Что же касается самого Артёма, то… он никак не изменился. Всё так же, ежедневно, как солдат на плац, приходил к подъезду и охранял Еву. Стабильность — признак мастерства.

Очевидно, что деньги, и довольно неплохие, я брал ровно оттуда же, откуда и раньше. То есть, продолжал участвовать в подпольных поединках. Правда… одно обстоятельство в этой истории изменилось кардинально. Чтобы объяснить его, нужно вернуться в тот самый день, когда и происходила знаменательная сатисфакция, схватка между Организацией и Немыми Охотниками во главе с Костяном Разумовским.

Скажу сразу. Смерть в той битве, всё-таки, случилась. Не знаю, к счастью, или наоборот, но, только одна. Погиб, как не трудно догадаться, наш парень. Неразговорчивый, крепкий парень с лысым черепом — Тональ. Те травмы, что он получил после комбинации от земляного мага, были несовместимы с жизнью.

В тот момент ему разом переломало тело буквально напополам. Позвоночник Тоналя сложился с хрустом, и восстановлению, даже магическому, с того момента не подлежал. Да и… что тут восстанавливать, если человек — мёртв? Душа его почти мгновенно покинула тело, а так как никакой некромантии никогда не существовало и не существует, и это всего лишь выдумки для детей, то… ничего поделать уже было нельзя.

Что же случилось потом?

Наша команда, в итоге, победила в состязании. Хотя… как тут сказать, победила? Она ни за что потеряла одного из своих участников. Организация опустела на очень хорошего бойца и преданного друга.

Немых Охотников и Костяна мы, и в частности я, хоть и отделали как надо, поперемалывали им их тухлые кости, поотбивали внутренние органы, но, до убийств, по итогу, не дошло.

Да, большинство из них восстанавливалось ещё очень долго. А кто-то больше никогда не мог участвовать в подобных мероприятиях, тем не менее, все остались живы. В отличие от нас.

Были ли хоть какие-то последствия для убийц? Конечно же нет. Мало того, что против аристократа и загадочной структуры ни за что не станут копать местные правоохранительные органы, так и это даже не главное. Ведь всё было по правилам.

Формат такого мероприятия предполагает любой исход. Нас сразу предупредили, и мы это знали, что последствия от использования магии никак не регламентируются, и, если участник сатисфакции вовремя не сдастся, намеренно не выйдет из игры, или, хотя бы, не потеряет сознание, то, в таком случае, даже если и произошла смерть, она за таковую не считается.

Несчастный случай. Вот как описали данное происшествие в будущем.

Нет, естественно, если бы определённые люди были заинтересованы в том, чтобы посадить Костяна и Немых Охотников, то, исследуя записи поединка, расследуя мотивы преступления, сговор, производившийся заранее, то… тогда, может быть, и удалось бы что-то сделать. Но этот случай не являлся таковым.

Что же касается Павла Геннадьевича Пруткова-Смирнова? Что произошло с ним? Ведь я нанёс ему довольно серьёзное ранение — проткнул грудь ледяным колом, вогнав его достаточно глубоко.

Конечно, просто так для него этого не прошло. Павла Геннадьевича забрали в больницу, и продержали там довольно долго. И хотя с того дня он должен был сидеть на определённых лекарствах, тем не менее, жизни его ничего не угрожало. Он продолжал жить.

С того момента я с ним больше не общался. Оно и понятно. Какого чёрта я должен продолжать контактировать с предателем? С ублюдком, из-за которого погиб хороший человек.

И хотя Прутков и правда заслуживает место в девятом кругу Ада, но… я, всё-таки, по итогу выяснил его мотивы. Мне не давала покоя эта ситуация, я не понимал, как такой, казалось бы, приличный и порядочный человек, школьный учитель литературы, способен на подобную низость?

Мне удалось узнать, что ребёнок Павла Геннадьевича, про которого он соврал, что тот выздоровел, всё-таки, ни на какую поправку не шёл даже близко. Он изначально не сказал нам всю правду. Правду о том, что у его сына — рак.

Когда до меня дошла эта информация, стало совершенно ясно, из-за чего Прутков пошёл на такое. Костян, я в этом уверен, предложил ему за это неплохие деньги, и Павел Геннадьевич согласился.

Доказательством этого предположения послужило то, что после сатисфакции сын Пруткова тут же получил усиленную медицинскую помощь. Его перевели в другую палату и назначили дополнительные курсы химиотерапии. И хоть достать эту информацию мне стоило большого труда, по итогу она послужила для меня тем объяснением, которое я принял.

Нет. Ни за что не смогу я простить Пруткова за содеянное. Предательство — не прощается. Даже если у него есть для этого веские причины (привет Андрию из «Тараса Бульбы»). Возможно, у Павла Геннадьевича просто не было другого выхода, но…

Но это уже не моё дело.

Что же касается остальных парней… Коловрата Упыря, Серёги, Стаса, Коляна, Нагваля. То с ними мне пришлось после того дня расстаться. Почему?

Потому что Организация разделилась на два лагеря. Одна половина считала, что я виноват в смерти их друга. Другая же, хоть и принимала за мной косвенную вину, но, тем не менее, не могла по-настоящему винить.

На моей стороне остался лишь Серёга, и, что удивительно, синеволосый шут Стас. Коловрат, как глава Организации, и ответственный за каждого его члена, тут же отрёкся от меня. Так как именно я пригласил драться за нашу команду Павла Геннадьевича, то, по его мнению, был непосредственно виноват в гибели Тоналя.

Плюс ко всему, не в мою пользу играло то, что как раз-таки после моей окончательной ссоры с Костяном он и вызвал Организацию на поединок. То есть, я был виноват сразу с двух сторон, в том, что создал этот конфликт, и в том, что привёл в команду крысу.

Ко мнению Упыря, как к мнению старшего товарища, прислушался и Колян. По-другому, в принципе, быть-то не могло. Что касается Нагваля, то он никак не отреагировал на меня и мою вину в случившемся. Он вообще ни на что с того момента не реагировал.

У Тоналя с Нагвалем была ужасно тесная, почти кармическая связь между друг другом. Прочнее родственной и кровной. И после того, как погиб один, хоть и не физически, но внутренне, погиб и другой.

Нагваль перестал участвовать в поединках. И без того неразговорчивый, с того момента и вовсе перестал произносить любые звуки. В общем, жизнь Нагваля больше не напоминала жизнь, как бы это абсурдно не звучало.

Вот такие дела…

Драться в подпольных турнирах продолжил уже от своего имени. Всё-таки, я заработал себе довольно серьёзный авторитет. «Угнетателя» отныне знали многие в этой среде. Поэтому больше не возникало никаких проблем в том, чтобы попадать на подобные мероприятия.

Что касается Игожина, то о нём больше не было никаких вестей. Правоохранители очень быстро, как я и предполагал, покинули территорию школы, и больше сюда не заявлялись. У них сошлись все улики и показания, и молодого учителя отправили в тюрьму.

Впрочем, чего я всё о прошлом? Сейчас меня ждало знаменательное событие. Выпускной, на котором не будет присутствовать главный член троицы. Потому что Костяна уже как полтора месяца перевели в другую школу. Наверное, он настоял на этом сам, так как больше не хотел со мной пересекаться.

Конфликт между нами был, наконец, исчерпан, и все точки над «И» расставлены. Хоть и такой колоссальной ценой, тем не менее, это не могло не радовать.

С этого момента я больше не мог погрязать в школьных конфликтах, тянущихся ещё из жизни реципиента, отныне мне должно выходить на совершенно иной уровень.

Но, для начала, закрою ещё один Гештальт. А именно, проявлю сегодня напористость по отношению к Елизавете Михайловне и закончу то, что начал ещё в месяце апреле. Ведь она, даже несмотря на то, что Костяна перевели в другое место, должна присутствовать на выпускном.

И хоть Серёга, формально, не оспаривал решение Коловрата Упыря по поводу той ситуации, тем не менее, в тайне, иногда встречался со мной.