Покончив со сборами, я ставлю на стерео диск Санни Боя Уильямсона II, достаю из холодильника бутылку мексиканского пива и усаживаюсь на обтянутую черным фетром софу. И начинаю просматривать документы.

Два дня назад, 15 мая, около 7.45 сорокалетняя медицинская сестра Анджела Ламонд вышла из собственного дома на улице Олтмейер в Уинтерс-Энде и отправилась пешком на работу — в расположенную на Центральной улице приемную врача, до которой было несколько минут ходьбы. Ее видел сосед, Уолтер Саррелл, с которым она поздоровалась. В ее поведении ничего особенного не наблюдалось. В 8.00 она, как обычно, открыла своим ключом приемную, а вскоре подошел и доктор Натан Валленс.

Рабочий день прошел нормально. Никто из пациентов доктора ничего странного или подозрительного не заметил. Доктор Валленс тоже — ни в приемной, ни возле нее ничего необычного не происходило. Около часа дня Анджела Ламонд покинула приемную, оставив взамен себя дежурную медсестру, и пообедала с двумя подругами в «Садике Марты», закусочной, находящейся на той же улице неподалеку. Ни одна из подруг в поведении Анджелы тоже ничего необычного не увидела. Возвращаясь на работу, она заглянула в продуктовый магазин, купила бутылку молока. Послеобеденные часы ничем не отличались от утренних. В 16.45 приемная закрылась, и сразу после этого Анджела ушла. Больше никто эту женщину живой не видел.

В 21.40, почти пять часов спустя после того, как она покинула приемную, шериф Дейл Тауншенд и его помощник Энди Миллер обнаружили тело Анджелы Ламонд на 11-м шоссе — примерно в трех с половиной милях от города. Медики определили, что смерть ее наступила около 20.40.

Найти свидетелей, видевших, как Анджела возвращается домой, не удалось. Сообщений о подозрительных личностях или подозрительных машинах, появлявшихся в тех местах, не поступало. Полицейские осмотрели дом Анджелы и никаких свидетельств вторжения либо происходившей в доме борьбы не обнаружили. Водитель лесовоза, проехавший в 21.15 возле того места, где обнаружили тело, ничего странного — да и вообще ничего — не заметил.

Криминалистам, осматривавшим место преступления, мешал сильный дождь. В непосредственной близости от тела были найдены сильно размытые следы крови, понемногу стекавшей в водосток. Однако количество их не позволило сделать вывод, что убийство было совершено именно здесь. Да и на ножах, которые держал в руках подозреваемый, сколько-нибудь различимых следов крови найти не удалось.

Осмотр местности также ничего не дал. Видимых отпечатков ног на поросшем высокой травой поле, которое примыкает к шоссе, не обнаружилось. Полицейские пришли к выводу, что жертва прибыла на место преступления по дороге, а не пришла по полю.

На одежде подозреваемого не удалось выявить ни крови, ни частиц кожи или волос убитой. На подошвах его обуви нашли три камушка с гравийного покрытия шоссе и крохи местной почвы. На них даже клочков прелой листвы не было — что сильно удивило криминалистов, да и меня тоже. Если бы я просто обошел по кругу мой квартал, у меня на подошвах всякой ерунды осталось бы гораздо больше.

Место, где нашли труп, когда-то было овечьим выгоном — заросшая травой прямоугольная вырубка, мили четыре в длину и две в ширину, окруженная густым лесом. Одиннадцатое шоссе пересекает ее почти посередине. Заброшенных домов там нет, дренажных канав тоже, — не считая тех, что тянутся вдоль дороги, отсекая ее от полей с высокой травой.

Доктор Джемма Ларсон, работающая на полставки полицейским медэкспертом, провела вскрытие тела утром 16 мая. Причиной смерти оказались две колотые раны — лезвие проникло в грудную клетку жертвы примерно на четыре с половиной дюйма. Один удар пробил правый желудочек сердца, другой — левое легкое между шестым и седьмым ребрами. Удары наносились сзади — человеком, схватившим жертву за плечо, и, судя по углу, под которым входило лезвие, нападавший был правшой.

На груди и животе жертвы имелось еще четырнадцать резаных и колотых ран, однако все они появились уже после ее смерти.

Раны или ссадины, которые позволили бы заключить, что жертва пыталась бороться с убийцей, отсутствовали, хотя на правой руке проступили синяки — отпечатки чьих-то пальцев, крепко сжимавших запястье. Признаки полового насилия также отсутствовали.

Соскобы, взятые из-под ногтей Анджелы, ничего не дали. Проверка волос и кожных покровов тоже. Отпечатков ладоней или пальцев на ее коже не было. Предварительный токсикологический анализ крови ничего необычного не показал. Желудок и верхняя часть пищеварительного тракта были почти пустыми, и это означало, что полуденный обед оказался последним, что она съела в своей жизни.

В данный момент меня интересуют только относящиеся к делу факты — не подозреваемый. Я понимаю, почему Дейлу потребовалась помощь, — этот человек всего лишь призрак, не более того. Ни отпечатков пальцев, ни следов крови, ни прежних дел — ничего. Его задерживают на месте преступления, которое может этим местом и не быть, в руках у него — орудия убийства, которые опять-таки могут таковыми и не являться. К тому же, если бы он не дождался приезда полицейских, никто и не узнал бы, что он вообще там побывал.

Я думаю об убийце, и первое, что меня удивляет, это чрезмерное количество нанесенных жертве ран. Ну да, конечно, он мог изрезать ее потому, что ненавидел женщин вообще — или эту женщину в частности. Она же лежала перед ним голая, уже униженная, мертвая.

Убийца перехватил Анджелу вскоре после того, как она покинула приемную врача и пошла домой. И это, и то, что ни ее одежда, ни настоящее место убийства так пока и не обнаружены, говорит о том, что убийца спланировал все преступление загодя. Он знал, какой дорогой Анджела возвращается домой, нашел на этом пути уголок, где можно затаиться, а после выскочить, нанести удар и утащить ее подальше от чужих глаз.

Если бы поиски подозреваемых продолжались, мы, наверное, проверили бы всех, кто живет на улицах, по которым Анджела возвращалась домой, поскольку именно эти люди могли схватить ее и затащить к себе — да так, что никто бы этого не увидел. Ну и тех, чьи автомобили появлялись в тех местах достаточно часто, чтобы они никому уже не казались подозрительными.

А еще мне хотелось бы знать, как это убийца вывез голую женщину за город, не возбудив ничьих подозрений. Я записываю на листке бумаги: «Маршрут жертвы» и «Кто-нибудь шел вдоль шоссе?». А затем обращаюсь к протоколам допросов, проведенных Дейлом и его подчиненным после состоявшегося два дня назад ареста предполагаемого убийцы.