— Да, я поставила спираль.

Он некоторое время молчит, потом сухо произносит:

— Сними ее.

Я не совсем понимаю, с чем это связано:

— Зачем?

Он резко подминает меня под себя и смотрит прямо в глаза:

— Разве не понятно? И не предохраняйся больше. Никак.

Новый бзик? Однако я не племенная корова. И пока о прибавлении в семействе я не подумывала.

— Сережа, давай не будем торопиться.

Он скатывается с меня, встает с постели и окидывает ледяным взглядом, словно бьет хлыстом:

— Что не хочешь детей от меня больше?

Я не знаю вообще, чего хочу, но точно не еще одного ребенка. Начинаю объяснять свою позицию, но он перебивает:

— Так красивая жизнь понравилась? Работать не надо, дети подросли, никаких проблем. Да еще я замуж позвал. Ты о таком и не мечтала? Признайся? Никогда не думала в своей помойке, что сможешь из нее выбраться, охомутав меня?

Я от каждого его слова хочу спрятаться. Зачем он со мной так?

— Я разве просила? Куда же мне, нищебродке, до тебя? Я хоть копейку у тебя попросила? Я сама всю жизнь зарабатывала на себя, на детей. Пусть не миллиарды. Но у нас все было. А если ты думаешь, что купил меня, то я тебя разочарую. Я не твоя собственность и не надо меня превращать в племенной фонд.

Я вижу, как темнеет его взгляд, как сжимаются кулаки. Если ему сейчас сорвет тормоза, то никакой свадьбы не будет. Больше вообще ничего не будет. Я сбегу. И он меня не найдет.

Но Сергей сдерживается, больше ничего не говорит, натягивает штаны и уходит, громко хлопнув дверью. Я слышу, как он заходит в комнату Матвея. Там он и остается.

А я остаюсь со своей обидой. И вопросом — всегда ли разница в материальном положении перерастает во взаимные претензии? И всегда ли это так обидно?

Я не знаю ответов на эти вопросы. Первый раз я выходила замуж совсем юной и безумно влюбленной. И Даня, отец Лены, не был таким сложным человеком. И между нами не было какой-либо большой разницы в положении в обществе. Только вот пьяный идиот, севший за руль в ту роковую ночь, отнял его жизнь. Отнял у меня мужа, а у Еленки отца. И ничего нельзя исправить. Я долгое время не могла подпустить к себе мужчину. А когда все же это случилось, им оказался Давлатов. А нужна я ему вообще? И зачем я ему сдалась в его пресыщенной жизни?

Несколько следующих дней Сергей разговаривает со мной лишь в присутствии Матвея и то только по делу. Ночует тоже в комнате сына. Я не понимаю, что это за игнор. Как же трудно с ним! Хоть бы поговорил, объяснил нормально. Но сама я тоже с душеспасительными беседами не полезу.

Раньше постель с ним казалась странностью, теперь уже странной кажется постель без него. Но что мне идти с ним мириться первой? И вообще я с ним не ссорилась. Это он в очередной раз психанул.

Ночью я устроилась на двуспальной кровати по диагонали. Во всем нужно искать положительные моменты. Поудобнее устроила голову на подушке и… открылась дверь. В спальню зашел Сергей. На ногах он держался вроде твердо, но по комнате распространился запах алкоголя. Я села на кровати и уставилась на него, ожидая, что будет.

Он сел рядом со мной и ухватил меня рукой за подбородок:

— Роди мне дочку, а? Что тебе жалко, что ли?

Я от удивления даже дар речи потеряла. Это он меня просит? Вот в такой интересной манере… Но все же. А потом я на мгновение представила, какой она может быть — наша дочь. Наверное, очень красивой.

— А если дочка не получится? Тут знаешь, у меня такой кнопки нет. Захотел сына, нажал один раз. Захотел дочку, нажал два раза.

Сергей убирает руку, вздыхает:

— Значит, у меня будет два сына.

Теперь уже вздыхаю я:

— Сережа, я тебе, зачем вообще нужна?

Он растягивается на кровати, медлит с ответом, притягивает меня к себе и наконец, отвечает:

— Нравишься, — потом предлагает, — Давай спать.

Утром мы с ним снова просыпаемся в одной постели. Спустя какое-то вовремя я сижу за туалетным столиком и привожу себя в порядок, собираюсь идти к детям. Сергей лежит на кровати и наблюдает за мной.

Все вчерашнее можно попробовать списать на чрезмерное употребление алкоголя, но вдруг раздается его голос:

— Ты мне не ответила вчера… Снимешь спираль?

Вот привязался… Боится, что сперма его просто так тратится, что ли? Но в моей голове уже засел образ маленькой темноволосой девочки с серыми глазами. Заразил он меня этой идеей. Как инфекцией. Из-за этого раздражённо отвечаю:

— Да сниму, сниму. Откуда вообще в тебе эта тяга к увеличению рождаемости в стране?

Но натыкаюсь на встречный вопрос:

— Что так сложно поверить, что я детей еще хочу?

— Я вообще понять не могу, чего ты хочешь на самом деле.

— Тебя хочу постоянно. От этого глупею и зверею.

Вот это признание! Поворачиваюсь к нему:

— Я на тебя так плохо влияю?

— Почему плохо?

Он встает и подходит ко мне, руку запускает в вырез футболки.

— У меня такого траха давно не было.

Чего еще у него не было Сергей рассказать не успевает — на пороге комнаты появляется сонный Матвей, который, потирая кулачками глазки, говорит:

— Кусать хочу. Блинчики.

Сергей разочарованно вздыхает.

Я хмыкаю:

— Да, да, Сергей Владимирович, дети — цветы жизни. И когда цветник большой… — пожимаю плечами и иду готовить сыну блинчики, потому что он ест только те, что испекла я.

Есть блинчики приходит не только Матвей. Хоть и рано, но завтракать приходит Сергей, Еленка. Даже Кирилл, который только что заявился домой со своих гулянок.

Дочь последнее время ощущается совсем взрослой. У нее скоро день рождения. Ей будет уже пятнадцать. Когда она вырасти успела? Уже очень заметен интерес к ней парней. Я давно заметила, как на нее поглядывает Кирилл. А Платон Хромов вообще смотрит так, как будто сожрать хочет. Хорошо, что он здесь перестал появляться. Он слишком взрослый.

Я решаю спросить, какой подарок она хочет.

— Еленка, что тебе на день рожденья подарить?

Кирилл, уминая блинчики, оживляется:

— А когда он у нее?

— 12 августа.

Парень делает определенные выводы:

— Вот откуда такой характер! У-у-у. Львица.

Лена недоуменно его разглядывает:

— Чем тебе мой характер не нравится? Можно подумать, у тебя он лучше.

Решаю отвлечь ее от характера Гордеева, напоминаю:

— Подарок, Лена-а.

— Электросамокат можно? — не задумываясь, просит она.

Значит давно решила и правда хочет такой подарок.

Кирилл все никак не успокоится:

— Что же ты за девочка такая? То единоборства, то самокат. Слушай, а у тебя вообще платья есть?

Лене никогда не нравилось, когда ее пытаются подгонять по стандарты:

— У меня мини-юбка есть красная, кожаная. И хлыст черный. Хочешь, покажу?

Кирилл перестает жевать. Лена в это время стоит у кофемашины, делает себе кофе. На ней неизменные шорты. Кирилл взглядом скользит ей по ногам, видимо пытается представить, как они должны выглядеть в мини-юбке. И невдомек ему, бедному, что нет у нее такого предмета одежды. А вот насчет хлыста не уверена. Но уверена, что Кириллу не понравится, если она за него возьмется.

Потом Кирилл встречается глазами с Сергеем и ничего не отвечает.

Матвей, доедая блинчик, говорит:

— Я тоже на твоем самокате кататься буду.

Лена улыбается ему:

— Конечно, мелкий.

Похоже, с желаниями все определились.

Сергей.

11 августа вернулась из Штатов Регина. И сразу же заявилась ко мне, потому что слухами земля полнится. Она уселась у меня в кабинете в кресло и сухо поинтересовалась:

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Я отложил бумаги и спросил:

— Что я должен тебе рассказать?

Она поджала губы, помолчала и продолжила:

— Жениться собрался? На ком?

Теперь не отвяжется. Но легко не будет, потому что дверь открывается и заходит Матвей, у которого в руках игрушечная машинка: