- Какого черта тут происходит?! Вы оба обещали мне присмотреть за ней! - Яростный взгляд женщины переметнулся на Рейна, дернувшегося от него как от удара. - Нок-ча безопасно, ей лучше не помнить, Древо само подскажет ей! И где это ваше хваленое "все будет хорошо"? Я же предупреждала, что с ее неустановившимся симбионтом с Древом последствия сокрытия от девочки причины Нок-ча могут быть фатальными! Знаете, что мне сказал врач, пару минут назад получивший анализы? Что ее мозг разрушается, потому что идет расслоение воспоминаний. И они не могут ее разбудить, пока Маэль сама не проснется. А повторение может вообще ввергнуть ее в кому. Древу бы стоило десять раз подумать, чем решить за нее, что хорошо, а что плохо. Но оно, каким бы великим и могучим ни было, по сути своей еще ребенок, который выбирает путь наименьшего сопротивления. Больно носителю - уберем боль, а если при этом придется кое-где подправить, то ничего. Ну, а вы-то, взрослые мужики, а поверили в то, что последствия не могут быть хуже ее состояния, и предпочли закрыть глаза на опасность, которую нес ритуал. Решили, что боль лучше забыть. Но кто из вас подумал, что она не робот, что ее чувства и эмоции рано или поздно заставят мозг реагировать на ложные воспоминания. И уж тем более не подопытная крыса, которая, почувствовав боль, побежит в другую сторону лабиринта!  

Похоже, вдохновенная речь Серафины принесла результаты. По ее конец оба бессмертных выглядели донельзя бледными и виноватыми. Но, искрящаяся священной яростью, блондинка не успокаивалась:  

- Вы предпочли послушать Лайли, чей Нок-ча удался и не принес никакого дискомфорта. Но не тебе ли, Рейн, помнить, что ей надо было забыть боль предательства мужа, и ритуал лишь убрал эмоции, а не запечатал воспоминания о них. Но это именно РИТУАЛ! Впадать в него насильно, не подготовленной, на пике эмоций, когда вокруг нет поддержки и подпитки... Девочке нужно было сразу сказать, как и зачем она с собой такое сделала. Точнее прибегла к помощи Древа, которое радостно устранило помеху на своем пути. Удивительно, как тебе, братец, вообще удалось ее вывести из этого состояния, ваша связь действительно сильна. Но теперь-то вы что собираетесь делать, а? Еще пара таких приступов, и мы ее потеряем!  

Серафина отпустила Маклея, растерявшего во время ее обличительной речи весь свой обычный холодный облик и походившего теперь на маленького растерянного мальчика.  

Где-то к середине монолога бессмертной до меня дошло, что я не сплю. Голова соображала все еще плохо, но по мере того, как в ней укладывалось услышанное, перед глазами словно картинка разворачивались события последнего времени. Все недомолвки, затухающие по мере моего появления разговоры, странные оборванные фразы и общее напряжение, которое я про себя даже как-то назвала заговором. А ведь это был действительно он самый. Все прятали от меня то, что я насильно заставила себя забыть. Какую-то истину, которая, видимо, принесла мне страшную боль, о которой говорила Серафина. И вот теперь последствия этого самого Нок-ча были гораздо разрушительнее самого ритуала. С содроганием вспомнив, какая жуткая боль сегодня накрыла мое несчастное тело, я приподнялась на локтях и довольно резким тоном обратилась к бессмертным:  

- Раз уж я оказалась такой дурой, что заставила себя забыть что-то важное и таким образом чуть не убила. А вы оказались еще глупее, решив, что моя дурость останется без последствий. Может, теперь стоит попробовать все исправить?  

Первым опомнилась моя старшая подруга, бросившись ко мне и обняв так, что хрустнули косточки. Зашипев от проявлений ее заботы, я тут же оказалась в гораздо более нежных объятиях Маклея. Волна тепла накрыла меня, попытавшись закутать в уютный и безопасный кокон. Но я не могла себе позволить расслабиться. Не сейчас. Я должна была пройти все одна, раз заварила эту кашу.  

Как можно более вежливо я освободилась, хоть тело и противилось подобному насилию, стремясь обратно в комфортные объятия. Маклей понял, что я сопротивляюсь, и его тело словно одервенело. До меня донесся отголосок его боли, резанувший по сердцу раскаленным лезвием, а потом наша связь исчезла. Перед моим носом как будто захлопнули дверь, оставив мокнуть в одиночестве на улице под проливным дождем.  

В последнее время я постоянно ощущала бессмертного где-то внутри себя, а нашу связь как теплого котенка, свернувшегося и довольно урчавшего, стоило почесать ему за ушком. Это впиталось в мою сущность и стало вторым я. И потому внезапное одиночество ошарашило и оглушило, выбив из колеи. Я растерянно смотрела на холодного и отчужденного Маклея, вставшего рядом с моей кроватью, и до меня медленно доходила такая простая истина, что узнай я ее раньше, все было бы совсем по-другому. Он всегда мог отгородиться от меня и нашей Сети, она никогда не властвовала над ним, а только он над ней. И все его чувства, проявленные ко мне, были только ЕГО чувствами, и ничьими более. Вот только отступать мне было уже поздно. Возможно, та правда, которую я так стремилась забыть, изменит мое представление о мире, но стоила ли она потери самого близкого для меня существа? И возможно ли все вернуть....  

- Тебе предстоит узнать то, что ты добровольно захотела забыть. Ты готова? - На землю меня вернули слова Серафины, сочувствующе гладящей меня по руке.  

Я попыталась собраться, заставляя себя забыть об отголосках боли, все еще мучавшей мою голову. О бесконечно дорогом мне человеке, который был так близко рядом со мной, но одновременно так далеко. Сейчас я хотела только одного - истину. Мне казалось, что без этого кусочка памяти я не целостная личность, во мне не хватает самой главной составляющей пазла.  

- Готова, - ответила я, сжав руку бессмертной.  

- В таком случай позволь тебе рассказать о Лорде Крови - Десмонде....  

Мое сердце остановилось и стремительно полетело в бездонную пропасть.

Я пропускала сквозь пальцы его длинные черные волосы, скользящие по ним словно они состояли из шелка. Рука поднялась и очертила контуры родного лица. Бледная кожа слегка светилась, добавляя и без того прекрасным чертам Десмонда красоту древнего божества, спустившегося на землю и снизошедшего до меня...   

Его глаза с такой нежностью рассматривали каждую черточку моего лица, что дыхание задрожало и испуганной птичкой замерло внутри. Только бы не спугнуть, только бы не дать исчезнуть волшебному видению. Он улыбнулся своей особенной улыбкой, которой предназначалась лишь для меня. Она говорила мне - я все понимаю и испытываю те же чувства. Но каждый раз мне не верилось. Разве можно смотреть так на меня? Кто я, одна из череды девушек в его длинной жизни. Далеко не самая прекрасная, и уж точно не совершенная. А он достоин только лучшего. И каждый раз, стоило мне усомниться, как его губы слегка кривились тем неуловимым движением, когда кажется, что Десмонд вот-вот рассмеется, но нет. Вместо этого мужчина наклонялся и впивался в мои губы таким чувственным, таким необузданным поцелуем, что в душе вмиг раскрываются крылья, и она стремительно рвется навстречу ему, тому единственному, кто способен творить с ней такие чудеса...  

Видение рассеивается так же быстро, как и накрыло меня. Раз - и все. Стоишь оглушенная, ослепленная, а внутри пустота. Она моментально начинает заполнять каждую частичку пространства, не оставляя после себя ничего. Глаза перестают видеть. Дыхание отказывает из-за подступающих слез. Хочется лечь и умереть, прямо здесь, прямо сейчас.  

Для этого и нужен Рейн. Он обнимает меня сзади и прижимает к себе, словно защищая от мира. Его научила Лайли. Бессмертный теперь повсюду со мной словно вторая тень. Его объятия это и лечение и проклятие. Они стали наркотиком с тех пор, как память вернулась ко мне. Только они способны на какое-то время заставить притупиться боль. Но я не жалуюсь, это был мой выбор.  

Вот только не от Рейна я ждала помощи. В голове до сих пор не укладывалось, что Маклей отказался. Сразу же за первым приступом иллюзорных воспоминаний, когда я очнулась, искусав до крови губы и разодрав в мясо пальцы об стену, Лайли с сожалением признала, что побочный эффект Нок-ча дастся мне не просто. Игры разума, чтоб их. Сознание решило навязать мне ложные воспоминания, которые по его мнению должны были компенсировать мне частички утраченной навсегда памяти. Без посторонней помощи я могла теперь легко спутать мир видений и реальность. Слава богу, это было не надолго, и бессмертная обещала, что скоро я приду в норму. Но любой даже самый легкий стресс способен выкинуть меня в иллюзорную вселенную, откуда самой выбраться я не в силах. Нужен был кто-то, кто вытащит мое сознание, и я ни на миг не сомневалась, что, Маклей станет моим проводником. Вот только он бросил меня. Где-то глубоко внутри я понимала, что ему это было бы слишком тяжело, ведь это память о Десмонде не дает мне покоя. Но каждый раз, приходя в сознание в объятиях Рейна, я ощущала помимо тяжести воспоминаний еще и боль предательства. Возможно это был простой эгоизм, но я верила в бессмертного, а он оставил меня тогда, когда я так нуждалась в нем...