— Ты слышал о себе все сплетни? — ляпнула я.

— Жителям Дуранго Фоллс следует научиться, как правильно распространять сплетни, — и в его голосе не слышалось ни горечи, ни злости. Его не волновало, что они думают о нем.

Я усмехнулась.

— Они слишком громко говорят, что могут разбудить даже мертвых, да?

— Я удивлен, что моя бедная покойная жена еще не поднялась из сарая и не отправилась к ним, начав на них охоту, — сухо произнес он.

Я рассмеялась и представила, что он тоже улыбается, и его шрамы тоже улыбались. Мы перестали смеяться одновременно. Возникла напряженная пауза. Я почувствовала, что он внимательно смотрит мне в лицо. Я уже просидела у него сорок минут.

— Скажи мне правду, Кит. Почему эта книга так важна для тебя? Пожалуйста. Я хотела бы узнать.

Я услышала шарканье ботинок по полу. Потом он заговорил, голос был каким-то далеким и глухим, словно он рассказывал мне откуда-то из прошлого.

— Я кое-кого знал… давно. Он был моим товарищем, приятелем, на половину англичан. Его мать была из Англии. Она не хотела его отпускать. Она все время ему звонила и плакала, как ребенок, умоляя вернуться. Мы все уходили из комнаты, когда она звонила. Это выворачивало душу. Не знаю, как он был в состоянии это выносить. Сейчас, мне кажется, что она понимала — если он уйдет, то не вернется.

У меня встали волосы на затылке. Я тоже самое чувствовала, когда мой брат завербовался и уехал в Афганистан. Я знала, что он не вернется. Но его друг, сколько бы я ни плакала и не умоляла его остаться, был полон решимости бороться за свою страну. Я сжала кулаки, крепко, чтобы остановить слезы, которые щипали глаза.

— По ночам он брал эту книгу и читал. Это была его любимая книга. Он пытался заставить меня ее прочитать, но я бросил через несколько страниц. Она явно не для меня. Самовлюбленный придурок Джон Селф с бесконечно меняющимися кисками не был моим героем.

Он откашлялся, мне показалось, что у него тоже в глазах появились слезы.

— И Найджел попал под дружественный огонь. Пи*дец — слово в словаре. Ты умираешь, как собака на чужой бл*ть земле за зря. Когда он лежал белый с жуткой болью в машине, он наорал на свою мать. Мы ничем не могли ему помочь. Мы сидели и смотрели, как он истекает кровью. Когда пошли сообщать его матери, я слышал, что она ударила парня, который пришел.

Он замолчал и сделал глубокий вздох сожаления или боли.

— Через месяц книга пришла по почте мне. Он оставил ее мне в своем завещании. Я сел и прочитал ее от корки до корки. И я слышал в голове его голос. Я понял, что все мы — Джоны Селфи. Каждый из нас гребаный Джон Селф. Потерянные в наших пороках, напиваясь, обжираясь, погрязшие в порно, предаваясь полному разврату.

Он тяжело вздохнул.

— Я хотел, чтобы ты прочла мне эту книгу, чтобы сравнить будет ли она звучать для меня по-другому, — сказал он.

— И она звучит также?

Один из его волков завыл снаружи. Внутри, здесь на кухне, атмосфера поменялась, стала более густой, наполненная какими-то странными эмоциями.

— Нет, — прошептал он наконец. — Ты не запятнанная, как все мы.

Прежде чем я смогла ему ответить, его голос стал более отстраненным.

— Время вышло. Давай остановимся на этом, я отвезу тебя домой.

15.

Лара

«Если ты не сбежишь из этого города,

ты никогда уже отсюда не выберешься».

https://www.youtube.com/watch?v=v4pi1LxuDHc

Я вышла из почтового отделения в полном восторге от нового пакетика с золотой краской, который лежал у меня в рюкзаке, мечтая, как я смешаю его с теплым цветом, который называется розовым. Я представляла, как брызгами положу его на скульптуру русалки ей на хвост, над которой работала, но внезапно остановилась.

— Привет шериф, — вежливо произнесла я. Шериф Брэдли всегда был вежлив со мной и как бы проявлял заботу, но он никогда мне не нравился. Никогда. Вероятно, никогда и не понравится. Пока я была еще ребенком у меня мурашки пробегали по коже, как только он появлялся. И он знал об этом.

— Я слышал, что ты работаешь у Карсона, — сказал он. Он курил, и я почувствовала, как он выпустил дым мне в лицо. Я не могла видеть, и он думал, что я не пойму, что он намеренно выдыхает дым мне в лицо.

— Да, я читаю ему два раза в неделю, — ответила я, отмахиваясь от дыма.

— Он не делает ничего странного или того, что тебя пугает?

Я почувствовала злость, мне захотелось его ударить по лицу. Я точно знала, куда стоит бить, по крайней мере, ему в рот.

— Нет, нет, — резко произнесла я. — На самом деле, он джентльмен.

— Джентльмен? — хмыкнул он.

Я услышала, как он расставил ноги.

— Тогда зачем ему нужна слепая девушка, которая ему читает?

Я небрежно пожала плечами.

— Он не хочет, чтобы кто-нибудь видел его лицо.

— Разве это не странно?

— Нет, шериф Брэдли. Не странно. Он стесняется, на самом деле, он добрый человек и у него есть шрамы.

— Он дотрагивался... до тебя, или ты слышала, как... эээ... трогал себя сам?

Я почувствовала, как мои руки сжались в кулаки от ярости.

— Нет. Со мной он не вел себя неадекватно.

— Хорошо. Скажешь мне, если что-то пойдет не так, да? Я забочусь о каждом человеке в этом городе.

— Вы будите первым к кому я приду, если что-то пойдет не так, шериф, — ответила я. Лучше я отрежу себе правую руку, чем побегу к нему.

— Увидимся. Хорошего дня.

Я кивнула и подождала, пока он обойдет меня и направится своей дорогой.

Это было только началом. Скоро весь город будет предупреждать меня, что я совершаю большую ошибку. Что моя честь под угрозой. Я подошла к библиотеке, испытывая злость. Слава богу Элейн была на месте. Я сняла свою вязаную шапку.

— Можешь поверить, шериф Брэдли спросил меня, прикасался ли ко мне Кит или к себе, пока я ему читала? Этот человек полная задница! — кипятилась я.

— О, Лара. Тебе стоит привыкнуть к этому. Ты же знаешь, всему городу будет интересно... о тебе и о нем явно поползут слухи. Лучше всего справиться с этим, рассказать какие-нибудь детали, тогда они не так усердно будут сочинять свои сплетни.

Я ахнула.

— Ты это серьезно?

— Конечно. Ты расскажешь мне все честно, что происходит на самом деле, а я сообщу другим.

Я покачала головой в изумлении.

— Элейн. Ничего не происходит. Я просто читаю ему.

— Лара. Тебе придется придумать что-нибудь получше. Никто, повторяю, никто не верит в это. Ну, давай же. По крайней мере, мне скажи, что он попробовал к тебе приставать, а ты дала ему отпор.

— Что? Нет. Он ничего подобного не делал.

— Конечно, он не делал. Но звучит-то неплохо, не так ли?

У меня отвисла челюсть.

— Элейн Крокетт, на этот раз ты зашла слишком далеко. Кит Карсон — хороший человек, и я не хочу, чтобы ты распространяла о нем ложь. Если я услышу о нем что-нибудь плохое, клянусь, я никогда не буду с тобой разговаривать, — сказала я, развернувшись, и направилась к выходу. Я настолько была взбешена, что у меня даже дрожали руки. Элейн побежала за мной и схватила меня за руку.

— Хорошо, хорошо. Все правильно. Я не буду говорить о нем ничего плохого, — стала она меня задабривать.

Я попыталась взять себя в руки и успокоить свое дыхание.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Я доверяю тебе, Элейн, поэтому держи свое слово. Этот человек достаточно настрадался. Он, действительно, хороший парень, и я не хочу причинять ему боль, у него было ее достаточно.

— Он же не услышит сплетни о себе?

— К твоему сведению он давно знает все те ужастики, которые о нем говорят.

— Что? — спросила она, вздрогнув.

— А ты как думала?

— Ну, я не могу отвечать за людей, которые не могут говорить по тише, — защищаясь, ответила она.

— Пожалуйста, Элейн, прошу тебя. Не распускай ужасные слухи о нем и обо мне. Думай обо мне, если ты ничего хорошего не можешь подумать о нем.