Мы миновали просторный холл, с высоченным потолком, перед носом отворилась массивная дверь. И… я аж задохнулась. Потоки морозящего воздуха ударили по лицу, отчего я захлебнулась собственным дыханием.

Господи, только выйдя наружу я действительно начала верить, что это замок и холодная северная страна. Впереди каменный мост с высокими перилами, а под ним (ух, как страшно!) белоснежная пропасть, разинувшая свою бездонную пасть перед нами. Меня аж зашатало от ощущения пустоты под нами.

В локоть вцепилась мужская рука, и поволокла меня дальше. А иначе я бы так и осталась шататься посередине моста. Жест был грубоватым и причинил терпимую, но всё же боль. Но я не обратила на это внимания, так как его полностью занимало лишь одно — открывающиеся пейзажи. В жизни таких не видела!

Огромный каменный замок, покрытый инеем и изморозью. Мост, как из сказки про Снежную королеву. Сумасшедшая пожирающая пропасть. Замок и правда стоял на одинокой скале. Вид из окна меня не обманул. Крохотные ажурные деревца, покрытые снегом. И горы. Очень много гор в отдалении. И всё в таком гигантском размахе! Ухххх! И ты как букашка в этом пейзаже.

Спустя полчаса замок скрылся. Локоть отпустили. Я шла самостоятельно. Опасности не было. Пропасть позади. Впереди каменная равнина.

Лишь удалившись из промерзлых стен замка начинаешь понимать, что Норвегия — страна озёр, гор и штормов. Норвегия — страна, о которой в силу своего географического кретинизма, я практически ничего не знала, кроме одного, что из- за сурового северного климата и не прекращающихся ветров, здесь весьма противно и некомфортно человеку непривыкшему к суровости севера.

Минусовая температура вперемешку с высокой влажностью и ветром не давали полностью согреться и расслабиться даже в самой теплой одежде. То ли оттого, что во мне не было духа путешественника, то ли от того, что мне не нравилось это до слёз и подступающей истерики, я не переставала ворчать всю дорогу. Любовалась и ворчала. Как-то так. Одно другому не мешает.

Сейчас я люто ненавидела всё — своего напарника, эти чёртовы камни под ногами, этот изматывающий сырой ветер, эту тяжелую и неудобную одежду.

— А пуховичка у вас не найдётся, хоть самого дешевого, китайского? — проблеяла я овцой, специально вынуждая обратить на себя и свои трудности внимание.

— Сюда запрещено приносить дары нашего мира, а потому вертолёт я надежно прячу. Его не видел никто, кроме Ингри. Ей я могу доверять, она моя кормилица.

— Кормилица? — остановилась я, давая себе передышку. — Так где же вы всё-таки родились?

Виктор прошёл ещё пару метров и тоже остановился. Встал полуоборотом, шумно так кайфово вдохнул горного воздуха, и поднял взгляд к небу.

— Ты ведь была права. Тогда в моём кабинете. Я действительно люблю зелень, море и просторы, потому что я родился здесь. Среди неба, гор, моря и зелени. В городах мне душно.

— Надо же, — заворчала я. На меня уставились два зелёных глаза. В свете утра яркого салатового оттенка. А в них вопрос. Пришлось продолжить. — В этом мы схожи. Я тоже не люблю города.

— Мммм, — отвернулся мужчина, довольный моим ответом. — Тогда наслаждайся.

— Ну уж нет. Здесь, конечно, феерично, но климат не мой.

Абрамов тронулся с места.

— Тебе не угодишь, девочка.

— Вам тоже. — Мужчина замер. Обернулся на меня, окинул хмурым взглядом. Промолчал. И пошёл дальше.

А что? Нельзя правду сказать?

— Так как вы оказались в двадцать первом веке, если родились и выросли тут? — догоняла я его размашистые шаги. — И зачем?

— Тебе рано об этом знать, Никки, — неохотно выдал он, и ускорил шаг, чтоб я больше не лезла в его душу.

Мм. Какой. Никки ещё меня назыает.

— Куда мы идём? — после двадцати минут путешествия снова недовольно спросила я, и не пытаясь скрыть своего серого настроения.

— Пару ночей мы проведем в домике, на берегу фьорда. Там гораздо суше и комфортнее, чем в каменных стенах замка, да и заодно познакомишься с красотами Норвегии. Думаю, не каждый день человеку такое даётся.

— Красоты… холод, сырость и ветер. И эти камни, так и выворачивающие лодыжки…

— себе под нос бубнила я, неотступно следуя по горной тропе за Виктором, боясь подвернуться на камне.

Я хотела домой, в своё время, в жаркое лето, в легкий сарафан и прохладный душ, а потому меня начинало бесить всё, что только можно.

В какой-то мере я была избалованным комфортом человеком своей цивилизации.

В отличии от Виктора, что удивляло не меньше. Сегодня его не узнать — строгий дорогой костюм с золотыми запонками сменили какие-то мешковатые и меховые одежды, а из офисного таракана он превратился в выносливого мужика, с легкостью преодолевающего большие горные расстояния, похожего на своих предков — викингов.

О! Это я знала, из фильмов, которые в силу своего одиночества поглощала сотнями.

И да, про фьорды я знала тоже, но из-за белёсой серости, дымковатости окружающего пространства увидеть их сегодня не удавалось. Но я надеялась, что смогу лицезреть их чуть позже, если раньше не сломаю себе шею на этих камнях, в расщелинах и расщелинках которых как-то умудрялись расти карликовые ивы и берёзы, тонюсенький можжевельник и вереск, а также брусника, красные, желтые, и бурые краски, которых ещё не совсем засыпало снегом.

— Здесь очень низкие небеса, это так странно… — вдруг проронила я, сделав остановку и подняв глаза к небу. Мне нужна была передышка. Мы шли уже больше часа, и в отличие от неутомимого попутчика я начинала выдыхаться и в большей степени оттого, что отказалась от еды сегодня утром.

— Здесь много странного, и ты в том числе. Я тебе не говорил, но сюда может попасть не каждый. Портал принимает единицы. Он не открывается абы кому, и этот полет — чистой воды импровизация. Я действовал наобум, понимая, что твоё биополе работает не так как у остальных. И все получилось.

— Не могу порадоваться тоже… Уж извините. Что же выходит… с вами тоже что-то не так? Вы тоже не такой как все? И в чём же ваша аномалия?

— Хороший вопрос, — только и добавил он. — Всё передышка окончена, нужно было есть утром. Скоро придём.

— Пощады от вас не дождешься, ни в этом мире, ни в том, — процедила я ему вслед, что он прекрасно слышал и лишь хмыкнул в ответ, ускоряя темп.

Это разозлило меня больше. Когда же закончатся эти дни испытаний севером и холодным равнодушием северных народов.

Мы прошли ещё около часа, и это вместо того, что осталось чуть-чуть…

Моя одежда промокла, и отяжелела сильнее. Скуля и ноя, я кое-как перебирала непослушными ногами, от резкого снижения сахара в крови меня бросало в жар и обливало потом, и казалось, что вот-вот и я грохнусь в обморок.

Но я молчала, снося все испытания, и жалея о том, что отказалась от живительной глюкозы. Чтобы выжить здесь надо есть, и это первый и единственный закон северных людей!

— Пришли. На месте! — довольно изрек попутчик откуда-то издали.

Казалось, мужчина и не замечал моего отставания и моей немощи, или не хотел замечать. Создавалось такое впечатление, что для него я не являлась женщиной, слабой и беззащитной, а была человеком среднего рода.

Он не бросал в мою сторону томных и красноречивых взглядов, не питал ко мне нежных чувств, я ему даже не нравилась, еще бы! — Виктор сам сказал, что я далеко не красавица и нужна только для дела.

Начальник не виноват в том, что именно я со своими особенностями подошла на роль его спасителя. Бедняжка, а ждал он кого-то другого…

Из серых занавесей облаков мы и правда вышли к глади простирающегося на многие километры синего озера, зажатого со всех сторон скалами, отчего здесь было безветренно и спокойно.

Можно выдохнуть.

В глаза так и бросались необычные домики, мирно стоящие на кромке озера, по сторонам которого ввысь взметались две заснеженные горы. Уххх! Аж дыхание спирало.

Маленький деревянный домик с окнами и печной трубой, покрытый соломенной крышей, что просматривалась через пушистый снег. У входа сколочена небольшая лавочка.