— Издеваешься, малой, — зло прорычала Прасковья, — нашел красавицу!

— Да погодь ты, — я схватил её за руку и перешел на магическое зрение. Мгновение и у меня в голове созрел готовый рецепт мази, которая избавит девчонку от напасти, коей её наградили беспечные родители, хлебнувшие лишку хлебного вина перед зачатием ребенка. Данное обстоятельство также перестало быть для меня тайной во время осмотра. — Всё, можешь идти дальше. Через час подойдешь ко мне. Дам мазь особенную. Рецепт в городе недавно узнал от тамошнего доктора.

За час я собрал пару кустиков свежего чистотела, тысячелистника, еще несколько кое-каких растений из аптекарского огорода, а также из запасов сушеных трав и грибов, в частности, мухомор и корень лопуха. Всё это тщательно промыл, освободил от высохших листьев и гнили, порезал мелко-мелко, истолок в ступке до состояния кашицы. Понюхал, проконтролировал особенным зрением. Ядреная штука. Аккурат то, что надо. Теперь влить топленого барсучьего сала. Теперь добавить толику структурированной внутренней энергии таким образом, чтобы зелье оказалось «заточено» исключительно на одного человека. Теперь всё, можно использовать во благо будущего семейного счастья крестьянской девки Прасковьи, коему отныне быть.

— Андрюша, ну как? — явилась, не запылилась, даже раньше назначенного срока, я едва успел переложить зелье в небольшой горшочек из-под масла.

— Вот, готово Проня, наносишь на родимое пятно тонким слоем утром после умывания и вечером на сон грядущий. Чаще не надо, кожу сожжешь, будет еще хуже, чем сейчас.

— Куда уж хуже, — девушка невольно коснулась пальцами своего незавидного «украшения».

— Короче, делай, как я сказал. Другим не давай, средство только тебя излечить способно, другому повредить может.

Вообще-то я предполагал долгие нудные уговоры, чтобы принудить Прасковью воспользоваться моим средством. Получилось все с точностью наоборот. Горшочек у меня буквально выхватили.

Однако тут же личико девушки помрачнело, она с грустью в глазах посмотрела на меня.

— Андрей, а скоко стоит это твое лекарство? Может у меня и деньжищ таких не найдется, а батя с мамкой не дадут, они корову собрались покупать еще одну…

— Для тебя, Проня, бесплатно. Чтобы не быть должной, станешь приходить пару раз за седмицу в доме прибраться. Месяца за три отработаешь свой долг. — Вообще-то, припахивая девку таким образом, я вовсе не чувствовал себя эдаким мироедом-эксплуататором. Было бы намного хуже, если бы дал просто так. Народ простой, почуяв халяву, непременно потянулся бы ко мне, а мне такого не нужно. Это Параня из не очень обеспеченной семьи, остальной люд здесь весьма куркулистый и вполне себе зажиточный. У некоторых с извоза сельхозпродукции, насколько мне известно из разговоров моих деревенских дружков, и золотишко по подвалам прикопано. Так-то. Вы хотчете песен (то есть медицинских услуг)? Их есть у меня! Вот только денег мое лечение будет стоить и немалых, ибо не ценить труды рук своих — себя не уважать. А исчезнувшая «дьявольская печать» с лица крестьянки пусть станет эдакой рекламной акцией. Я ведь не только родимые пятна выводить могу, также способен морщины разглаживать, подтяжки всякие без шрамов, даже сиськи делать более упругими, а талию более тонкой и еще много-много чего полезного. Крестьянкам оно особо не нужно, но есть в этом мире контингент дам, для которых стройность фигуры и гладкость лица весьма важные факторы. Глядь, и до них докатится молва о новоявленном юном кудеснике. Будут приезжать, денежки оставлять. Будет на что новый дом построить и вообще… Вот такие мысли позитивного свойства мгновенно пронеслись в моей голове.

Засим с девчонкой мы расстались. Она помчалась обратно в свою деревню, я — в леса и поля постигать суть окружающих меня вещей.

Вжик-вжик-вжик -

Уноси готовенького!

Вжик-вжик-вжик -

Кто на новенького?

Ю. С. Энтин.

Шон Сейлор управляющий поместьем древнего английского аристократического рода Стэнтонов вложил исписанный мелким убористым почерком лист бумаги в конверт, запечатал его, наклеил двухпенсовую марку. Твердым почерком уверенного в себе человека написал на нем адрес посольства Российской Империи в Лондоне. Он не забыл рядом с маркой поставить условный знак N.B. (Nota Bene) в круге, без которого его письмо может запросто затеряться среди множества других подобных посланий. Накинув на плечи легкий плащ, он вышел из дома и поспешил не к главному входу, а к задней калитке в окружавшей усадьбу кованной ограде.

Густой утренний туман с Темзы, заставил пожилого мужчину поежиться и сильнее закутаться в плащ. Впрочем, бледный солнечный диск уже поднялся над горизонтом, в скором времени туман рассеется, и летняя жара вступит в свои права. По пути к калитке две огромные собаки, попытались подластиться к человеку. Однако тот рыкнул ни них так, что псины испуганно поджали хвосты и ретировались прочь от невысокого и с виду совершенно невзрачного старика.

Почтовый ящик располагался в десяти шагах от калитки рядом с проезжей частью. Отправив письмо в пасть окрашенного в зеленый цвет ящика с надписью: «POST OFFICE LETTER BOX № 9», Шон облегченно вздохнул. Всё, на этом его миссия выполнена, он вернул долг своему русскому другу. Почтовая служба в Англии, на зависть всем прочим странам, работает как хорошо отлаженный механизм швейцарских часов. В девять тридцать плюс минус пять минут письма из этого ящика будут изъяты. А еще через пару-тройку часов его послание ляжет на стол адресата.

Управляющий поместьем еще немного постоял, вдыхая речную свежесть и любуясь восходящим солнечным ликом, который из-за тумана вообще не слепил глаза. Через пару минут неторопливой походкой направился обратно в поместье.

Вернувшись в свою комнату, он вытащил из шкафа небольшой деревянный сундук, в каких солдаты армии Его Величества хранят и перевозят свои немудреные пожитки, а также захваченные в бою трофеи. По негласным армейским правилам в этот ящик не имеет права сунуть нос никто, кроме его владельца. Лишь в том случае, если его хозяин был уличен в воровстве или каком ином подлежащем военно-полевому суду проступке, личный сундучок вскрывался в присутствии выборной комиссии из числа наиболее уважаемых бойцов взвода. Впрочем, старина Шон не держал в нем ни ценных трофеев, ни нажитых за долгие годы безупречной службы семейству Стэнтонов денег. Все заработанные средства он хранил на счете в одном надежном лондонском банке, который ему порекомендовал Чарльз Стэнтон.

Открыв небольшим ключиком встроенный замок, мужчина откинул крышку. В сундуке обнаружилась какая-то одежда, а на самом верху лежала слегка пожелтевшая от времени фотография, на которой молодой лейтенант Стэнтон гордо держит на вытянутой руке за волосы отрубленную голову пожилого мужчины. Шон бережно взял в руки листок картона и какое-то время внимательно вглядывался в мертвое лицо своего отца. Мутные старческие слезы ручейками покатились по изборожденной морщинами щеке.

Это продолжалось недолго. Старый солдат положил фотокарточку на стол, извлеченным из кармана платком смахнул слезы с лица. После этого занялся содержимым сундука.

Вскоре на его узкой и жесткой постели были аккуратно разложены тартановый килт, гетры до колен, длинные куртка и рубаха, широкий кожаный ремень с украшенной рунами бронзовой бляхой и наконец объемный суконный берет. Всё черного цвета, лишь на килте и гольфах присутствует красно-желто-зеленая клетчатая строчка — официальные цвета клана Мак-Грат. На ноги надел кожаные на низкой подошве черные туфли со шнуровкой.

Переодеться много времени не заняло. Завершающим этапом данной трансформации стали извлеченные со дна сундучка револьвер в кобуре и длинный армейский тесак в кожаных ножнах. Их Шон сноровисто прикрепил к поясу.

Положил фотографию в карман куртки и внимательно оглядел себя в ростовое зеркало, встроенное в дверцу шкафа. Удостоверившись в том, что одежда сидит на нем безупречно, четким армейским шагом покинул комнату. Протопал по длинному коридору, стены которого были украшены богато расшитыми гобеленами и портретами многочисленных предков владельца поместья. Поднявшись на второй этаж по широкой мраморной лестнице, он также четко прошествовал к двери хозяйского кабинета и без стука её отворил. Ему было доподлинно известно, что перед завтраком Чарльз Стэнтон час-полтора проведет в своем кабинете, работая со срочной корреспонденцией, доставленной в поместье рано утром фельдъегерской службой. Позавтракав, отправится на Даунинг-стрит, а потом, скорее всего, неделю или две вовсе не появится в родовом поместье. Откладывать задуманное на столь долгий срок ирландец не планировал.