Конечно, нет. Пусть эту роль играет Ульман. Пусть, ни о чем не догадываясь, сидит под прицелом и радуется. Кеннисон же тем временем скроется в безопасном месте. В сущности, отказавшись от поста председателя, он совершил поистине гениальный ход.

Чем больше он об этом думал, тем заманчивее казался ему новый план. Когда оказываешься под прицелом, самое важное – двигаться, и как можно быстрее. Настало время сделать финт. Превратиться в Флетчера Окса. Переправить свою базу данных в потайное место до тех пор, пока можно будет снова показаться на людях.

Он заметил, что у него вспотели ладони, и вытер их салфеткой. Флетчер Окс. «Окс Демографикс»? Нет, его новый оплот должен называться как-нибудь совсем иначе. «Кеннисон Демографикс» придется выбросить за борт. Похоронить навсегда. Жаль, но ничего не поделаешь. Что сказал бы сейчас отец? Кеннисон бросил быстрый взгляд на строгое лицо на портрете, висевшем над камином, потом поднял хрустальный бокал и отпил глоток вина. Так себе вино. Надо поговорить с Беттиной.

Беттина… Он подумал, нельзя ли будет взять с собой своих служащих. Может быть, удастся уговорить их сменить маски. Ради их же собственной безопасности.

Он вздохнул. Нет, ради его собственной безопасности Окс должен жить совершенно иначе, чем Дэниел Кеннисон. Окс должен отличаться от него во всем. Это должен быть не изысканный джентльмен, а грубый мужлан. Может быть, не отличающийся таким остроумием. Никому и в голову не должно прийти, что между Оксом и Кеннисоном есть что-то общее. Жаль. Ему будет не хватать Беттины и Карин, Рут-Энн и Греты.

Карин убрала со стола пустые тарелки. Он проводил ее взглядом. Какая осанка! Высокие каблуки всегда придают икрам и ляжкам восхитительную форму.

Карин, должно быть, почувствовала на себе его взгляд: походка ее сделалась чуть напряженной, как будто от страха. Кеннисон почувствовал удовлетворение. Способная ученица. Конечно, никогда ей не сравниться с Пруденс, не сыграть заблудившуюся, перепуганную маленькую девочку с такой убедительностью, как играла она. Но кое-чему Карин от него уже научилась. Кое-чему.

Он достал из внутреннего кармана тонкую сигару, чиркнул спичкой и закурил. Все прекрасно, решил он. Обществу Бэббиджа пришел конец. Оно уже умерло, осталось только его похоронить. Жаль, конечно. Будь во главе его я, это несчастье можно было бы предотвратить. Но теперь все враги знают о нем, обложили его со всех сторон и взяли на прицел.

Он рассмеялся. Пока еще на прицеле у них он, это он окружен врагами. Окружен со всех сторон. Но он сделает такой финт, что все они перестреляют друг друга!

В дверь постучали условным стуком. Беттина.

– Войдите.

Беттина открыла дверь и остановилась у входа.

– К вам мистер Селкирк, сэр, – сказала она.

Кеннисон сделал недовольную гримасу. Этот молодой человек становится все назойливее. Кеннисон вынул карманные часы и взглянул на циферблат. Селкирк должен сейчас быть не здесь, а в конторе с Ночной Сменой. Но ничего. Раз уж он здесь, он не сможет помешать Бомонт поставить «жучок» на терминал Кеннисона.

– Пусть войдет, мадам дворецкий. Но скажите Карин, чтобы не подавала портвейн, пока он не уйдет.

– Хорошо, сэр.

Она вышла, и через мгновение появился Селкирк. Большими шагами – и, как показалось Кеннисону, с наглым видом – он подошел к столу. Отодвинув стул, повернул его к себе, сел на него верхом и облокотился на спинку. Кеннисон пристально смотрел на него. «Кто вы такой, молодой человек? На кого вы работаете? На Ульмана? На Шестерку? На группу „К“? Или играете свою собственную игру? Интересно, удалось ли Бомонт-Беннет что-нибудь раскопать в его прошлом?»

– В чем дело, Алан?

– Вас не было ни вчера, ни позавчера.

Это была простая констатация факта, но в ней таилось обвинение. Кеннисон вгляделся в лицо Селкирка – холодные глаза, едва заметная нахальная усмешка – и внутренне весь ощетинился. Кто такой Селкирк, чтобы требовать от него отчета?

– А что такое, Алан? – вкрадчиво спросил он. – Появилась проблема, с которой вы не можете справиться? Я полагаю, вы должны сами решать все вопросы, которые возникают в Ночной Смене.

От этого намека Селкирк как будто растерялся и, неуверенно запинаясь, начал говорить что-то в свою защиту. Кеннисон соединил пальцы обеих рук и улыбнулся про себя. Лучшая оборона – это нападение. И наоборот. Селкирк слишком гордится своими способностями, это его слабое место. Достаточно легкого укола в эту точку, чтобы сбить его с курса. А при всякой конфронтации полезно вывести противника из равновесия.

– …Просто я думаю, что не стоило вам так исчезать, не предупредив меня, – закончил Селкирк.

– Ах, вот что. А почему? – Кеннисон пристально поглядел на Селкирка и увидел, что в его прищуренных глазах появилось подозрение. Нервничает, не уверен в себе, раздражен. Кеннисон припомнил тот день, когда Селкирк впервые вошел к нему в кабинет с доказательствами его вины. «Я не собираюсь вас выдавать. Я хочу к вам присоединиться».

– Потому что мы с вами партнеры, – сказал Селкирк с высокомерной самонадеянностью. («Ничего себе партнер!») – Я помог вам, когда это вам понадобилось, и заслужил, чтобы вы со мной хоть немного считались. И о вашем плане фальсифицировать базу данных Общества я вашим приятелям из Совета ничего не сказал.

«То есть мог бы сказать, если бы захотел. Не слишком ты хитер, Алан».

– Это был ваш план, Алан, а не мои, – сказал Кеннисон.

– Но вы согласились. Сейчас уже поздно отступать.

Кеннисон пожал плечами.

– Я не собираюсь отступать. Только глупо было бы действовать очертя голову.

– Верно, – ответил Селкирк со снисходительной усмешкой. – Но тот, кто колеблется, теряет все.

– А следовательно, festina lente note 61. Ну, хватит обмениваться избитыми истинами, Алан. Зачем я вам понадобился?

– Я хотел поговорить о вашем плане переноса базы данных.

Кеннисон вынул изо рта сигару и стряхнул пепел в пепельницу.

– А что такое? Вы нашли безопасное место, которым я мог бы воспользоваться, не рискуя подвергнуться ответному удару?

«Можете быть уверены, друг мой, я десять раз подумаю, прежде чем начну действовать по плану, который предложите вы. Скорее превратится в лед адское пламя». Он вспомнил, что Данте поместил в центре ада огромное замерзшее озеро, где заключены во льду те, кто предал своих благодетелей, и едва удержался, чтобы не рассмеяться.

Селкирк неуверенно взглянул на него.

– Я, кажется, нашел безопасное убежище. Там вы сможете не только не бояться ваших прежних сообщников, но и стать важной, влиятельной персоной.

– Что же это за убежище?

Селкирк сделал глубокий вдох и выпалил:

– Есть еще одно клиологическое общество, я обнаружил его следы. Это не Шестерка – оно в Европе.

– Ах, вот что? – Кеннисон поднял одну бровь.

– Вас это как будто не удивляет.

– А почему это должно меня удивить? Это математически неизбежно, раз уж такая возможность доказана в принципе. Может существовать даже не одно такое общество.

«Поводим у него перед носом наживкой».

– Очень возможно, – нехотя согласился Селкирк. – Я об этом как-то не думал.

«Что там мелькнуло у него в глазах? Не послышалось ли в его голосе колебание?» Кеннисон небрежно откинулся на спинку кресла.

– Продолжайте, – сказал он.

Селкирк кивнул.

– Понимаете, меня смущали кое-какие остаточные аномалии. Даже после того, как я учел наши собственные действия и те, что мы приписываем Шестерке, аномальных узлов все еще оставалось больше, чем можно объяснить случайностью.

– Гвозди от подковы, – рассеянно произнес Кеннисон. – Глория Беннет называет их «гвоздями от подковы». – Он заставил себя сосредоточиться. – И до сих пор никто этих лишних аномалий не замечал?

– Нет. По двум причинам. Во-первых, никто их не искал. А во-вторых, пока действия Шестерки тоже числились среди остаточных аномалий, величина параметра Р преувеличивалась и поэтому…