Он вернулся ночью, когда я спала, и восстановил часть моей силы, так что я поднялась на рассвете здоровая и бодрая, словно ничего не случилось. Он позаботился о завтраке, так что мы смогли утолить голод, не дожидаясь, пока хозяева постоялого двора накроют на стол. А есть хотелось просто зверски — еще бы, целый день из жизни выпал.

— Радомир, а кто это был? — спросила я, немного насытившись. — Неужели настоящий высший маг? О которых сказки рассказывают?

— Иногда в сказках есть доля правды, — ответил он, ласково на меня глядя. — Можешь называть его так. Помнишь, я говорил, что магия имеет предел? Так вот он тот, кто заставляет в этом усомниться.

— А какой именно магией он владеет? Я не смогла разглядеть. И как на самом деле его зовут?

— Любой, тигренок. Даже такой, о которой мы представления не имеем. Что касается имени… Раз он его не назвал, значит, не нужно тебе знать.

Не больно-то и хотелось! Будь он хоть чертом лысым, все равно он вздорный, злобный и ужасный старикашка. Дарко обидел ни за что, ни про что. Сокол наблюдал за мной с улыбкой. Черт. Он ведь может услышать и обидеться.

— А зачем он вас позвал? Про какую беду говорил? И почему сам не справится, если такой могучий?

— Не всегда будет правильно вмешиваться лично, — лицо Сокола стало серьезным. — Но он помогает другим оказаться в нужном месте в нужное время. Грядет несчастье, милая. Что-то очень-очень плохое.

— И для того, чтобы справиться с этим, нужны вы?

— Не только я. Мы с тобой, вместе. Но я все же попробую тебя не вмешивать.

— Вот еще, — вспыхнула я. Опять он за свое! Пора бы уже начать воспринимать меня всерьез! — Я вас одного не оставлю. Даже и не пробуйте.

— Эх, тигренок, — вздохнул Сокол и пригладил мои волосы. — Ты поешь еще, успеем поговорить.

Я, конечно, поела. Потом еще раз поела, вместе с Дарко. Когда он проснулся и увидел Сокола, то бросился было ему навстречу, но замер в нерешительности. Сокол подошел к нему, коротко обнял, похлопал по плечу. Успокоил. Мы пробыли здесь еще одну ночь, выспались, пришли в себя, а поутру продолжили путь, как и собирались раньше. Заехали в гости в ближайшее поместье, и его хозяин закатил настоящий праздник по этому поводу.

Начался сенокос. Мы погрузились в работу, которая для Сокола была обыденной, а для меня интересной и новой, и все забылось. Я перестала ждать беды, вспоминать странного мага с его предсказаниями, а ходить во снах в хаос вместе с Соколом было не страшно. Привычно. Жизнь вернулась в свою колею: я училась, мы разъезжали по дорогам и проселкам. Вот только Дарко и вправду в спальню ко мне вламываться перестал. И больше ни разу не пытался обнять или подержать меня за руку.

На побережье Сокол обычно выезжал в начале осени, когда приближался сезон штормов, и с моря ходили смерчи. Но в этот раз, помня о предсказании, мы отправились туда раньше, и еще до конца лета прибыли в Злату Гору, главный порт королевства. Надо ли говорить, что я никогда раньше в этих краях не бывала, и Злата Гора произвела на меня совершенно неописуемое впечатление.

Казалось, все, что только можно было взять от моря, здесь брали полной мерой. Насколько хватало взора, берег был загроможден, захвачен, занят, и строения эти простирались вдоль него намного дальше городской черты. Грузовые доки. Верфи. Пирсы, причалы, волнорезы. А море заполонили корабли, множество кораблей самого разного вида и назначения: торговые, пассажирские, паромы до островов, рыбацкие лодки, грозные военные суда; большие и маленькие; щеголявшие свежей краской, пахнувшие смолой красавцы, только сошедшие с верфи, и латаные-перелатанные ветераны, обросшие ракушками и тиной, изъеденные солью.

Город расположился на горе, поднимаясь от берега по ее склону, и трудно было найти на его улицах место, откуда бы не открывался вид на море. Город жил морем, дышал морем, говорил о море, засыпал и просыпался под шум его волн и крики его чаек. Оно давало богатство и отнимало жизни. Оно было местным богом, милосердным и жестоким.

Я вышла на террасу гостевого двора, стоявшего высоко, едва не на вершине горы, подальше от неспокойных портовых районов, взглянула на сверкавшую под солнцем бескрайнюю синь, до горизонта усеянную кораблями, и вдруг поняла, что это та же дорога. Только нет на ней преград, и ведет она в такие диковинные земли, о которых, возможно, еще никто и не слыхивал. И от этого открытия захватило дух, сердце забилось в предвкушении. Казалось, стоит оттолкнуться от перил, раскинуть руки, и я взлечу как птица, легкая, вольная…

— Нравится здесь? — спросил, подходя ко мне, Сокол. Соленый ветер тут же подхватил его легкие волосы, золотистые на солнце. — В ясную погоду вид на море просто изумительный.

— Я люблю его, — только и смогла ответить. Меня переполнял восторг. — Мы ведь поедем куда-нибудь на корабле? Если вы следите за штормами, вы ведь выходите в море?

— Стараюсь этого избегать. Корабли только с берега красивы, а на деле будет качка, тесная каюта, скука, вонючая вода, скудный рацион… — заметив разочарование на моем лице, он перевел взгляд на горизонт. — Впрочем, если ты действительно полюбишь море, цены тебе не будет во всех королевствах. Любой капитан глаз отдаст за то, чтобы заполучить мага погоды к себе на борт.

— Когда я была в приюте, нам редко удавалось побывать у моря. Хоть оно и было рядом: если забраться повыше, из-за забора можно было увидать. И когда никто не видел, я пробиралась на террасу через окно библиотеки, смотрела на него и мечтала, как украду у местного рыбака лодку и уплыву… — зачем я ему об этом рассказываю? Смутившись, замолчала, потупилась. А еще хочу, чтобы Сокол считал меня взрослой!

— У тебя все обязательно будет, тигренок, — его ладонь ласково провела по волосам. — И даже корабль, на котором уплывешь, куда захочешь. Когда станешь взрослой и всему научишься, все дороги будут перед тобой открыты. Больше никаких заборов.

— Вы тоже чувствуете что-то подобное, когда приходит время отправляться в путь?

— Будто крылья за спиной вырастают, да? — его голубые глаза улыбались, словно сияя изнутри. — Конечно. Что бы ни случилось, как бы ни менялся мир или мы сами, тяга к воле останется прежней. И больше всего на свете хочется посмотреть, что же там, за горизонтом.

— Но моряки ведь уже ходили за горизонт, — удивилась я. — И обратно вернулись. Земля ведь круглая, теперь это все признали.

— Значит, и дороги бесконечные, — ответил Сокол, бросая еще один взгляд на море. Затем он отошел от перил. — Ты готова? Пойдем, Дарко нас внизу заждался, наверное.

Внизу, в трактире, нас ждал Дарко, а за порогом — Злата Гора. Извилистые улочки, выбеленные солнцем, выметенные ветром, сбегали вниз, мимо домов с просторными террасами, увитыми виноградом. Из респектабельного района в кварталы попроще, а потом ниже, в торговые кварталы, куда привозили чудеса со всего света. А за ними — в районы увеселительных заведений, и еще дальше, в улочки, куда простакам негоже совать нос даже днем, прибежище матросов, контрабандистов и сомнительных личностей. И дальше, в порт. Та часть города, где были набережная для прогулок богатых горожан и пассажирские пристани, Сокола пока не интересовала. Нас, впрочем, тоже.

До самого вечера мы сидели в таверне с моряками. У Сокола здесь нашлись старые знакомые, и вскоре в небольшом зале стало не протолкнуться. Каждый считал честью посидеть за столом с магом погоды и угостить его выпивкой. Вино и эль лились рекой, истории не кончались. В каких только краях не довелось побывать этим людям, и сложно было понять, где кончается правда и начинается вымысел.

Последние новости радовали событиями на любой вкус. Мы узнали, что на рифах возле Лисьего острова завелась сирена, экипаж одной шхуны потерял бдительность и потерпел крушение, заслушавшись ее песен. Беда настигла также пару рыбацких лодок (Сокол мысленно прокомментировал, что сгубившей их песней, вероятней всего, был свист ветра в бутылках, но я предпочла поверить в сирену).