— Да люблю я ее, дура. Люблю и волнуюсь.

Мое сердце пропустило удар.

Любит? Вот так просто? Но чего бы кому-то, вроде Кости, влюбляться в такую, как я? Прошло столько лет с того момента, когда я верила в сказки. Мне вдруг показалось, будто даже явись предо мной прямо сейчас мой суженый, то и в его любовь бы я не поверила.

В конце концов, быть сужеными друг для друга — это лишь предназначение, не обязательство любить.

— Ой ли? Да вы знакомы без году неделя. И тут вдруг любовь до гроба? За кого ты меня принимаешь, а? Я еще могу поверить, что тебе пришло в голову окрутить выгодную невесту, но в то, что ты в Соню влюбился без памяти… Глупости.

Костя издал едкий смешок.

— Да что ты вообще можешь понимать в любви? Пять раз замужем. Ты просто развлекаешься с мужчинами и коллекционируешь штампы в паспорте, Лановая. Имей в виду, я вернусь и все равно поговорю с Соней. Постоянно мешать мне ты не сможешь.

Когда Яна вошла в мою комнату, я сидела на кровати, подтянув колени к груди и смотрела на висящие на стене часы. Десять вечера. Непозволительно поздний визит.

— Слышала все? — спросила меня подруга, увидев, что я не сплю.

— Ничего не скажу, — откликнулась я безо всякого выражения.

Подруга присела рядом со мной и взяла за руку.

— Не вздумай верить в эти бредни о любви. Врет он все, тут и сомнений быть не может, врет.

Я покосилась на Яну, не понимая, с чего вдруг такая резкая перемена. Еще совсем недавно она со всей серьезностью говорила, что к Косте стоит присмотреться, на что намекают все те проклятые "тикающие часы".

Что же сейчас не так?

— Еще совсем недавно ты говорил мне совершенно иное.

Яна раздраженно тряхнула головой.

— Да, говорила. Потому что Стахович говорил раньше другое. Нет ничего ужасного в том, чтобы вступить в брак по расчету, но если вдруг вместо этого мужчина начинает вести речи о неземной любви… Это просто попытка манипулировать, Соня. Не больше. Хочешь взять женщину на поводок — убеди ее в своем великом чувстве.

Слова подруги разбудили в душе что-то темное, безнадежное, как чернота на дне колодца.

— Меня нельзя полюбить?

Яна чертыхнулась.

— Вот только не нужно ставить все с ног на голову. И вообще, я спать.

Из комнаты девушка пулей вылетела.

Ко мне же сон больше не шел. Безумно захотелось, чтобы в руках оказалась проверенная колода карт. Пусть даже нельзя ведьме гадать на себя, но как хотелось узнать хоть что-то, понять, почему все складывается именно так, а не иначе.

Я подошла к окну и выглянула наружу. Возле дома стояла машина Костика. Стало быть, не уехал. Но даже не это странно. Здоровенный внедорожник Левина тоже оказался неподалеку.

— Двужильный он, что ли? — пробормотала я, прижавшись к стеклу. — А Косте-то зачем меня караулить? Ну не мог же он в самом деле настолько обезуметь от любви? По идее не мог…

Внезапно перед лицом мелькнул темный силуэт, и я отшатнулась от стекла, тут же сообразив, что фигура мелькнула в отражении. Дух замер, должно быть, вперившись в меня взглядом, но разглядеть его в отражении в оконном стекле оказалось делом непростым, наверное, поэтому и настолько страшно мне не стало. Заодно я пошептала под нос несколько проверенных заговоров и почувствовала себя практически хорошо.

Дух все еще оставался смертельно опасным для меня, но то ли из-за того, что мне было куда бежать, то ли из-за того, что находилась я в доме Яны, того сковывающего страха я не испытывала.

— Ну и что же тебе нужно, а? — спросила я у пугающего видения.

Разумеется, мне не ответили. Лишь на мгновение мелькнула жутковатая ухмылка на едва различимых в темноте губах.

Нет, не просто так ко мне привязался этот дух, не просто так. Он или желает что-то получить от меня, или пытается что-то сообщить.

В этот момент Левин вышел из автомобиля и посмотрел в окно. Даже показалось на мгновение, будто он поймал мой взгляд, хотя быть этого не могло. Затем наружу вышел Костя, который двинулся к инспектору, явно с целью выяснить отношения.

Разговаривали мужчины минут десять, не меньше. Костя бурно жестикулировал, Левин возвышался над ним как пожарная каланча и терпеливо слушал все, что Стахович хотел сообщить. Видимо, эмоциональность собеседника надзирающего инспектора особо не трогала.

Я вздохнула и забралась на подоконник с ногами. Хоть какое-то, а развлечение. Костя взмахнул руками, как крыльями, потом сел в автомобиль и уехал.

— Минус один, — пробормотала я.

Левин снова поднял голову и посмотрел прямо в мое окно. Вот теперь действительно увидел. Наши глаза встретились, и Кирилл Александрович, не разрывая взгляда, достал телефон.

В комнате раздались торжественные звуки сарабанды.

Я быстро нашла сумку и достала мобильный, после чего вернулась к окну.

— Так что же вы такое страшное увидели в том туалете, Софья Андреевна? — спросил Левин, едва я ответила на его звонок.

С тихим вздохом поинтересовалась:

— Вы разве не знаете, что неприлично звонить так поздно?

Маг хмыкнул.

— Но я знал, что вы не спите. Так почему бы не решить все прямо сейчас?

Прекрасная и совершенная мужская логика.

— Что вы увидели в зеркале? — снова спросил Левин.

Я тяжело вздохнула. Врать ему нельзя. Но можно сказать то же самое, что услышала от меня и Яна.

— В зеркале я увидела духа, Кирилл Александрович. Не самого дружелюбного духа. Мне даже показалось, что он может выйти наружу.

Левин опять хмыкнул, не пытаясь скрывать своего недоверия.

— Софья Андреевна, вы, конечно, дама слегка впечатлительная, но кричать только от того, чтобы внезапно узрели духа — это для вас перебор. Если имела место настолько бурная реакция, значит, вы очень сильно испугались и, вероятнее всего, воспринимали опасность как реальную. Выкладывайте все как было.

Охотничья собака, а не человек, право слово.

— Я вам уже рассказала все, Кирилл Александрович, — тихо ответила я, глядя Левину прямо в глаза.

Левин вполголоса чертыхнулся и положил трубку, но продолжал смотреть на меня, причем так, словно именно я и есть корень всех зол.

Поняв, что в гляделки маг может играть бесконечно, я отошла от окна, переоделась в пижаму и села на диван, хотя к окну тянуло как магнитом. Интересно, как он проведет эту ночь? Также будет сторожить меня как цепной пес? Он ведь может поступить и так; в том, что и терпения, и здоровья для очередного ночного бдения у Кирилла Александровича хватит, я не сомневалась.

Через полчаса все-таки не выдержала и снова оказалась у окна. Левин так никуда и не делся, просто уселся на капот и все также смотрел в окно.

Я тяжело вздохнула, прикидывая про себя, что Левин явно весь день на ногах, наверное, голоден, продрог…

Мама всегда сетовала на то, что я слишком жалостливая, но поделать с этим своим свойством ничего не удавалось. Пусть порой оно действительно мне вредило, как и твердила раз за разом моя родительница. Могло оно повредить и на этот раз, но я все равно взяла мобильный и набрала номер Левина.

— Вы что-то хотите сказать мне, Софья Андреевна? — с надеждой спросил инспектор.

Наверное, рассчитывает, что я сейчас каяться начну во всех грехах.

— Вы замерзли, Кирилл Александрович, поднимайтесь к нам. Яна спит. А я вас чаем напою.

Ожидала очередного витка намеков на возможное отравление, но на этот раз Левин согласился безо всяких пререканий. Наверное, достаточно промерз для смирения.

Домофон не звонил. Просто через пять минут кто-то тихо стукнул один раз во входную дверь, я накинула халат поверх пижамы и пошла открывать. Кирилл Александрович радовал слегка покрасневшим носом, но в остальном держался сдержанно и ничем не выдавал того, что пределом его желаний в этот ночной час была кружка горячего чая.

— Вы удивительно милосердны для женщины ваших занятий, — произнес инспектор, снимая пальто.

Я пожала плечами, принимая от него верхнюю одежду.