Мерфи услышал рев сигнала и резко повернул руль направо. Оказалось, что он едва не врезался в громадный грузовик, ехавший навстречу. Мерфи резко затормозил, и, когда машина остановилась, опустил голову на руль, ожидая, пока сердце перестанет, бешено колотиться в груди.

Нет, так нельзя. Все попытки сбежать бессмысленны. Мерфи понимал, куда он должен ехать. Он присоединился к потоку автомобилей и отправился в обратный путь.

Полчаса спустя профессор остановил автомобиль у церкви и вылез из машины.

Он обрадовался тому, что стоянка уже опустела, там оставался только старенький пикап Вагонера.

Мерфи вернулся к могиле и постоял рядом с ней, глядя на бледную надгробную плиту с простой надписью.

«Когда-нибудь я принесу сюда цветы, а плита уже поблекнет, и буквы сотрутся. В трещинах начнет расти мох».

Он поднял глаза и увидел, что с противоположной стороны могилы стоит Боб Вагонер, сложив на груди руки.

— Я знал, что ты вернешься, — проговорил пастор.

Мерфи почувствовал, как что-то шевельнулось у него в груди, и понял, что ради этого он и вернулся сюда.

— Я продолжаю думать о том, что ты говорил относительно Божественного предначертания, и я… я просто не могу принять этого. Как Он мог так поступить? Почему позволил этому случиться? Если бы я погиб в Самарии или во время пожара… но Лора? Она ведь вся была проникнута верой в Создателя. Ей в голову никогда не приходили дурные мысли. Она была… почти ангелом.

Вагонер подошел к Мерфи и положил руку ему на плечо.

— Господь понимает твое горе, Майкл. И Его совсем не оскорбляют твои вопросы. Вспомни, ведь даже Его собственный Сын усомнился в Нем. — Пастор заметил, что Мерфи держит в руке маленький деревянный крестик, и сразу узнал в нем тот самый крестик, который висел на шее Лоры. — Ты держишь ответ в своей ладони, Майкл. Когда Иисус умирал на кресте, Он вопрошал Отца: «Почему Ты оставил меня?» Он чувствовал себя брошенным, как и ты сегодня. Но Господь не оставил Его. Так же, как Он не оставил и тебя. Ты должен верить Ему, Майкл. Это сложно, я знаю. Но именно сейчас, когда для нас наступили тяжелые времена, нужно как никогда раньше держаться за веру. Мы будем молиться вместе, Майкл, и Господь услышит нас.

— Услышит ли Он нас? Слышал ли Он нас, когда мы все кричали от ужаса и боли в ночь взрыва, когда — теперь я в этом совершенно уверен — взорвавшие храм почувствовали, что совершили недостаточно зла для одной ночи? Поэтому они вернулись и напали на Лору в подвале, причем сделали так, чтобы она умерла не сразу, а еще некоторое время помучилась. И даже на этом они не остановились.

Мерфи показал священнику деревянный крестик.

— И вот последнее надругательство. Злодей пробрался в какой-то момент подготовки к похоронам и разломал крестик на три кусочка. Такое впечатление, что это каким-то образом связано с поисками Змия, хотя я не могу себе представить, какая тут может быть дьявольская связь. Боб, все эти страдания для меня не понятны. Какой в них смысл? Я потерял то, что было самым драгоценным в моей жизни. И что теперь может сделать для меня Бог? — Пастор Вагонер вздохнул.

— Вполне естественно, Майкл, что в это страшное мгновение своей жизни ты задаешься таким вопросом. Скажу лишь — я много раз сталкивался с подобными вопросами прежде. Господь может сделать кое-что для тебя сейчас, перед лицом страшной трагедии и невыносимой боли, — дать тебе то, что я называю благодатью преодоления. Он дает нам силы справиться с самой страшной бедой. Силы пережить страдания и исполнить то, что Он предуготовил для нас.

Мерфи фыркнул.

— Ты полагаешь, у Бога еще есть какие-то планы на мой счет?

— Я уверен, — твердо ответил Вагонер.

— Ну, теперь мне почему-то кажется, что это меня больше не волнует.

— Послушай, Майкл. Лора была особым человеком. Но и ты тоже. Ты обладаешь исключительным мужеством, ты не боишься встретиться лицом к лицу со злом. И сейчас — я совершенно уверен — ты нужен нам всем именно для этого.

Мерфи вопросительно взглянул на священника.

— О чем ты?

— Оглянись, Майкл! Кто-то попытался уничтожить нашу церковь. Во всех значениях этого слова. Я уверен, что с момента смерти Лоры ты не включал телевизор и не читал газет, не то ты обязательно увидел бы заголовки о «евангелических террористах» и «христианах-заговорщиках». Кто-то всерьез пытается очернить нас. И пока можно сказать, что у них неплохо получается.

Мерфи задумался на мгновение. — Но что я могу сделать? Я всего лишь археолог.

— Мне кажется, у Бога есть особое предназначение для тебя. И я знаю, что стоит тебе позволить Ему, Он сам сообщит тебе, в чем оно заключается.

— Я попытаюсь, Боб. Хотя сейчас я все еще слишком зол из-за случившегося с Лорой, чтобы услышать Его.

Вагонер похлопал Мерфи по плечу.

— Я еду домой, Майкл. Но я буду в церкви завтра. Предстоит еще много поработать, прежде чем мы вернем храму его первоначальный облик. Мы должны показать, что зло не может одержать победу.

Мерфи взглянул на земляной холмик, что возвышался между ними.

— Возможно, оно уже победило, Боб.

— Ерунда, Майкл. Помни, Лора сейчас пребывает с Господом на небесах. Наверное, тебе тоже следует пойти домой. Иди домой и помолись там. Он даст то, что тебе так необходимо.

Мерфи стоял у могилы и слышал звук удаляющихся шагов Вагонера. Тени от надгробий на траве удлинялись, солнце начало опускаться за деревья. Через некоторое время на надгробие Лоры опустилась белая голубка, словно не замечая присутствия Майкла, и тихо заворковала, занявшись чисткой своих белоснежных перышек. И Мерфи вдруг почувствовал, что улыбается.

— Да благословит тебя Господь, милая, — тихо сказал Мерфи и надел крестик себе на шею.

Голубка наклонила голову, взглянула на него, а затем внезапно взлетела, запорхала над надгробными плитами и исчезла за церковью.

Мерфи посмотрел вверх в поисках того, что могло ее спугнуть. Высоко на дереве сидела крупная хищная птица и чистила когти своим большим загнутым клювом. Она издала громкий пронзительный клекот, затем лениво поднялась в воздух и, медленно взмахивая широкими крыльями, полетела в сторону лесной темноты.

Мерфи внимательно следил за ее полетом, а как только птица скрылась из виду, пошел к церкви. Он решил остаться там, понимая, что в храме он будет в одиночестве, и потому еще, что просто не мог вынести даже мысли о возвращении домой. А также потому, что, как он полагал, если Господь действительно что-то хочет сообщить ему, святое место как раз, и предназначено для общения с Богом. Мерфи устал, и многое теперь казалось ему совсем не таким простым и ясным, как раньше. Если Господь, в самом деле, хочет, чтобы Мерфи понял Его предначертание, Он должен говорить с ним громко и ясно.

48

Если бы разговор шел лицом к лицу, то один из самых могущественных людей в мире через минуту был бы мертв. Однако Когтю пришлось с холодным спокойствием выслушивать оглушительный крик представителя СЕМЕРЫХ Джона Бартоломью. Единственное, что мог себе позволить Коготь, — это царапать своим идеально заточенным ногтем взад-вперед по столу. Взад-вперед, взад-вперед… Если бы беседа продолжалась дольше двух минут, вполне возможно, он распилил бы стол пополам.

— Коготь, ведь я вам ясно сказал: не причинять никакого вреда Мерфи!

— О чем вы говорите? Я его и пальцем не тронул. Я всего лишь убил его жену.

— О, если бы у вас был хоть один нормальный ген, вы бы поняли: когда человек теряет близких, это имеет для него самые разрушительные последствия. Естественно, нам нет никакого дела до смерти его жены, но если трагедия отвлечет его от поиска двух оставшихся частей Змия, это будет означать, что вы нас очень серьезно подвели, Коготь, что вы практически сорвали всю операцию. И вот тогда даже для вас последствия могут быть катастрофическими.

— Послушайте, я убил ее исключительно по необходимости. Она мне мешала и могла меня выдать. Это был только вопрос времени. Кроме того, я буквально с ума сходил из-за того, что мне приходится слоняться без дела, наблюдать за каким-то жалким археологом и планировать взрыв в церкви, который не доставил мне никакого личного удовлетворения.