Из всех рас и наций, населявших изведанный космос, не было двух других настолько же ненавидящих друг друга, как имперцы и базгулы!

Аргемон Кемрийский — звездная система, включающая в себя четыре обитаемые планеты, изначально была домом для обеих противоборствующих рас. Но настолько разные, противоречивые в своей природе народы просто не могли слиться воедино! Словно море и пустыня, вели они бой за землю под своими ногами, не желая знать других исходов, кроме полного и безоговорочного поражения врага.

Еще до колонизации отдаленных планет, предки нынешних властителей мира поработили базгулов, превратив их в рабочую силу и пушечное мясо для ведения своих, междоусобных войн. Мужчины и женщины, старики и дети стали пленниками на собственной земле… но вовсе не свет знаний и прогресс принесли им новые господа. Верховный Совет распорядился сохранить привычный базгулам уклад жизни, основанный на силе, идолопоклонстве и жестокости. Чтобы утвердиться в своем превосходстве, имперцы обложили налогом все кланы, обязав те ежегодно поставлять в столицу самых сильных юношей и мужчин. Там для них возвели арену, на которой представители от базгульских кланов отныне должны были биться на смерть на потеху толпе, чтобы заслужить своей победой блага для собственного клана.

Базгулы прозвали ту арену «ямой», а выжившие в ней, признавались собственным кланом предводителями и приравнивались по своей силе к богам.

Но своенравный народ не долго нес бремя рабства — вспыхнувшее восстание развязало новую войну, которая, впрочем, вновь была ими проиграна. Те базгулы, что не полегли на поле боя, почли за благо убраться из Аргемона Кемрийского навсегда, став народом без родины. Многочисленные кланы рассеялись по вселенной, канув в небытие или став ужасом для путешественников и жителей других населенных планет.

И все же, как далеко бы базгулы не были от родной земли, как сильно бы не отдалились друг от друга, хранили традиции и верования предков. Несмотря ни на что, они и сотни лет спустя поклонялись тем же идолам, выбирали лидеров по праву сильного и приносили человеческие жертвы. Но и имперцам все же удалось оставить след в их варварской культуре.

Именно в яме, как и за сотни лет до того, решалась судьба клана.

Титус До Готт улыбался, когда его не вели, а тащили к яме. Толпа, словно волна, несла его вперед, подгоняя стражников, следивших за тем, чтобы никто не добрался до имперца первым.

Галлскую Фурию, убийцу Бессмертного, должен был уничтожить именно Лград, чтобы о том узнали все, отказавшиеся присоединиться в великому Объединителю.

Поток базгулов вынес пленника в соседний с криптой ангар. Это было огромное помещение с прямоугольным бассейном в центре. Должно быть, раньше то был док для починки крупных судов.

Оглядевшись, командующий обнаружил на стенах полустертые эмблемы Третьей Коалиции Свободных планет — три круга с четырехконечной звездой в центре. Старый поверженный враг… этого союза не стало еще когда юный Титус только-только поступил на обучение. По всей видимости, базгулы присвоили себе заброшенную станцию, которая чудом сохранилась после одной из самых ярких кампаний Императорского военно-космического флота.

Кандалы отпали, заставив руки и шею ныть от прилива крови — До Готта с силой вытолкнули перед, за край. Не успев толком сгруппироваться, мужчина едва не расшиб голову. Толпа взревела, приветствуя решение своего повелителя; бесчисленное количество лиц, обезображенных, искривленных от гнева и нетерпения, окружили яму, скандируя имя своего повелителя.

Предводитель базгулов спрыгнул в яму следом, не сводя глаз с мужчины перед ним, он поднял руку, требуя тишины. И дождавшись ее наконец произнес:

— Мы ждали тебя, Фурия! Каяран-Провидец обещал нам тебя и этот момент! — взревел Лгард, упиваясь силой своего голоса и властью над вниманием соплеменников. — И придет зверь к порогу Нгр’лара, но не вкусит плоти великого, ибо не человек он, а Бог и рука его тверже стали. Нарекут его Объединителем — ведь смотрите, вот он, а вот базгулы, что стекаются со всех концов вселенной, чтобы встать под его знамена и вернуть, что принадлежало по праву! Аззарах!

«Аззарах!» — взревел в ответ его клан, сотрясая стены ангара.

— Что же, имперец, давай посмотрим в чьих венах течет моча? — Усмехнулся Лгард.

Толпа вокруг ямы оживилась — Титус увидел блеск в свете газовых факелов и тусклого аварийного освещения. Базгулы свешивались со стен, протягивая странного вида оружие — заточенные куски металла, по виду напоминавшие алебарды, копья с наконечниками из смятых и заостренных петель, ножи всех форм и размеров. Ритуальное оружие было сделано грубо и годилось разве что для убийства в яме, но каждый базгул с энтузиазмом протягивал свое, желая, требуя, чтобы именно на него бойцы обратили свое внимание.

Лгард Объединитель неторопливо прошелся у края, придирчиво выбирая себе подходящее. Улыбнувшись, он вытянул руку вперед, схватившись за длинное древко тесака, сделанного по виду из обломка турбинной лопасти. Взвесив его в руке и ловко взмахнув, предводитель указал им точно в грудь командующего, будто примериваясь для броска, и тут же пошел в атаку. Его движения были быстры и мощны — базгул мгновенно преодолел расстояние, разделявшее бойцов и сделал замах, почти не целясь — До Готт легко увернулся, отпрыгнул назад и избежав касания. Остро наточенная лопасть шумно резанула воздух прямо у его груди.

Сверху в ноги командующему упал длинный нож с зазубренным лезвием — тот подцепил его носком ботинка и подкинул вверх, ловя за рукоять.

Лгард не тратил времени даром, взревев от усилия он замахнулся вновь, целясь в этот раз в голову До Готта, но мужчина ринулся ему навстречу и упал на спину, проскальзывая ниже занесенного тесака. По инерции двигаясь вперед, он полоснул лезвием по голени базгула — тупое, зазубренное, оно оставило глубокий порез и первую кровь.

Предводитель взревел — его разозлило, что не ему досталось первым нанести противнику рану. Вслед за утробным рыком он тут же обрушил тесак на лежащего у ног мужчину. Но До Готт отклонил лезвие, ударив навстречу — в стороны брызнули искры и когда лезвие ножа нашло основание топора, в руке Лгарда остался лишь обрубок древка. Но и металл на ноже До Готта треснул по кровостоку.

От силы рожденной ударом двух оружий, базгулу пришлось сделать шаг назад — этой заминкой и воспользовался До Готт, в тот же миг одним прыжком встав на ноги.

Словно в насмешку, До Готту в ноги упала бита, ощетинившаяся острыми кривыми гвоздями, Лгард же вырвал из рук соплеменников два обоюдоострых клинка длиной со свое предплечье. Не тратя времени на прицеливание, предводитель тут же бросился вперед. Замах и шаг навстречу — он взметнул ножи наотмашь полоснув воздух у самой груди До Готта, разорвав ему куртку и задев кожу. Мужчина не почувствовал боли, только тепло, что внезапно разлилось под одеждой, заставив ее липнуть к телу.

— Тебе не уйти имперец, как ты не прыгай. Мое лицо будет последним, что ты увидишь в этой жизни! Будь уверен, я не убью тебя здесь, но ты умрешь во тьме, потому что твои глаза будут первым, что я сожру!

Вместо ответа До Гот вложил злость в неожиданный выпад и, взмахнув битой от плеча — почти достал Лгарда, полоснув его гвоздями по щеке. Базгул рассмеялся, ощерил темные зубы в кровожадной ухмылке, не обращая внимания на кровь залившую лицо из глубокого пореза прямо над глазами. Но мужчина тем временем ударил булавой снизу-вверх, заставив Лгарда отступиться и упасть навзничь, выронив один из ножей, неловко увернувшись от удара. Не давая врагу опомниться, До Готт пинком по запястью выбил второй, нависнув над рассвирепевшим противником.

С низким рыком, базгул рывком откатился в сторону и подбежал к краю ямы, требуя нового клинка. Недовольно оглядев протянутые к нему копья, топоры и ножи, он с усмешкой выдернул из рук приспешника алебарду с двойным лезвием и пикой на конце. Победно рассмеявшись, он сделал оборот оружием над головой и перехватив его крепче, кинулся на врага.