Дрейк Мэнген стал главой огромной «Нэшнл автос компани» весьма старомодным способом: женился на наследнице.

Семья Крэнстонов стояла у истоков автомобильной индустрии — начиная с Джетро Крэнстона, который еще в 1898 году прицепил паровой двигатель к безлошадному экипажу. Когда старый Джетро умер, дело возглавил его сын Грант — и «Крэнстон» стала международной. А когда компания перешла к другому сыну, Бранту, стало понятно, что судьба «Крэнстон моторе» обеспечена, по крайней мере, еще на одно поколение. Все в момент переменилось, когда в 1959 году пьяный водитель «форда», проехав на красный свет светофора, врезался в лимузин Бранта Крэнстона.

Контроль над компанией перешел, таким образом, в нетвердые руки единственной наследницы Крэнстонов — Майры. Майра, которой тогда исполнилось двадцать два, была до крайности избалована и находилась на верном пути к получению черного пояса в таком виде спорта, как алкоголизм.

Дрейк Мэнген, считалось, за ней ухаживал.

Дурное известие настигло их, когда они сидели в ресторане с видом на Детройт-ривер. Дрейк Мэнген специально выбрал ресторан с самыми дорогими винами в городе, чтобы сообщить своей даме, что после восьми месяцев бесплодных свиданий собирается с ней расстаться. Прежде чем приступить к делу, он позволил Майре опорожнить две бутылки «бордо». Он надеялся, что она слишком пьяна, чтобы устроить скандал, а уж скандалы она умела устраивать оглушительные.

— Майра, я хочу сказать тебе что-то очень важное, — начал Мэнген, привлекательный тридцатилетний мужчина, хотя темные, под выпуклыми веками, глаза и нос с горбинкой старили его лет на десять. Он был главным управляющим компании «Крэнстон» и в Майре находил лишь одно достоинство она была дочкой босса. Однако даже эта приманка перестала действовать после восьми месяцев ухаживания за женщиной, которую в детройтских кругах именовали Железной Девственницей.

Майра, с мутным алкогольным блеском в глазах, хихикнула.

— Д-да, Дрейк.

— Мы с тобой вместе уже почти год...

— Восемь месяцев, — поправила Майра, поднимая бокал. — Восемь до-о-оо-лгих месяцев.

— Да. И знаешь, во взаимоотношениях всегда наступает момент, когда им следует либо вырасти во что-то большее, либо угаснуть. На мой взгляд, в нашем случае им пора...

В этот момент у их стола выросли с одеревенело-торжественным выражением лиц двое полицейских в форме.

— Мисс Крэнстон? — осведомился один из них. — С прискорбием вынужден сообщить, что в вашей семье произошла трагедия. Ваш брат... он покинул нас.

Майра на мгновение выглянула из алкогольного тумана.

— Уехал? — спросила она. — Куда?

Полицейские замялись.

— Я имел в виду, мисс Крэнстон, что он... скончался. Очень сожалею.

— Н-не понимаю, — правдиво призналась Майра и икнула.

Дрейк Мэнген понял. Понял как нельзя лучше. Он сунул каждому полицейскому по двадцатидолларовой банкноте и сказал:

— Я вам очень признателен. Пожалуй, дальше я сам управлюсь.

Полицейские охотно покинули ресторан.

— Что это они тут говорили? — спросила Майра, наполняя еще пару бокалов.

Слева у нее стояла бутылка с белым вином, справа — с красным. Ей нравилось пить попеременно из каждой.

Иногда она смешивала вина. Однажды смешала в блюдце и пила из него.

— Я тебе потом объясню, милая, — сказал Дрейк.

— Слушай, ты сейчас в первый раз за все время назвал меня милой! хихикнула Майра.

— Это потому, что я сделал открытие, — произнес Дрейк Мэнген, призвав на помощь все свое актерское мастерство. — Я люблю тебя, Майра!

— Честно? — икнула она.

— Страстно. И хочу, чтобы ты стала моей женой. — Он сжал ее влажную веснушчатую руку. — Ты выйдешь за меня, дорогая?

Его подташнивало, но бизнес есть бизнес.

— Это все так внезапно...

— Я не могу ждать. Давай поженимся сейчас же! Найдем мирового судью.

— Сейчас? Когда мой брат уехал? Он обидится, что мы без него!

— Он поймет. Ну же, собирайся.

— Вы уверены, что хотите жениться на ней? — с сомнением в голосе спросил мировой судья.

— Конечно, — сказал Мэнген, — а что?

— Невеста едва держится на ногах!

— Значит, мы проведем церемонию сидя. Вот кольцо. Приступайте.

— Вы уверены, что хотите выйти замуж за этого мужчину, мисс? — обратился судья к Майре.

Та хихикнула:

— Мой брат уехал, но он не обидится.

Судья только пожал плечами, и дело было сделано.

Медового месяца не было. Только похороны Бранта Крэнстона. Медовый месяц не состоялся и после похорон, так что теперь, почти тридцать лет спустя, Майра Крэнстон-Мэнген по-прежнему оставалась, во всяком случае, насколько это касалось ее супруга, девственницей.

Но Дрейку Мэнгену было наплевать. Теперь он имел контрольный пакет акций «Крэнстон моторе» и не спускал с него глаз, особенно в процессе всех перекупок, слияний и реорганизаций, в результате которых старая «Большая Тройка» сгинула, а новая — «Дженерал автос», «Америкэн автос» и «Нэшнл автос» — родилась.

Президент «Нэшнл автос». Годовое жалованье — миллион долларов. Только это и имело значение для Дрейка Мэнгена. Ну, еще, может быть, когда-нибудь забраться в трусы к жене. Просто на пробу.

После покушения на жизнь Лайла Лаваллета полиция предложила Дрейку охрану.

Он отказался. Не хотел посвящать ФБР в подробности своей личной жизни.

— Никому в голову не придет убить меня, — заявил он. Его жена, протрезвев ненадолго, предложила увеличить число телохранителей.

— У меня уже есть двое, и это больше, чем нужно, — отверг он и это.

Его телохранители были из бывших центровых «Детройтских львов». Дрейк Мэнген держал их по двум причинам: во-первых, они не облагались налогом, а во-вторых, он был большой поклонник футбола и за ленчем любил слушать байки про их боевые заслуги. Остальное рабочее время охранники проводили в прохладном холле первого этажа «Нэшнл автос», в то время как сам он варился в офисе на двенадцатом этаже.

Вот почему, когда Дрейк Мэнген услышал выстрелы, по шахте лифта донесшиеся до него из холла, он только слегка поднял бровь, не удивился и определенно — не испугался. Такое случалось, и даже, бывало, по несколько раз в неделю.