Наконец машина свернула с шоссе. И Света увидела полосатый сачок над высокой будкой. Перед небольшим, домашнего вида «аэровокзалом» прямо на травянистом, но относительно ровном поле стояли маленькие самолетики.

— Что происходит? — еще больше удивилась Светлана. Не перепутал ли ее этот водитель в униформе с какой-нибудь другой европейской девушкой? Точно так же, как многие местные жители походили один на другого, так и европейцы представлялись аборигенам одинаковыми. Видимо, произошла какая-то ошибка.

Водитель машины подрулил к тому из самолетов, что стоял крайним, затормозил, вышел и распахнул перед ней дверцу. Она поняла, что ей предстоит лететь куда-то. Но куда? Почему? Из самолета вышел высокий, светловолосый, коротко стриженный мужчина.

— Меня зовут Андрей, а вы — Светлана? — И, не дожидаясь ответа, подал руку, помогая подняться. Он явно торопился и не собирался тратить время на объяснения. Светлана видела озабоченную складку, что залегла меж его бровей.

Пилот оглянулся на нее, убедился, что она удобно устроилась в кресле, кивнул, и самолет тотчас застрекотал, винты завертелись, и легкая машина покатила по полю, подпрыгивая на неровностях. Когда, в очередной раз подпрыгнув, самолет оторвался от земли, сердце Светланы сладостно екнуло. Перед ней развернулось широкое пространство, которое она назвала бы саванной, но оно вскоре перешло в густые заросли. Это были настоящие непроходимые джунгли. Темно-зеленое море. Забыв о спутнике, о том, что она до сих пор не имеет понятия, куда летит и зачем, Светлана смотрела на расстилавшуюся внизу картину, от которой захватывало дух.

Но вот впереди снова показалась саванна с редкими прихотливыми деревьями. Возле местечка, утопавшего в зелени, из-за расположенных неподалеку холмов и сверкавшего, как драгоценный камень, озера между ними, которое и снабжало водой долину, Светлана снова увидела незатейливую площадку для посадки.

Значит, они прилетели? Она обернулась к спутнику, назвавшемуся Андреем. Тот, словно прочитав ее мысли, кивнул:

— Прилетели.

Им не пришлось идти по летному полю. Машина подъехала чуть ли не к самому трапу — легкой складной лесенке, которую спустил вниз Андрей. По всему было видно, что он действительно очень спешит. И, похоже, все — и сам Андрей, и экипаж самолета, и водитель джипа выполняли чье-то распоряжение.

Но куда им надо было успеть? И кому она могла понадобиться? — терялась в догадках Светлана. Впрочем, недолго.

Джип проехал по аккуратному поселку и остановился возле небольшого, но очень уютного на вид здания. И когда они вошли в вестибюль, Светлана сразу догадалась, что это клиника. Наверное, частная.

Молоденькая чернокожая медсестра поспешила им навстречу и провела в палату. Рядом с единственной кроватью, на которой лежал маленький, худенький человек, опутанный присосками, проводами и капельницами, сидел... Нет, поняла Светлана, она не ошиблась. Рядом с кроватью, держа за руку чернокожего старичка, сидел Максим. По другую сторону — пожилая, но все еще красивая женщина с пепельно-седыми волосами и мужчина... С такими же, как у Максима, резкими чертами лица, но с мягкими добрыми глазами. Они одновременно кивнули Светлане, и она кивнула им, здороваясь. Максим обернулся и тоже кивнул ей, но с каким-то отсутствующим видом. Андрей довел Светлану до кровати и поставил стул, на который она села также без каких бы то ни было вопросов, как она все делала до сих пор. Максим, склонившись к лежавшему старику, что-то негромко проговорил ему на ухо на незнакомом певучем языке.

«Оказывается, он знает местный диалект, — удивилась Светлана. — Надо же! Как интересно». Но слово «интересно» не передавало того, что она переживала в эту минуту. Сердце ее вдруг забилось. Стало как-то тревожно и странно... Потому что лежавший на кровати старик медленно-медленно открыл глаза и посмотрел прямо на нее так, словно заглядывал ей в самую душу.

Легкие мысли, как голуби, вспорхнули и разлетелись в стороны. И погибшие родители, и долгие походы в лес с Еленой Васильевной, их вечера вдвоем, и то, как она сидела в пустом зале и смотрела репетиции спектаклей, а потом засыпала прямо в жестком неудобном кресле. Воспоминания о том, как они с бабушкой рассматривали репродукции, как она рисовала, рисовала и рисовала... последние дни перед отъездом... Потом вдруг она вспомнила Тон Тоныча. И ей стало грустно, и мягкая боль сжала сердце.

Светлана встряхнула головой, словно приходила в себя от легкого сна, и огляделась недоуменно: «Где это я? Как попала сюда?»

—... лана ... боруру, — услышала она слабый, как шелест шелковой ткани, голос старика.

Максим еще ниже склонил голову, прислушиваясь к тому, что говорит старик:

— ... лана ... боруру... — несколько раз повторил тот, и в глазах его промелькнуло какое-то непонятное выражение — словно он хотел предупредить Максима о чем-то, но язык уже отказывался слушаться его. Это тяготило старика. Он напрягался изо все сил, которые покидали его с каждой минутой.

Максим привстал и нажал на кнопку. В палату тотчас вошли врач и медсестра. Все втроем склонились над стариком. Врач что-то сказал медсестре, и у нее в руках появился шприц. Тут до плеча Светланы кто-то дотронулся. Она резко обернулась. Это была та самая немолодая, но все еще красивая женщина со светло-серыми глазами и пепельно-седыми волосами.

— Меня зовут Моника Дюпон, — сказала женщина по-французски. — Мне кажется, что сейчас нам тут не место.

Светлана послушно вышла следом за ней. Моника прошла по коридору до соседней комнаты, в которой стояли диван, два кресла и столик. Они сели.

— Мы с Матиасом, — продолжила Моника, и Светлана поняла, что Матиас — отец Максима, а Моника, видимо, его жена, — приехали сюда, потому что умирает очень близкий друг Макса, который заботился о нем в детстве... Это для Макса большая потеря. Очень большая. Он впервые теряет такого родного для него человека...

Светлана вполне понимала чувства Максима, но, тем не менее, она все еще не могла взять в толк, почему оказалась здесь.

— Это Поль попросил Макса, чтобы вы приехали сюда, в больницу. Он хотел посмотреть на вас.

— Поль?! — еще более удивилась Светлана, поскольку поняла, что речь идет об этом старике. — Но... откуда он узнал про меня?

— Поль был колдуном. Он многое знает, — без тени насмешки ответила Моника, внимательно вглядываясь в Светлану.

Намного внимательнее, чем могла позволить себе воспитанная женщина. Только какие-то уважительные причины должны были заставить эту элегантную, сдержанную даму забыть о том, что такой пристальный взгляд может показаться незнакомой девушке назойливым.

— Вы извините, — догадываясь о Светланиных мыслях, спохватилась Моника и улыбнулась уголками губ — так что на лице ее не дрогнула ни одна морщинка. Ни дать, ни взять Снежная королева. — Должна признаться, что меня не меньше вас поразила просьба Поля. Но он непременно хотел до своей кончины увидеть вас. И каким-то огромным усилием воли ему это удалось сделать.

Сердце Светланы снова забилось:

— Но зачем? Ведь я его не знаю.

— Ему хотелось увидеть вас, — повторила Моника сдержанно, — и кажется, он успел высказать то, о чем думал, Максиму.

Светлана склонила голову к плечу, пытаясь вспомнить звучание тех слов, которые повторил Поль.

— Вы их тоже расслышали? — спросила Моника, и на лице ее промелькнула какая-то тень.

— Только два слова... — ответила Светлана, глядя, как Моника наливает кофе из кофеварки, которая уже стояла на столе, в две чашки.

Моника подала ей чашку, и Светлана поняла, как ей необходимо выпить чего-то крепкого, что могло бы помочь ей встряхнуться, прийти в себя.

— ...лана и... кажется, барури... — закончила она и поднесла чашку с кофе к губам.

Моника кивнула:

— Наверное, боруру.

— И вы знаете, что это означает? — спросила ее в свою очередь Светлана.

— Судьба и... смерть, — ответила Моника, внимательно глядя Светлане в глаза.