Тень упала с лестничной площадки. Взгляд Себастьяна устремился вверх. Улыбающийся д’Артан стоял на ступеньках лестницы, слегка опираясь на перила.

Себастьян сделал три больших шага к лестнице, когда резная дверь в конце зала открылась и Пруденс Уолкер невольно оказалась в самом центре ограбления.

– Милостивый Боже, – благоговейно выдохнул Тайни, нарушая тишину.

Джейми начал было креститься, затем вспомнил, что он неверующий. Его внезапный страх перешел в ужас, когда Себастьян порывисто повернулся лицом к видению в дверях.

Время остановилось. Пальцы Себастьяна конвульсивно нажали на курок пистолета. Будь тот взведен, он прострелил бы себе ноги. Пруденс, как на картине, написанной любимым художником его деда, застыла в обрамлении позолоченной рамы дверного проема. Свет обтекал ее контуры золотистым ореолом, пробуждая к жизни мерцание старого золота ее волос, мягко высвечивая линии тонкого лица, очерчивая стройную белую шею и тонкую талию. Он зажег разноцветные молнии на бриллиантовой броши, скалывающей ее кружевное фитю у тонкой ложбинки между грудей.

Себастьян помнил мягкость этой кожи, хрупкость и грацию этого тела. Но перед ним была не та чопорная, гордая женщина, которую он видел последний раз в грязной нортамберлендской темнице. Наверное, это неземное, изумительно прекрасное создание было плодом его бурных фантазий. Себастьяну показалось, что он грезит наяву. Сбылся самый сладкий сон – перед ним стояла женщина его мечты. Нежный тепличный цветок не увял, а наоборот, пышно расцвел в его отсутствие. Осознание своей заброшенности заставило Себастьяна остро почувствовать злость и отчаяние сильнее, чем он мог представить.

Пруденс окинула встревоженным взглядом комнату и закусила губу. Она не увидела Трицию. Д'Артан, должно быть, проводил тетю наверх после пережитого ею потрясения.

Фигуры в капюшонах окружили застывших гостей, держа в руках открытые мешки. Что это за новая игра? Пруденс не знала, что ей предпринять: остаться в зале и принять участие в этой странной игре или лучше будет держаться подальше от этих зловещих фигур в масках.

Девони Блейк съежилась за огромным горшком с раскидистой веерной пальмой. Пруденс склонилась к ней и прошептала:

– Во что мы играем? Жмурки? Фанты?

– Ограбление, – процедила Девони сквозь стиснутые зубы. – Мы играем в ограбление.

Пруденс нахмурилась, пытаясь вспомнить правила игры. Было просто невозможно запомнить все эти светские развлечения и забавы. Она внимательно оглядела зал, только сейчас заметив пистолеты, засунутые за пояса мужчин с мешками.

– О, ограбление!

Девушка бросила взгляд через плечо, пытаясь найти спасительный выход из создавшейся ситуации и призвать на помощь констебля.

Но было уже слишком поздно. Один из грабителей заметил Пруденс и направился в ее сторону. Грубая маска из мешковины скрывала его лицо. Широкие поля потрепанной шляпы затеняли глаза. Поношенная полотняная рубашка была туго натянута на широких плечах. Тяжелые шаги мужчины гулко раздавались в тишине зала, и его компаньоны в изумлении застыли, наблюдая, как тесная, разряженная в шелка и бархат толпа расступилась перед ним, образовав широкий проход.

Сердце Пруденс нервно забилось. Мужчина медленно шел к ней. Девушка непроизвольно отступила назад и прислонилась спиной к двери. Грабитель остановился, оставив лишь несколько дюймов между ними. Пруденс почувствовала жар его тела обнаженной кожей плеч и рук, вдохнула запах табака, пропитавший его рубашку. Она не отрывала взгляда от его груди, стараясь контролировать свое дыхание. Девушка испугалась, но, с другой стороны, ее разозлила его дерзость. Ни с кем из гостей не обращались с таким пренебрежением и нахальством.

Мужчина сунул свой пистолет за пояс бриджей и раскрыл мешок.

– Ваши драгоценности, миледи.

Его грубый голос вызвал в ней волну страха. Пруденс уронила в мешок свои сережки и сняла через голову жемчужное ожерелье.

Благоухающий аромат жасмина окутал Себастьяна. Его чувства обострились. Он жадно вдыхал ее запах, любовался ее прелестями, словно долгие месяцы без этой женщины привели его к грани безумия.

– Все. И ваше кольцо тоже, – грубо рявкнул он.

«И ваше платье. И нижнюю юбку. И подвязки. И чулки. И сорочку», – мысленно добавил Себастьян. Его разум помутился, когда он представил, как Пруденс раздевается, послушно складывая каждый предмет своего роскошного туалета в мешок, и предстает полностью обнаженной перед ним, и он может прижать ее к двери и закончить, наконец, то сказочное безумие, которое с трагическими для него последствиями оборвалось в ту далекую ночь в «Липовой аллее».

Пруденс сняла с пальца кораллово-розовое кольцо, которое не стоило больше двухпенсовика, и застыла в растерянности, ибо грабитель стоял перед ней, не шевелясь, и пристально рассматривал ее сквозь узкие прорези маски. Его враждебность сбивала с толку и пугала. Широкие плечи мужчины закрывали от нее большую часть бального зала, и Пруденс показалось, что во всем мире остались только она и этот дикарь-незнакомец.

Девушка вздрогнула и закрыла глаза, когда он бросил мешок на пол и погрузил руки в ее волосы, безжалостно выдергивая серебряные шпильки.

Себастьяну не нужны были шпильки. Он не мог удержаться от соблазна зарыться пальцами в шелковистое облако ее волос. Он швырнул шпильки в мешок и дерзко скользнул взглядом к восхитительной груди, мерно вздымающейся под кружевным фитю.

Жаркая волна затопила щеки Пруденс. Она принялась отстегивать брошь, дрожа теперь уже не от страха, а от злости. Застежка запуталась в тонком шелке, сорвалась и прочертила тонкую алую линию на бархатисто-белой коже округлого холмика груди, на которой сразу же выступили бисеринки крови.

Мужчина пришел на помощь. Он отвел ее дрожащие руки и своими теплыми пальцами попытался выпутать брошь из тонкого кружева с удивительным для грабителя терпением. Его руки намеренно задержались на ее груди. Узловатые суставы слегка коснулись чувствительной кожи в тонкой ложбинке с трепетной нежностью.

Спазм не боли, но блаженства сжал ее сердце.

Потрясенная, не смея поднять глаза, Пруденс разглядывала песочные волоски, которыми поросли руки ее нежного грабителя.

Крупная дрожь сотрясла тело мужчины. Он грубо потянул брошь, разорвав дорогой шелк, и повернулся, чтобы уйти. Девушка гневно крикнула ему в спину:

– Постойте!

Толпа ахнула, когда он развернулся на каблуках и вновь предстал перед ней.

Пруденс смахнула очки с носа и рывком сняла цепочку через голову. Глаза ее сверкали, презрением было пропитано каждое слово.

– А это не хотите взять? Они из чистого золота. Их ценность куда больше кусочка коралла или горсти шпилек. Они принесут вам сказочную прибыль.

Она гордо стояла перед ним с рассыпавшимися по плечам волосами, с разорванным фитю, трепещущим на ветру, который врывался в распахнутое окно. Пальцы вора коснулись ее пальцев, бережно удерживающих хрупкую вещицу. Он принял очки из рук девушки и нежно водрузил ей на переносицу. Пруденс заморгала, озадаченная этим великодушным жестом.

Мужчина наклонился вперед и прижался ртом к ее уху.

– Оставьте их себе, мисс Уолкер.

Этот голос с мягким шотландским акцентом заставил зашевелиться волосы у нее на затылке.

– Золото идет вам намного больше, чем сталь.

Затем, подав едва заметный сигнал, Себастьян ушел, уводя за собой своих сообщников. Капли холодного дождя, залетая в зал с порывами ветра, стучали по мраморному полу у разбитого окна.

Пруденс Уолкер сползла на пол в спасительном обмороке, не замечая суматошного движения в зале.

Мозолистая рука заботливо убрала волосы с ее лица. Пруденс прижалась к ней губами и пробормотала: «Себастьян». Рука замерла, и девушка ощутила неловкость. Она медленно открыла глаза. Киллиан Мак-Кей смотрел на нее, его добрые усталые глаза настороженно сощурились. Ужас обуял ее, когда она осознала, что проболталась.