Мама только рассмеялась в ответ, входя в комнату и усаживаясь рядом со мной.

— Вот говорю же, любишь ты усложнять все, Кирилл Александрович. Соня, понадобилось ли тебе зеркало, реши ты кого-то убить?

Наверное, я даже побледнела из-за этих слов. Но ответила, как всегда, спокойно:

— Нет. Не люблю без нужды использовать зеркала. Пожелай я кого-то убить, наговорила бы на черный хлеб. Проще и быстрей.

Мать с удовлетворением кивнула и повернулась к Левину.

— Именно, Кирилл Александрович, — подтвердила родительница, приосанившись. — Зеркала — капризны, связываться с ними себе дороже. Поэтому умная ведьма к их помощи прибегнет только в том случае, если выхода другого нет. С хлебом все действительно вышло бы куда проще.

Инспектор поджал губы.

— Да и сторонится Сонька моя зеркал едва не с детства. В любом случае использовала бы что-то другое.

После этих слов Левин изрядно оживился.

— И чем же вам не угодили зеркала, Софья Андреевна? — разумеется, спросил меня надзирающий инспектор. Не мог не спросить.

А я, конечно же, промолчала. Выдержав и испытующий взгляд Кирилла Александровича, и вопрошающий — матери. Рассказывать о том случае, о смеси любопытства и страха, которая меня захлестнула в тот проклятый вечер, я не собиралась никому до самой своей смерти. Все равно той ошибки уже никак не исправить. Значит, пусть все и останется моей тайной.

— Мечтай дальше, Кирилл Александрович, уж если я за столько лет не добилась у дочери правды, то тебе-то и ловить нечего, поверь на слово. Сонькино упрямство — это тебе не бетонная стена, даже взрывчатка не возьмет.

Кажется, такой отзыв о моем характере надзирающего немного удивили, но комментария не последовало.

— Других подозреваемых все равно нет, — процедил мужчина, едва не скалясь. — Ни единого подозреваемого нет, кроме вас и вашей ненаглядной дочери.

Мама улыбнулась Кириллу Александровичу так ласково, как, должно быть, волк в платье бабушки улыбался Красной Шапочке.

— Да ты просто не искал ничего, вот их и нет, — фыркнула она. — А то я не знаю, что при каждом удобном случае ты кидаешься к моей Соньке. Поищи еще кого, Кирилл Александрович. Вдруг найдешь? Не пробовал ничего нового?

Левин тихо выругался себе под нос, поднялся на ноги и скомканно попрощался. Мама пожала плечами, словно так и надо, и, кажется, совсем не удивилась тому, что гость решил нас покинуть сам и без настоятельных просьб.

— Ну и как ты, Сонька? Не слишком сильно этот изверг тебя потрепал? — спросила только лишь родительница, когда за инспектором захлопнулась дверь.

Я пожала плечами.

— Признаться, теперь не страшней, чем обычно. Поорал, конечно, но не так уж все прошло и ужасно.

Тем вечером у мусорных баков мне было куда страшней, тогда передо мной был словно не надзирающий инспектор, а сам дьявол, желающий забрать меня прямиком в адские бездны. Тогда я казалась себе самой такой маленькой, слабой, ничтожной… Неспособной постоять за себя.

Сейчас пришло спокойствие. Наверное, потому что родители рядом. Какие бы ни сложились между нами отношения, я знала, что они меня если не поддержат, то хотя бы защитят.

— Кто бы мог подумать, что помимо кошмарного упрямства в тебе еще и где-то храбрость завалялась, — проворчала мать, недовольно поджимая губы. — Вот только где все это раньше-то было?

Я пожала плечами. Как по мне, так храбрости во мне как не было, так и нет. Просто… Ну, просто в присутствии матери мне стало как-то спокойней.

— Опять молчишь, — безнадежно вздохнула мама. — Все-таки ничего в нашей жизни не меняется. Только хуже становится. Я-то думала, орлицу родила, а в итоге выросла домашняя клуша. Да и тут бесполезна — цыплят от тебя не дождешься.

Снова одно и то же, одно и то же, одно и то же. И так из года в год и конца не видно.

— Он ведь снова вернется сюда. Ничего не найдет — и снова заявится обвинять меня, быть может, даже с постановлением. Левин упорен и не пожелает так легко сдаваться.

Мама задумчиво покачала головой, словно что-то вспоминая.

— Помнится, когда-то Левин наш Кирилл свет Александрович был истинным зерцалом добродетели для всей Инспекции, уж поверь. Такой яркий мальчик, что даже в Ковене о нем поговаривали. Ну, на тему, чем для нас молодое дарование обернется. Честный, принципиальный, ну словно из рыцарского романа сбежал. А потом пошел вразнос. Ну, и понизили, соответственно. Гниет теперь в твоем Калининском. И поди пойми, чего от него ждать. Я на всякий случай ожидаю самого худшего. И тебе советую.

Костик задержался допоздна и, кажется, мог бы и вовсе остаться у моих родителей на ночь, по крайней мере, мама предложила это легко и как нечто обыденное. Забавное дело, я пропустила тот момент, когда кто-то стал настолько близок родителям помимо меня. Даже как-то… Не знаю, неловко. Хорошо еще, Костя вежливо улыбнулся и отказался. По-видимому, из-за меня.

— Ну, спокойной ночи, Анна Георгиевна, Андрей Алексеевич, Соня. Я поехал домой, — с улыбкой попрощался Костя, бросив на меня на прощанье весьма долгий взгляд, который, кажется, пришелся по вкусу моей матери.

— Милый мальчик. Определенно милый, — довольно произнесла матушка, закрывая дверь. — И действительно расположен. Сегодня он приехал к нам только потому, что волновался о тебе.

Я пожала плечами и посмотрела за окно.

— Мама, он ведь твой ученик, верно? — задала я вопрос достаточно важный, когда речь идет о колдунах и ведьмах.

Передача знаний и дара — это всегда несет огромную ценность в нашем мире.

— Пока что нет, — ответила матушка. — Присматриваюсь к нему.

Забавно, право слово.

— То есть, чтобы взять его в ученики — ты доверяешь Косте недостаточно, но при этом считаешь, что можешь подсовывать его собственной дочери, — прокомментировала я. Ситуация казалась мне все более абсурдной.

Мама повернулась ко мне и пожала плечами.

— Ну, если вы друг другу понравитесь — это не моя печаль. Как потенциальный зять меня Костя полностью устраивает. Но муж — это не могильный крест, всегда можно избавиться, если надоест. С ученичеством, сама понимаешь, так легко не выйдет.

Да уж, логика у моей родительницы была поистине железной, даже в какой-то мере машинной. Но чем-то же не устраивает до конца маму Костя как ученик?

— Так что все-таки с ним не так? — спросила я напрямик мать, решив разобраться во всем сразу. — С Костей?

Родительница пожала плечами без особой озабоченности.

— Да вот совместимость сил, — махнула она рукой.

Ну да, в дом-то она Костю пускает без вопросов и даже на ночь оставляет.

— Ложись спать пораньше, Соня. День выдался тяжелым, беспокойным. Тебе нужно отдохнуть как следует.

Со сном-то у меня все сложилось, но вот с отдыхом… Я снова застыла между двух зеркал, вокруг меня стояли зажженные свечи, чье желтое сияние разгоняло темноту, вот только я откуда-то точно знала, что за этой темнотой на самом деле ничего нет. Нет моей комнаты, нет всего дома, вообще ничего нет. Только я и смутный силуэт, который приближается ко мне через зазеркалье. И никак не удавалось понять, хочу ли я встретиться со своим суженым или нет.

— Жди меня, Соня, жди, — доносился до меня мягкий вкрадчивый голос. — Я уже совсем рядом, Соня.

Одна за одной гасли свечи, и я тонула во тьме под шелест чужого голоса. И только зеркало продолжало мертвенно светилось, а мой суженый все шел и шел ко мне, и вот мертвенно-бледная рука уже протянулась через стекло, коснулась меня… И я проснулась.

Надо мной склонился встревоженный отец.

— Сонечка, что-то с тобой не в порядке, — произнес он.

В глазах его, таких же серо-голубых, как и мои собственные, застыла тревога.

— Снилось просто… — пробормотала я, подтягивая колени к груди.

На душе было неспокойно, тоскливо как-то. Словами и не описать.

— С тобой что-то происходит, дочка. Что-то не слишком хорошее, — сказал папа, присаживаясь рядом со мной на постель.