ваш бюджет позволил вам сэкономить двадцать долларов. — Она опустила один лист. — В октябре ваши доходы сильно превысили расходы, так что вы купили новый телевизор и сэкономили $807.5 на ноябрь…

Она опустила второй лист и подняла третий.

— Это тот бюджет, который у меня здесь. Я права?

— Да, — сказала я, снова следя за Тоддом в поисках какого-либо знака того, что происходит. Он сидел, как каменный, со сжатыми губами, сдерживая улыбку.

Вот черт. Что он натворил?

— Сейчас, в ноябре, вы заработали… — Она помахала страницей перед лицом. ? Ноль долларов реальных денег. — Она посмотрела на нас поверх листа. — Но вместо того, чтобы урезать свои расходы, дабы уложиться в восемьсот с чем-то там долларов, которые вы накопили, вы потратили все деньги на, — она снова сверилась с бумагами, — пятидневный отпуск на Ямайке все включено. — Мэгги Кляйн уронила руку, будто та сделана из камня. — А затем объявили о банкротстве.

Тодд прикрыл рот кулаком и безуспешно пытался не рассмеяться.

— Как вы это объясните? — спросила Мэгги.

Я не шелохнулась. На этот раз Тодду придется самому ответить за свои поступки. Он потянулся и схватил меня за руку.

— У нас женой никогда не было медового месяца, — сказал он. — Все эти разговоры о белых песчаных пляжах и тропических островах опускали нам настроение до нуля, так что мы, наконец, поехали. Но к тому времени, как мы вернулись, у нас не было достаточно денег, чтобы платить по счетам. Поэтому мы решили, что для нас лучше всего будет объявить о банкротстве и начать все заново. — Тодд сжал мою руку и с любовью посмотрел на меня. — Без долгов.

Мэгги Кляйн стиснула челюсти. А затем зажмурилась. Потом сжала кулаки. Сквозь бетонные стены с улицы доносились кричалки в мегафоны: