Нужно было закричать, нужно было вымолить жизнь сына - но никогда она открыла рот, он заполнился кровью. Она вдруг начала захлебываться.

  Услышала вжжжик меча, топот ног по гальке - а затем ужасный, скрежещущий звук. Меч опустился, кто-то издал тихий, детский всхлип.

  Шаги. Все ближе.

  Она не могла дышать, она чувствовала смерть. Глаза смотрят ввысь - видят две проклятые луны, такие крошечные на просторе ночного неба - потом их заслонила фигура Драконуса. "Он не оставил тебе шанса, да... но ты не скажешь. К чему тут слова?"

  Глаза его сияли, словно серебристые пруды полуночи, и в них была - вдруг заметила она - такая красота..."и тьма плывет вокруг, падая слезами, но ты знаешь - они могут измениться. Ты уже видела. Что за ужасная вещь...

  Эрастрас, ты убил нас".

  Милосердно ли было вонзать острый кончик клинка в пустоту ее шеи? Она глядела ему в глаза и не видела ничего. "Да. Так и назовем. Милосердием".

  Когда он пронзил горло мечом, меч был холодным как лед и горячим как пламя, и всё, что она видела, вдруг погасло - вначале внутри, потом и снаружи.

  "Я... я ухожу.

  Сынок. Даже в конце ты меня разочаровал".

  Драконус вытащил меч и повернулся. Узел теней, смутно человекоподобный, встал напротив. По обе стороны были Гончие; он уловил движение справа и слева - новые звери, окружают его.

  Прищурившись на пришельца, Драконус оперся о меч. - Узурпатор, Тулас знает, что ты украл его собак?

  Серебряная головка прогулочной трости сверкнула на миг, прежде чем тени снова скрыли ее - словно приманку рыбака в темной воде. Пришелец отозвался тонким, ломающимся голоском: - В тебе мало вежливости, Старина. - Внезапное хихиканье. - Твой... наследник... стоял однажды предо мной, как ты сейчас. Тоже держал адский меч... о, твой меч? Каким ты был неосторожным.

  - Если вынудишь, - сказал Драконус, - я убью Псов.

  - Как там в стихах? "Ребенок и его собака..."

  Драконус подступил ближе, поднимая клинок. - Да кто ты такой, во имя Азатенаев?

  Тщедушная, призрачная рука сделала неопределенный жест. - Прости. Я тебя обидел?

  - Чего тебе нужно?

  - Лишь один ответ, Старина. - Трость снова появилась, наклонилась в сторону трупа Килмандарос. - Где следующий? Или, - он снова подавился смехом, - кто следующий?

  - Какое тебе дело?

  - Только... оставь Корабас. Оставь Форкрул Ассейлов... в общем, оставь всю заварушку. Даже Элайнтов. Показавшись, ты лишь все запутаешь.

  - Значит, ты - тот, - ответил Драконус, опустив меч и отступив назад.

  - Я - тот? Да, я - тот.

  - Паук в середине сети. Худ. Рейк...

  - И они были верны слову - ныне это в редкость. Возможно, вот самое важное: Аномандер хорошо отзывался о тебе. Можешь вообразить? Но он пошел еще дальше, сказал, что ты будешь верен слову. Будешь, Драконус? Сдержишь слово?

  - Не припоминаю, что давал тебе хоть одно слово.

  Кончик трости ударил о землю. - Превосходно! Что до этого...

  Вскоре, когда Драконус пропал, Гончие подошли ближе к телам Килмандарос и Сечула Лата, фыркая и вздыбливая шерсть. Темный Трон следил, как они возбужденно кружат. Потом поднял голову: Котиллион стоят напротив.

  Покровитель ассасинов казался... потрясенным.

  Темный Трон вздохнул не без сочувствия: - Старшие такие НЕУМОЛИМЫЕ. Погляди на две трагические жертвы. Сколько эпох они пережили? Чтобы найти свой конец здесь, - он взмахнул тростью, - где бы это "здесь" ни было. Даже Псы с трудом их выследили.

  - Ты его убедил?

  Темный прошипел, поднимая трость и разглядывая серебряный набалдашник: - Он счел меня... дерзким.

  - Только тебя?

  - Нас.

  - Мы ее потеряли, - сказал Котиллион. - Или это лишь мой страх? Это было слишком, друг, слишком - они не прошли нашими тропами. Они смертные. Всего лишь. Они НЕ ВИДЕЛИ. Необходимость не грызла им души, как было с нами.

  - Тропы? Грызла? Души? Для меня это одни слова. Мы решили, что нужны перемены - вот и всё.

  - Нужны были перемены, потому что наше положение оказалось слишком опасным. Всё последовавшее - вся безумная схема - началось из нужды упрочить наше место в пантеоне.

  - Именно.

  - Но потом всё изменилось.

  - Может, для тебя, - пробормотал Темный Трон.

  - Лжец.

  - Тени никогда не лгут.

  Они чуть помолчали; потом Повелитель Теней запрокинул голову и разразился диким смехом. Котиллион отвернулся, пытаясь подавить улыбку.

   - Момент сомнения окончен? - спросил Темный Трон. - Хорошо. Тебе не идет. Слушай. Она женщина, и потому - самая опасная сила во всех мирах.

  - Да, - сказал Котиллион, - мне известно о твоем давнем страхе перед противоположным полом.

  - Виновата мать.

  - Как удобно.

  - Не знаю, кто из нас сильнее боится встреч.

  - Она еще жива? Не смеши, Амманас.

  - Слушай, я же не всегда был таким старым. Так или иначе, мы всегда встречаемся в одной и той же комнате. Вижу в глазах разочарование, слышу ее голос. "Император? О, та империя. Так теперь ты стал богом? О милый, только не Тень. Разве она не разбита? Зачем ты выбрал для правления разбитое королевство? Когда отец был в твоем возрасте..." Уф, и так далее и так далее! Я сбегал от нее уже в девять лет, и разве удивительно?

  Котиллион удивленно смотрел на него.

  - Они выйдут из пустыни, друг, - заявил Темный Трон. - Чую костью.

  - Не знал, что у тебя есть кости.

  - Тогда тростью. Чую тростью. Хмм, разве не успокоительно звучит?

  - Успокоительно? Нет. Устрашающе? Да.

  Темный постучал тростью, огляделся. - Мы еще здесь? Почему мы еще здесь?

  - Наверное, чтобы подумать об усопших?

  - А нужно? Полагаю, да.

  Поглядев на трупы, Котиллион вздохнул: - Да, ему недостаточно было всего лишь их отшлепать.

  - Детей, которых не шлепают, приходится в конце концов убивать.

  - Таково твое последнее слово? Бессмыслица, Темный Трон.

  - Что ты. Старшие Боги были похожи на испорченных детей, за которыми некому было приглядеть. Единственная бессмыслица - что их не поубивали давным - давно. Сколько мы можем терпеть? Вот вопрос. Единственный вопрос. - Он повел тростью. - А вот и ответ одного мужа.

  - Подозреваю, мы должны быть благодарны, что Драконус был так долго скован в Драгнипуре. Если бы Рейк не убил его...

  - Каждое блудное дитя должно провести пару сотен жизненных сроков, волоча набитый трупами фургон. - Темный хмыкнул. - Звучит как одно из речений матушки. "Всего пару сотен жизней, Келлан? Тебе слабо управиться с тысячью? Ну, твой отец..." О-хо-хо! Не надо!

  Сечул Лат очнулся на земле. Глаза были закрыты, и он не ощущал желания открыть их. Не сейчас.

  Послышались приближающиеся шаги. Две пары ног, остановились по сторонам.

  - Ох ты, - произнес женский голос слева. - Я подозревала, что однажды так и будет. И все же... скажи, брат, ты хоть что-нибудь чувствуешь?

  - Нет, - ответил мужчина справа. - А что, должен?

  - Ну, мы ЛУЧШЕЕ, что в нем было, и мы будем жить.

  - Думаешь, он нас слышит, сестра?

  - Полагаю, да. Помнишь, мы однажды пустили монету вращаться?

  - Так давно.

  - Если хорошенько вслушаться...

  - Возможно, любовь моя, это лишь воображение. Иные игры кончаются без звука. Что до новой - не желаю в ней участвовать.

  Она издала какой-то звук - может, засмеялась. - Я слышу слова мудрости?

  - Погляди на отца. Когда он встанет, когда откроет глаза - уйдет насовсем.