Непонятно.

Я грустно улыбнулась. Еще как понятно. Все мои несчастья начались с зеркал и гаданий, зеркалом они теперь продолжились.

— И то зеркало, которое ты выкинула. Кому могло понадобиться битое стекло с помойки забирать? Не голодный год, поди.

Зеркало Яну тоже встревожило, я видела это в ее потемневших глазах. Обычно просто серые, сейчас они стали едва ли не кобальтовыми. Волнуется, не иначе. Не хотелось беспокоить одного из самых близких друзей своими проблемами, наверняка ей и так есть, чем занять свое время. Но к кому же еще было обращаться за помощью?

— Если бы только найти его, — вздохнула я, привалившись в оконному стеклу. — Тогда бы все наверняка решилось.

Яна со мной не согласилась.

— Наивная. Просто нашелся бы другой повод добраться до тебя. И все. Вопрос времени, не больше. Впрочем, продолжай верить в лучшее, Соня, рядом с тобой жизнь кажется не такой гадкой штукой, как обычно.

Я тихо рассмеялась.

В кармане заиграла "Сарабанда", и я замолчала, будто мне горло перерезали. Вот только на этот раз отвечать на звонок не было ни желания, ни причин.

— Спохватился? — заинтересованно спросила Яна, заезжая в свой двор.

Я кивнула.

— Молодец, вовремя очнулся. А ты хороша, стоит сказать. Дала нам достаточно времени, чтобы унести ноги. И зачем ты заперлась с такими талантами в четырех стенах?

Я искоса посмотрела на Яну.

— Ты же знаешь, такие вопросы мне не по душе. Кому-то блистать, кому-то запираться в четырех стенах.

Как и большинство, подруга решительно не понимала моей нелюдимости, но все-таки старалась не обсуждать ее слишком уж часто. Честь и хвала.

— Может, если бы не запиралась в четырех, сейчас бы всего этого не случилось. Сложно обвинять человека, который на виду, вокруг которого достаточно людей, что могут подтвердить его невиновность.

Это я и сама уже понимала. Вот только уже и не изменить ничего.

— Ладно, горе луковое, выгружаемся, — скомандовала Яна, припарковавшись рядом со своим домом. — Отсидишься у меня, а там, глядишь, все как-нибудь разрешится.

У Яны в квартире все было белым, желтым или золотым, ярким, словно бы сияющим, под стать золотоволосой и белокожей хозяйке. Пристрастиям в интерьере подруга тоже оставалась верна уже много лет, избегая каких бы то ни было перемен.

— Заходи, чувствуй себя, как дома, — втолкнула меня внутрь с моими нехитрыми пожитками подруга. — Твой диван тебя ждет и готов принять в объятия. А то выглядишь так, словно за всю ночь глаз не сомкнула.

Я бросила взгляд в зеркало, висевшее на стене в прихожей. На меня взирал поистине скорбный лик, бледный и измученный. Возможно, конечно, я и до всей этой истории выглядела так же, но почему-то не верилось.

— Всегда рада встрече с диваном в твоем доме, — улыбнулась я и пошла в ту комнату, которую считала своей, чтобы переодеться в домашнюю одежду. После этого нехитрого действа как будто стало легче.

Хорошо бы еще и душ принять. Вода смывает дурные мысли, ненужные чувства и, подчас, даже слабые сглазы, если по неосторожности не убереглись от чужой злой воли. Но занимать с порога ванную я посчитала слишком уж бесцеремонным поступком.

— Я сейчас накормлю тебя, — крикнула с кухни Яна.

И тут же до меня донеслись ароматы еды, наверняка вкусной и полезной, другой в доме подруги не водилось, фигуру она блюла со всей возможной строгостью.

— Как раз опробую на тебе пару новых рецептов, перед тем, как кормить нового претендента на руку и сердце.

Официально свободной женщиной Яна стала где-то два месяца назад.

— Хорош хоть? — уточнила я, стараясь в зародыше задушить так и рвущуюся иронию.

Не мое это дело — судить кого-то только потому, что живет не так, как я могу или хочу.

— Вполне мил, — довольной кошкой промурлыкала подруга, — но в дом пока пускать рано.

Забавная характеристика.

Хозяйкой Яна была от бога, иначе не сказать. Вещи в ее присутствии словно бы сами занимали положенное место, пыль отказывалась оседать, а приготовить что-то невкусно Яне не удалось бы даже на спор.

— Я написала одной своей приятельнице, она секретарь в городской Инспекции, — сообщила мне между делом Яна. — Осторожно порасспрашивает, что да как. Так и Анну Георгиевну не побеспокоим без необходимости. А ты ешь больше, одни глаза на лице светятся, смотреть страшно.

Комментировать, что Яна приятельствует с магичкой, я не стала. Не знала, что вообще следует говорить по этому поводу. Все же и маги и колдуны были одинаково далеки от людей, и нас разделяла бездонная пропасть, через которую вот уже много веков мало кто пытался перебросить мост. Маги по праву силы стали надсмотрщиками над такими, как я и Яна, они признавали лишь порядок и, кажется, даже саму силу пытались измерить.

— Как ты умудрилась завести такое знакомство? — все-таки решилась поинтересоваться я у подруги.

— В школе с Ирой за одной партой сидели, — отозвалась Яна, очевидно, не придавая значения этому факту. — Компанейская она, тоже с шилом в заднице живет.

Я попыталась узнать, не навредим ли мы Ирине такой просьбе, но подруга только закатила глаза и заявила, что еще не начали в нашей стране увольнять женщин за сплетни. Говорила это Яна с такой уверенностью, что поневоле ей хотелось верить. Пусть мне и продолжало казаться, что за такие "сплетни" с ведьмой магичку по головке могут и не погладить.

Я включила телевизор на первом попавшемся канале и бездумно уставилась на экран, пытаясь не думать, что будет дальше. Столько времени провести в круговерти рутины, день за днем, а теперь все рассыпалось как осколки разбитого зеркала.

Левин набирал номер еще два раза, и каждый раз я с удовольствием слушала величественную музыку Генделя, не собираясь поднимать трубку. А вот на сообщение Костика, все ли со мной в порядке, я ответила мгновенно. На душе стало немного светлей от мысли, что этот молодой человек продолжал обо мне беспокоиться.

Яна все также щебетала по телефону на кухне, параллельно умудряясь возиться по хозяйству. Кажется, разговор, затеянный для получения последних новостей, превратился в обычный обмен сплетен, вещь, совершенно необходимую для женской дружбы. Когда же все смолкло, Яна вышла ко мне мрачней осенних туч.

— Ты можешь уехать из страны прямо сейчас? Инспекция неохотно имеет дела с прочими властями, если купить билет прямо сейчас, можно унести ноги. В тот же Тайланд или Южную Корею не нужна виза.

Я смотрела на Яну, не имея сил вымолвить и одно слово.

— Что случилось? — тихо спросила я, внутренне холодея.

Яна резко отвернулась к окну и замерла, обхватив себя за плечи.

— Позавчера у твоего дома в машине нашли мертвого человека, Соня. Словом…

Меня скрутило в приступе рвоты. Едва успела добежать до ванной.

Господи… А я ведь вчера… Сама едва…

Позади появилась Яна с мокрым полотенцем и стаканом воды.

— Да уж, черная из тебя примерно никакая, — вздохнула подруга, буквально силой вливая в меня воду.

Едва удалось удержаться от истерического смеха. Если бы Яна только знала… И хорошо, что не знает, никому не нужно знать.

— Врачи констатировали сердечный приступ, но там колдун или ведьма поработала, — продолжала подруга, обнимая меня за плечи. — Инспекторы след нашли, слабенький, едва заметный, но нашли. А Левин в него как питбуль вцепился, не оторвать. Покойник не из наших, но вроде поговаривают, он с Анной Георгиевной что-то не поделил.

Стало совсем уж тоскливо. К маминым делам я не имела никакого отношения, но, попробуй, докажи это надзирающему инспектору. Считается, что мать и дочь всегда близки, по умолчанию, и все знают о делах друг друга.

— В черные я не рвусь, — тихо отозвалась я. — И мама бы никогда не стала черной. Душой, знаешь ли, мы обе дорожим.

Яна тяжело вздохнула.

— Я-то знаю, но вот только этому злобствующему церберу не докажешь. Так что заказывай-ка ты билеты в любую сторону и дуй в Толмачево, Соня. Так будет верней всего. А то ты ведь знаешь, костер не костер, но миловать нас маги не склонны — это точно.