- Да, пути назад не будет. Никогда.

  Сын Сечула вздохнул. - Думаю, любовь моя, нужно выловить Странника. Во имя отца нужно научить его, что такое "рывок повелителя".

  - Его найдет Драконус. Будь уверен.

  - Но я хочу быть там и тогда.

  - Но лучше по-другому, брат. Встретить его перед вратами смерти. Поставить на ноги, напомнив, что отец ждет на другой стороне.

  - Довести до врат.

  - Именно.

  - А потом дать Страннику...

  - Толчок.

  Дети засмеялись, и сам Сечул Лат ощутил, что улыбается."Сын, дочь, что за чудный дар вы приносите, прежде чем меня пошлют моей дорогой".

  - Сестра... вижу монету с двумя ликами, и каждый - Странника. Пусть вращается?

  - Почему нет, брат? Тяни и толкай, вот путь богов.

  Когда он открыл, наконец, глаза, их не было.

  И все было хорошо.

  Где драконья тень скользила над землей, из земли вырывались столбы пыли и камней. Возникали бездонные, рваные трещины. Холмы оседали, рушились, высыхала мантия растений. Где она пролетала, умирала земля. Свобода стала даром, но свобода наполнила ее отчаянной яростью и такой болью, что касание воздуха к чешуе стало смертной мукой.

  Она не сомневалась, что наделена душой. Видела ее глубоко внутри, в тоннеле сквозь треснувший камень, ведущем ниже и ниже, к узлу на дне. Там. Это. Вопли из провала заставляли содрогаться корни гор, бурлить моря. Замораживали ветра, лишали жизни воздух.

  До рождения был мир неведомого, забвение несуществующего. Она не ощущала и не тревожилась, потому что ее попросту не было. Прежде чем боги встретились, прежде чем они оторвали свет от тьмы, жизнь от смерти, прежде чем они воздвигли стены и произнесли мерзостные слова. "Это "есть", а это - "несть". Будет магия в созданных мирах, и властью ее возникнет жизнь, вглядываясь мириадами ликов, и в каждом мы узрим себя. Узнаем, кто мы и что мы. "Здесь" магия есть, но "там" магии нет".

  Свой лик она не покажет богам - они не будут вглядываться, они только отвернутся. Она могла бы пробудить силу голоса, вострубив: - Я здесь! Смотрите! Узнайте меня, ваше забытое дитя! - Но слова ничего не могут дать. "Ибо даже в поле зрения богов должно быть слепое пятно. И кого вы там найдете? Лишь меня. Раздавленный узел на дне".

  Живые сородичи охотятся за ней. Она не знала, сколько их - но это не важно. Они желают ее уничтожения. "Но... не сейчас. Оставьте мне свободу... что-то сделать. Сделать что-то, что не разрушает, а создает. Прошу. Неужели я не могу быть большим, чем я есть? Прошу, не ищите меня".

  Ее полет прочерчивает внизу кровоточащий рубец на земле, и всюду, куда упадет ее взор, ее прибытие положит жуткий конец только что увиденной красоте, чуду. Это невообразимо. Это невыносимо.

  "Вот что бывает, если каждый дар - проклятие".

  Внезапное давление сзади; шея извернулась, она смотрела на след разрушения.

  "Элайнты. Так много!"

  Гнев дал силу голосу, и голос ее разрушил землю на лиги вокруг. Вернулись отзвуки; Корабас задрожала от причиняемого ей ущерба. "Нет! Где моя красота? Неужели все лишь для вас? Нет!

  Я сохраню свободу! Сохраню!

  Чтобы сделать... сделать... сделать что-то".

  Крылья болели от яростного полета, но она не могла прибавить скорости. Это недостаточно. Элайнты все ближе. Корабас видела свой раздавленный узел, наливающийся от внутреннего огня, пылающий всем гневом, который она скопила за долгий срок пленения. Гнева на богов. На создателей - ее создателей, сделавших такое.

  "Элайнты! Хотите меня убить и называете это свободой? Так придите и попробуйте!"

  Гнев ждал внутри, ждал их всех.

  Матток натянул поводья. Пыль и камни летели из-под копыт коня. Облако поднялось вокруг, он выругался, сплюнул. - Они в проходе, Верховный Кулак. Ублюдки! Как они предугадали?

  - Спокойнее, - ответил Паран, оглядываясь на колонну. - Мы в сфере Аграст Корвалайна. Ассейлы способны проследить каждое движение. - Он снова глядел на вождя. - Матток, они хорошо расположены?

  - Окопались, сэр. И у этих тяжелые доспехи, Верховный Кулак. Не местные. Ассейлы нашли наемников.

  Кулак Руфа Бюд, стоявшая подле Парана - слишком близко, он мог учуять запах специй от ее волос - спросила: - Вы видели их знамена, Боевой Вождь?

  Маттток состроил гримасу. - Волчьи шкуры, Кулак. И волчьи черепа. Я не подъезжал слишком близко, но если бы увидел в ушах серьги-скелетики волчат, не удивился бы.

  Паран вздохнул: - Тогг и Фандерай. Это осложнение.

  - Какое такое осложнение? - требовательно сказал Ното Свар, вытаскивая кость изо рта и созерцая красный кончик. - Нет ничего сложного в происходящем, верно, Верховный Кулак? Я о том, что мы идем скорым шагом кто знает куда, но где бы оно ни было, это нехорошее место; и оказавшись там, мы должны сомкнуть ряды с теми, кого там может и не быть, и повести войну против Старшей расы и ее рабов-людей. Причем без всякой причины, если не считать за причину, что они чертовски уродливы. Осложнение? Чепуха. Вот на Семиградье... это было сложно.

  - Закончили, Свар?

  - Ното Свар, сэр, если вам угодно. И да, закончил. Пока.

  - Что создает осложнения, - подытожил Паран, - так то, что я не заинтересован сражаться с поклонниками Зимних Волков. На деле я сочувствую их целям, и пусть методы, коими они выражают свою веру, кажутся мне негодными.... - Он повернулся к Руфе Бюд. - О боги, послушайте меня! Я начинаю говорить как Свар!

  - НОТО Свар.

  - Суть в том, что мы должны пройти перевал. Матток - есть ли другие пути через южные горы?

  - Откуда мне знать, Худа ради? Я там никогда не был!

  - Ладно, ладно. Глупый вопрос.

  - Давайте пробьемся сквозь них, Верховный Кулак! Я насчитал около пяти тысяч...

  - Кулак Руфа Бюд поперхнулась, закашлялась. - Пять тысяч? В окопах? Боги, это будет кровавая баня!

  Ното Свар прочистил горло. - Верховный Кулак, можно предложить?

  - Давайте.

  - Вы Владыка Колоды Драконов, сэр. Поговорите с Волками.

  Паран поднял бровь: - Поговорить с ними? Вот что отвечу: когда в следующий раз вас бросят в волчью яму, попытайтесь поговорить, Ното.

  - Ното СВАР.

  - Можно обменяться косточками. - Это сказал Гамбл, лежавший вытянув лапки на плоском камне. - Обнюхайте зады - говорят, они это любят. И еще поваляться на спине.

  - Кто-нибудь, найдите нам большую змею, - зарычал Матток, сверкая глазами на жабу.

  Гамбл громко вздохнул, раздутое тело вполовину уменьшилось в размерах. - Чувствую, мои комментарии не видятся конструктивными. Приходится заключить: я в компании дураков. Но что тут нового?

  Паран стащил шлем, стер со лба грязный пот. - Итак, придется идти трудным путем. Нет, Кулак Бюд, не "прямо-в-зубы". Сигнал отрядам - мы движемся всю ночь. Желаю, чтобы войско построилось перед врагом к рассвету.

  - Звучит именно как "прямо-в-зубы", сэр.

  - Да и кажется так. Дело может окончиться сражением, но, при удаче, небольшим.

  - И как это устроить, сэр?

  - Я намерен заставить их сдаться, Кулак. Гамбл, шматок жира, оторвись от камня, найди своего былого художника и скажи, что время пришло. Он знает, что это должно значить.

  - Едва ли он мой, Верховный Кулак, а насчет былого...

  - Иди, пока Матток не решил насадить тебя на копье.

  - Под громкий смех и друзей, и врагов, - пробурчал Свар. Рыбья кость двигалась вверх-вниз с каждым словом.

  - Поглядите, - воскликнула Руфа Бюд. - Не знала, что он может так быстро прыгать.