большинство главных ролей — могущественная ведьма, которую сажали на пыточный стул, чтобы раскрыть источник ее могущества, добрый рыцарь, размозженный кистенем, и сам король, которого ждал бесславный конец… без внутренних органов.

Конечно же, эти фигуры играли и второстепенные роли. Он тщательно спланировал последовательность пыток, чтобы извлечь визуальную и звуковую выгоду из каждой жертвы. С небольшими изменениями эти пытки можно применить почти к двадцати ролям второго плана, чтобы добавить их в свою коллекцию. Грегори Сандерсу предназначалась роль простодушного священника, который хотел остановить Инквизитора. Но ему это бы не удалось, и Грегори Сандерс пережил бы горький и болезненный конец, после чего его похоронили бы в последней могиле третьего ряда. И этот ряд окажется заполненным. В первых трех могилах лежали жертвы из Behind Enemy Lines: Клэр, Джаред и Захари. И бедная миссис Крейн. Она — несчастная жертва поиска недвижимости, так называемый… побочный ущерб. Прискорбно, но его не избежать.

Четвертый ряд в данный момент пустовал, он зарезервирован для зачистки после Inquisitorа. Сюда лягут трупы тех, кто мог доказать, что образы средневекового мира реальны, а не являются продуктом его фантазии. Эта четверка знала, что орудия пыток подлинные, как и его интерес к оружию и войнам Средневековья. Как только он завершит последнюю часть Inquisitorа, эти люди будут представлять для него угрозу, поэтому о них следует позаботиться заранее. Трое нелегальных поставщиков антиквариата реальной проблемой для него не являлись. Это просто высокомерные придурки, которые хотели содрать с него побольше денег. Если так можно выразиться, он их просто терпеть не мог. Но вот историк… ее потеря прискорбна. Он, в сущности, ничего против нее не имел. В каком-то смысле она ему даже нравилась. Она умна и знала свое дело. Одиночка. Как и я.

Тем не менее, она слишком часто имела с ним дело. Он просто не мог оставить ее в живых. Как и тех двух старух, он убил бы ее максимально безболезненно. Тут нет ничего личного. Но она должна умереть и упокоиться в последней могиле четвертого ряда.

Он поднял взгляд и уставился на второй ряд. Еще две. И по-прежнему пустые. В отличие от остальных трех, этот ряд предназначался для сугубо личных целей.

Вторник, 16 января, 1 час 15 минут

Дэниел уже несколько часов таращился на потолок комнаты и размышлял, что ему необходимо сделать. Наверное, уже поздно. Но она имела право знать, и он обязан ей сказать об этом.

Она очень разозлится. Но ему это на руку. Дэниел со вздохом сел и потянулся за телефоном.

Он набрал номер, который знал с давних времен, но никогда им не пользовался. До сегодняшнего дня.

Она подняла трубку на первом звонке:

— Да? — Голос бодрый, но настороженный.

— Сюзанна? Это я…, Дэниел.

На некоторое время в трубке воцарилось молчание.

— И чего же ты хочешь, Дэниел? — Вопрос прозвучал так резко, что он инстинктивно съежился. Наверное, он это заслужил.

— Я в Филадельфии. Разыскиваю их.

— В Филадельфии? С какой стати?

— Сюзанна, когда ты в последний раз с ними разговаривала?

— Я звонила маме на Рождество, год назад. А с отцом не общаюсь уже пять лет.

— Мне позвонил Фрэнк. Он боится, что они пропали, но похоже, они просто путешествуют. В электронной почте отца я нашел письмо. В нем написано: «Я знаю, что сделал ваш сын».

В трубке снова повисло молчание, потом раздался голос Сюзанны:

— А что сделал его сын?

Дэниел прикрыл глаза:

— Я не знаю. Мне лишь известно, что один из них искал специалистов по раку здесь, в Филадельфии. И что последний человек, который с ними разговаривал, это бабушка. Я приехал сюда, чтобы разыскать их. При необходимости я пройдусь по всем отелям города, но лучше, если я буду знать, с какого номера звонили бабушке.

— А почему ты не попросишь кого-нибудь из полиции, чтобы они их разыскали? — спросила Сюзанна.

Дэниел заколебался:

— Лучше не надо. Мой шеф считает, что я должен подать заявление об их

исчезновении. Я так и сделаю, если у меня появятся доказательство, что это не просто путешествие.

— Твой шеф прав, — холодно произнесла она. — Ты должен делать все так, как написано в учебнике.

— Да, как я уже сказал, я так и сделаю. Но при этом хочу быть уверенным, что они действительно не отправились в путешествие. Ты не могла бы для меня узнать этот номер у бабушки?

— Попробую. Только не звони мне больше. Я сама тебе сообщу, если что-нибудь узнаю. — От щелчка в трубке Дэниел вздрогнул. Все прошло гораздо лучше, чем он ожидал.

Вторник, 16 января, 1 час 15 минут

Кандидаты на второй ряд из разряда личных дел. Там захоронен старик с женой. А вскоре пустые могилы заполнятся их детьми. Как символично, что вся семья ушла в вечность… на моем кладбище. На его губах заиграла улыбка. И как удобно, что единственный, кто похоронен в семейной могиле за маленькой баптистской церковью в Даттоне, штат Джорджия… это я.

Он не просил о конфронтации. Арти и его жена сами принесли ее к нему на порог. Его война уже давно спланирована, но сначала ему необходимо заняться другими делами, достичь определенных целей. Ему хотелось сказать: «Ты утверждал, что из меня никогда ничего не выйдет. Ну, ты ошибался». Но уже слишком поздно. Такого удовлетворения он уже не получит. Арти сам развязал сражение, а раз так, то он закончит эту войну. Старик горько поплатился за свои поступки. Скоро за ним последуют и его выблядки. Дочери Арти предназначалась последняя главная роль в его игре — роль королевы. Той единственной, кто стоял между Инквизитором и троном. Разумеется, ее убьют. Она будет повержена.

Сына Арти он планировал сделать мелким фермером, который браконьерствовал на землях короля. Эта самая незначительная роль в игре. Он резко встал. Но его смерть завершит значительную главу в моей жизни. Немного отдохнув, он решительными шагами пересек студию. Потом открыл шкаф и осторожно извлек прибор, который предназначался для его мести. Он уже много лет владел им, но этот прибор послужит лишь для одного

единственного мига. Он поставил его на стол, нагнул зазубренные стальные дужки и натянул их. Твердой рукой вставил карандаш в капкан и нажал на спусковой крючок. Дужки щелкнули, и осколок штифта выскользнул из его ладони.

Он кивнул. Сын Арти испытает боль, сильную, страшную, невообразимую боль. Он будет кричать о помощи, о спасении и, наконец, умолять о смерти. Но его никто не услышит. Я их всех убил.

Вторник, 16 января, 6 часов 00 минут

Вито спросонья поплелся на кухню, где соблазнительно пахло свежим кофе и шипящим беконом. Он выдавил улыбку, когда увидел сестру, которая сидела за кухонным столом и кормила маленького Гаса. Или пыталась.

Гас отодвинул тарелку с кашей и очень решительно сказал:

— Хочу пирога.

— А кто не хочет? — сухо заметила Тесс. — Но не всегда получаешь то, что хочешь. Но я точно знаю, что мама не дает тебе пирог на завтрак.

Гас склонил голову набок и хитро посмотрел на нее:

— Тино дает пирог.

Губы Вито искривились в усмешке. С момента приезда мальчиков, кусок пирога — это ответ Тино на любую ребячью проблему.

— Вот дерьмо. Боюсь, нас выдали.

Тэсс обернулась с широко распахнутыми глазами. Но испуганный взгляд быстро сменился лучезарной улыбкой. Она подлетела к брату и бросилась в его распростертые объятия:

— Вито!

— Привет, дорогая. — Что-то не так. Ее улыбка настоящая, а вот тело, когда она к нему прижималась, напряженное. — Что случилось? Что-то с Молли?

— Нет, она идет на поправку. Ты слишком много беспокоишься, Вито. Садись. Сейчас принесу тебе тарелку.

Вито сел:

— Я еще вчера вечером уничтожил ту закуску, которую ты оставила для меня в холодильнике. Спасибо.

Она смотрела на него через плечо и продолжала накладывать на тарелку яйца с беконом: