— С удовольствием встречусь с ним, — ответил я. — Я читал его работы, и если Немец хоть отчасти похож на свои книги, то он поистине замечательный человек.

— Обещаю, он тебя не разочарует, — сказал Иштван.

Мой друг отвез меня на квартиру профессора Отто Немеца и представил нас друг другу. Выполнив все необходимые формальности, Иштван сослался на занятость и оставил меня наедине с хозяином. Профессор оказался вовсе не таким, каким я его себе представлял. Вместо высокого и сурового ученого мужа я увидел маленького толстенького человечка с веселыми блестящими глазами. Как только Иштван ушел, профессор первым делом подвел меня к окну, чтобы я насладился потрясающим видом на Дунай, открывающимся с балкона его квартиры. Зрелище, представшее моему взору с высоты четвертого этажа, было поистине чудесным: серебряная лента реки, королевский дворец и церковь Коронации, а за ними, далеко на севере — панорама окутанных голубой дымкой гор.

Внезапно профессор затащил меня обратно в комнату, закрыл окно и сказал:

— А теперь к делу.

Усадив меня на стул, он достал из кармана связку ключей, отпер один из выдвижных ящиков письменного стола, осторожно вынул оттуда завернутый в зеленое сукно небольшой сверток, развернул и протянул мне. Это был написанный маслом портрет княгини Бешшеньи; художнику удалось на редкость точно передать злобный блеск изумрудных глаз и хищный изгиб красных губ.

— Удивительное сходство! — воскликнул я. — Как зовут художника?

— Не зовут — звали. Портрет написал Николаш Эрдеши, который — вы, вероятно, удивитесь — умер в тысяча пятьсот втором году.

— Не может быть! — неуверенно возразил я. — Здесь явно изображена княгиня Бешшеньи, а из ваших слов выходит, что ей больше четырехсот лет!

— Совершенно верно, — ответил профессор и, придвинувшись ко мне, тихо сказал: — Полагаю, именно таков настоящий возраст княгини. За эти четыреста лет она принесла миру немало бед. Не подумайте, что я сошел с ума. Выслушайте меня, прежде чем объявлять мою теорию фантастическими измышлениями.

Профессор предложил мне сигарету, раскурил трубку и продолжал:

— В некоторых районах Венгрии, точнее, в Трансильвании до сих пор верят в существование вампиров. На протяжении многих веков люди считали, что эти существа с помощью черной магии умеют поддерживать в себе жизнь даже после смерти. Книга Иоганна Кристофера Херенберга «Philosophicae et Christianae Cogitationes de Vampiris»[26] доказывает нам, что этот вопрос давно занимал ученых. Вампиры питаются кровью живых мужчин и женщин; когда питания достаточно, они могут разгуливать среди живых и вести себя как обычные люди. Поскольку время и расстояние не имеют значения для вампира, он может покинуть свою могилу, отправиться к людям и жить среди них около шести месяцев. Вампирская жажда живой крови напоминает любовную страсть, на что и покупается большая часть его жертв. Обычно вампир не боится надолго оставлять «дом» — если, конечно, может обеспечить себе достаточное питание. Лежа в могиле, он сохраняет вид живого человека; так он может существовать многие сотни лет, изредка выходя на поверхность, чтобы пить человеческую кровь. Известно, что в этой части Европы до сих пор живут потомки старинных родов, на которые за какие-то провинности в Средние века было наложено проклятие вампиров. Бешшеньи — один из таких родов. В пятнадцатом веке несколько представителей этого рода запятнали свою честь, связавшись с черной магией. Князь Лоранд был худшим из них. Он продал душу дьяволу и заставлял свою дочь, княгиню Гизеллу, участвовать в мерзких ритуалах сатанистов. Постепенно Гизелла стала убийцей, она внушала ужас всей округе и несла смерть, за что и была казнена в тысяча пятьсот шестом году. К несчастью, из уважения к знатному роду княгиню похоронили в часовне замка Бешшеньи. Лучше бы ее сожгли! Я убежден, что и она, и ее отец выходят из могил, чтобы пожить среди людей. В разные времена эта женщина появлялась в разных странах. Вам она известна под именем княгини Бешшеньи.

— Нет, не могу поверить в такие сказки! — прервал я профессора. — Готов поклясться, что княгиня — женщина из плоти и крови. К тому же сомневаюсь, что ваша теория построена на научной основе. В конце концов, на дворе двадцатый век!

— Да, княгиня действительно существо из плоти и крови, — отозвался Немец. — Только этой плоти более четырехсот лет. Я понимаю, мои слова отдают средневековым мракобесием, и все же я уверен, что не ошибаюсь. Более того, я собираюсь вам это доказать, а заодно избавить мир от дьявольского отродья. Венгры — народ суеверный, и вряд ли среди них я найду себе помощника. Вы англичанин и сможете мне поспособствовать. Если, конечно, захотите.

— Но как это возможно? — взволнованно спросил я, вспомнив обо всех странных происшествиях, случившихся со мной после знакомства с княгиней. Невольно я начал верить словам профессора.

— Не хотите ли поехать со мной в замок Бешшеньи? — предложил маленький профессор. — Гарантирую полную безопасность от живых мертвецов, однако не обещаю, что вам там понравится. Как я успел понять, вы человек хладнокровный и вряд ли испугаетесь того, что останется в вашей памяти навечно.

— Я не боюсь ничего, что поддается объяснению, но ваш рассказ я постигнуть не в состоянии, — ответил я. — По долгу службы я обязан знать об этой женщине все, поэтому я помогу вам. Даже поеду с вами в замок Бешшеньи.

— Отлично! — воскликнул Немец. — Не будем терять время. Отправляемся завтра в девять утра. Кстати, было бы неплохо заглянуть в Национальный архив Венгрии и поискать информацию о семье Бешшеньи.

Профессор подхватил шляпу и трость, и вскоре мы шагали по Хорти-Миклош-Ут. Возле моста профессор остановил такси, мы переехали через реку в Буду, там вышли возле церкви Коронации, рядом с которой, на Бечикапу-Тер, находится современное здание Национального архива. Вскоре мы беседовали с любезным служителем. По венгерской традиции, он сначала предложил нам распить бутылку вина. Затем мы изложили ему цель нашего визита.

— Да, — сказал он. — Я слышал об этом замке, но, насколько я помню, он расположен на спорной территории. Я предоставлю вам всю информацию, какую смогу собрать.

Наш новый знакомый позвонил в колокольчик, вызвал младшего сотрудника и приказал принести необходимые документы и карты. Разложив бумаги перед собой, он сообщил поразительную вещь: оказывается, семья Бешшеньи — во всяком случае, та ее ветвь, что владела замком, — полностью вымерла в 1723 году.

— Как же так, — удивился я, — ведь княгиня Бешшеньи хорошо известна в высшем свете Будапешта!

— Возможно, она происходит из другой ветви, — ответил архивист. — Замок Бешшеньи со всеми прилегающими землями перешел в государственную собственность уже в середине прошлого века. В настоящее время замок — не более чем живописные руины. Из документов следует, что до начала войны за ним присматривал сторож. После подписания Трианонского договора связь с поместьем Бешшеньи, оказавшимся на спорной территории, была утеряна. Говорят, тяжба за земли идет до сих пор. Если хотите туда съездить, это нетрудно, только вряд ли при замке остался хотя бы один смотритель. За последние двадцать — тридцать лет поместьем никто не интересовался.

Мы поблагодарили архивиста за помощь, попрощались и вернулись в Пешт.

На следующий день, ровно в девять часов, профессор был у меня. Разложив на столе карту, он показал мне дорогу, по которой нам предстояло добираться до замка.

— До поместья, — сказал он, — чуть больше сотни английских миль. Только, боюсь, последнюю часть пути придется проделать по скверной дороге, так что до замка мы доберемся не раньше позднего вечера. Было бы неплохо заночевать там. Ну как, сможете выдержать такое испытание?

— Раз уж ввязался в это дело, — ответил я, — я в вашем распоряжении. Если вы считаете, что нужно провести ночь в замке, так оно и будет.