Значит, если кость современная, то ее загадка могла быть отгадана очень просто. Кто-то специально подточил коренные зубы на челюсти и подбросил ее в яму, где добывался гравий. Точно так же был специально обработан клык.
Такая точка зрения выглядела невероятной. Но Вейнер не мог ее не выдвинуть и решил все проверить. Прежде всего он собирался определить, насколько точен флюориновый метод и каково содержание флюорина в костях, которые недавно оказались в земле. Профессор Окли ответил, что методика флюоринового анализа допускает ошибку в ±0,2 %, но поскольку в челюсти флюорина всего 0,1 %, а в недавно погребенных костях флюорина содержится столько же, то нет оснований сомневаться в сравнительно молодом возрасте этих фрагментов.
Получив этот ответ, Вейнер вместе с Кларком изучили муляжи челюсти и клыка эоантропа, которые хранились на факультете анатомии Оксфордского университета. Слепки оказались весьма точными, так что можно было отметить некоторые настораживающие подробности. Вейнер и Кларк были удивлены подозрительно точной плоскостностью жевательной поверхности второго коренного зуба и отсутствием следов заполированности на участках, где коренные соприкасались друг с другом. Вейнер взял для сравнения коренной зуб шимпанзе, который был сходен по размеру с коренным зубом эоантропа, и для эксперимента сточил его жевательную поверхность. Даже при отсутствии полировки сходство оказалось на редкость полным. Изучение фотографий коренных зубов эоантропа подтвердило предположение об искусственном характере износа их жевательных поверхностей.
После этого Вейнер внимательно перечитал статьи профессора Окли, где говорилось о ходе анализа образцов костной ткани, извлеченной из пилтдаунской челюсти. Вейнеру хотелось во что бы то ни стало раскрыть «пилтдаунскую тайну». В одном месте профессор Окли бегло упомянул о том, что при сверлении зуба темно-коричневый поверхностный слой сменился в глубине белой тканью. Такая особенность характерна для не ископаемого, а свежего зуба, значит, в челюсти содержатся органические остатки (нитроген). Наличие нитрогена в костях умели определять уже в начале второй половины XIX века. Но проводились ли анализы челюсти из Пилтдауна на нитроген? Вейнер изучил публикации Доусона и Вудворта и узнал, что анализа на нитроген не проводилось, потому что ограничились установлением отсутствия нитрогена в черепной крышке, считая, что и в челюсти его быть не должно. Ведь по внешнему виду челюсть выглядела как ископаемая. Вейнер решил провести физические, химические, радиологические и биологические тесты останков. Руководство Британского музея разрешило проводить исследования.
Результаты сразу же показали, что челюсть имеет структуру более свежей кости. Оказалось, что современность челюсти не вызывает никаких сомнений. Оставалось объяснить внешний вид челюсти, которая выглядела как ископаемая. Она была темно-коричневого цвета, это отличалось от окраски челюстей современных антропоидов. К тому же поверхность пилтдаунской челюсти покрывали мелкие трещины, а края излома были сглажены.
Химики Британского музея М. X. Хэй и А. А. Мосс провели анализы на процентное содержание железа как в челюсти, так и в обломках черепной коробки. Оказалось, челюсть и обломки черепной коробки были окрашены краской, содержащей соли железа (бихромат поташ)!
Но из публикаций было известно, что Чарлз Доусон покрывал бихроматом фрагменты черепа, найденные до начала раскопок летом 1912 года, считая, что это закрепит кость и предохранит ее от разрушения. Возникал естественный и вполне закономерный вопрос: почему оказались окрашенными челюсть, которая была извлечена из гравия в присутствии Вудворта и Шардена, а также обломок черепа, найденные в Шеффилд Парке в 1915 году. Ведь к тому времени Доусон уже не покрывал кости бихроматом.
Оказалось, что трещинки на поверхности челюсти являются результатом специальной обработки для придания кости ископаемого вида. Кость слегка декальцинировали с помощью просушивания, а потом погрузили в слабый раствор кислоты, которая сгладила участки разломов и создала впечатление окатанности обломка челюсти.
Клык, который был найден Шарденом, тоже был окрашен темно-коричневой краской с битуминозной металлической примесью. Краска покрывала клык тонким слоем, под которым находилась белая костная ткань современного антропоидного зуба. Окрашивать клык бихроматом, скорее всего, не стали именно потому, что налицо была бы искусственность цвета. И поэтому использовалась краска типа «коричневый вандейк». Рентгеноскопия выявила некоторые обстоятельства: оказалось, что в челюсти содержится кальция фосфат, который отсутствует в черепе.
5 августа 1953 года Вейнер и Кларк, прибывшие по приглашению профессора Окли в Британский музей для осмотра останков эоантропа, уже были уверены, что в течение 40 лет антропологов всего мира дурачили подделкой. Ученые думали о том, намеренно ли закрывали глаза на настораживающие факторы те, кто говорил о новом открытии. После осмотра клыка, коренного зуба и челюсти Вейнер, Кларк и Окли решили, что на всех останках есть отчетливые следы обработки. И на них нельзя не обратить внимания.
На клыке были видны царапины, которые появились при искусственной шлифовке, которая должна была бы имитировать естественный износ. На жевательной поверхности коренного зуба видны такие же царапины. Шлифовка на коренных зубах челюсти была более тщательной и осторожной. Но и ее искусственный характер был очевиден.
Кларк и Вейнер отметили еще одну интересную особенность зубов, которая должна была бы насторожить ученых. Мягкий дентин, который в нормальных условиях обязательно перекрыт твердой эмалью, в результате искусственной шлифовки оказался сточен вместе с ней. Возникал вопрос: как интенсивно должен был бы жевать эоантроп, чтобы у него так испортились зубы? Антропологи заметили, что намного более сточенными были не окраинные бугорки коронки, как у нормально изношенных зубов человека, а те, которые находились ближе к центру жевательной поверхности.
Рентгеноскопия показала искусственную обработку зубов. А также подтвердила то, что челюсть принадлежала подростковой особи, поскольку внутренние полости зубов выглядели большими и открытыми. К тому же коренные зубы прорезались недавно. Почему никто не обратил внимание на юный возраст «недостающего звена», которого по степени износа зубов следовало считать стариком?
Анатомический анализ челюсти показал, что она принадлежала орангутангу. Тщательное изучение других находок на территории Баркхам Манер привело к не менее интересным выводам. Осмотр срезов на обломке бедра древнего слона и изучение кости показали, что пилтдаунская «дубинка» обрабатывалась с помощью железного ножа. Кость к тому времени была ископаемой. Следов царапин или скобления, которые есть на обломках костей, подвергавшихся воздействию кремневых орудий, обнаружить не удалось. Было странно, что никто не провел экспериментов и не сравнил пилтдаунскую «дубинку» с костями из стоянок первобытного человека. Ведь свежую кость нельзя резать каменными орудиями, ее можно только ретушировать, пилить, затачивать или скоблить. Химический анализ поверхности кремневых отщипов показал, что они все окрашены бихромат поташом, под слоем краски была белая кремневая поверхность. Значит, все кремни со следами искусственной обработки были подброшены в гравиевую яму Пилтдауна. И возраст их был не миллион, а 2–3 тысячи лет.
Стало ясно, что основная масса пилтдаунских находок была подделкой. В 1953 году профессор X. де Врис произвел радиокарбоновый анализ челюсти и черепа эоантропа на предмет определения их возраста. Оказалось, что челюсти – 400–600 лет, а черепу – 620 лет. Значит, челюсть принадлежала орангутангу, а черепная крышка – средневековому англичанину. Так было обнаружено, что искусственно сконструированное «недостающее звено» в течение 40 лет обманывало антропологов всего мира.
К тому времени как была обнаружена подделка, Доусона уже не было в живых. Кто и зачем подбросил ему подделку, так и осталось неизвестным. Впрочем, ученые допускали возможность, что ее создателем мог быть и он сам. Являясь археологом-любителем, он имел знания, необходимые для того, чтобы осуществить фальсификацию.
